Битва на реке Иори

Перейти к навигацииПерейти к поиску
Битва на реке Иори
Основной конфликт: Набеги аварцев
Битва на Иоре 7 ноября 1800 года. Худ. Н. С. Самокиш
Битва на Иоре 7 ноября 1800 года.
Худ. Н. С. Самокиш
Дата7 (19) ноября 1800 года
Место река Иори, Закавказье
Итог решительная победа русско-грузинских войск
Противники

 Российская империя
 Картли-Кахетинское царство

 Аварское ханство
Картли-Кахетинское царство сторонники Александра Багратиони

Командующие

Российская империя И. П. Лазарев
Россия В. С. Гуляков
Картли-Кахетинское царство Иоанн Багратиони
Картли-Кахетинское царство Баграт Багратиони

Аварское ханство Умма-хан Аварский
Аварское ханство Картли-Кахетинское царство Александр Багратиони

Силы сторон
русские:

1224 чел.
4 орудия

грузинские:

3—10 тыс. чел.
2 орудия Перейти к разделу «place1»

15—20 тыс. чел.

из последнего числа:
дагестанские:
18 тыс. чел.
грузинские:
2 тыс. чел. Перейти к разделу «place2»
Потери
русские:

3 чел.

из них:
1 убит
2 ранено
грузинские:

неизвестно Перейти к разделу «place3»

1,5—2 тыс. чел. убитых
(или убитых и раненных)

из последнего числа:
в битве
1500
при бегстве
500

4 пленных
11 знамён Перейти к разделу «place4»

Битва на реке Ио́ри, известная также как Какабе́тское сражение, — произошла 7 (19) ноября 1800 года, в ходе которой вторгшееся в пределы Картли-Кахетинского царства (Грузии) войско Умма-хана аварского, находившегося вкупе с оппозиционным грузинским царевичем Александром, потерпело сокрушительное поражение от двух русских батальонов генерал-майоров Ивана Лазарева и Василия Гулякова совместно с грузинским ополчением царевичей Иоанна и Баграта.

В значительной мере под впечатлением битвы на реке Иори умирающий картли-кахетинский царь Георгий XII окончательно изъявил волю своего государства вступить в российское подданство.

Предпосылки

В конце XVIII века Картли-Кахетинское царство (Грузия) было объектом частых нападений со стороны Персидской и Османской (со стороны Ахалциха) империй, а также систематических набегов северокавказских горцев. Это наносило невосполнимый ущерб как материальным, так и людским[Комм. 1] ресурсам Грузии. В то же время в самом царстве происходила междоусобная борьба в среде царствующей династии Багратионов, которая приобрела особый оборот после смерти в 1798 году царя Ираклия II и вхождения на престол его сына от 2-го брака ― Георгия XII. Несмотря на то, что набеги горцев причиняли значительный урон его царству, Георгий для защиты себя от своих мятежных братьев вынужден был содержать на службе за приличное жалование до 7 тыс. тех же горцев (корпус Лезгин[4]), игнорируя их своевольства (включая грабежи и насилия[5]) даже в самом Тифлисе. Самому влиятельному из дагестанских владетелей того времени ― Умма-хану V (Омар-хану[6]) аварскому Георгий вынужден был выплачивать ежегодную дань (в виде подарка) в размере 5000 руб. только для того, чтобы он не беспокоил его царство набегами, однако отдельные дагестанские владетели продолжали совершать частные набеги на грузинские земли[3]. Народ облагался непосильными налогами, а централизация царской власти была до крайней степени фактически упразднённой[7].

Всякий царевич, всякая царица, царевна, каждый родственник царский мог давать от себя, так называемый барат (указ), на отнятие у купца, у крестьянина того, что у него лучшее…

— Всеподданнейший рапорт ген.-л. Кнорринга, от 28 июля 1801 года, за № 1[8][9]

Плюс ко всему, в начале 1798 года в Восточной Грузии стремительно развивалась эпидемия чумы (моровая язва). В виду всех этих невзгод многие жители попросту покидали страну[7][3].

В то же время, русский император Павел ещё не признавал Георгия царём Картли-Кахетинского царства и, вопреки Георгиевскому трактату, заключённому в 1783 году Екатериной II и Ираклием II (по прошению последнего) о переходе Грузии под протекторат России, Павел отказывался оказывать какую-либо помощь закавказскому государству. В 1798 году персидский шах Фетх-Али (Баба-хан или Бабад-хан[10]) предложил Георгию своё покровительство, в противном же случае, дал знать, что персидская армия вновь опустошит его землю и столицу[11]. Не надеясь на Россию, Георгий в том же году тайно отправил к турецкому султану Абдул-Хамиду I князя Аслан-Орбелиани с прошением о принятии Грузии под покровительство Порты[12]. Однако в то время, когда последний ещё находился в Ахалцихе, из Санкт-Петербурга в Тифлис прибыл сын Георгия Давид[Комм. 2], который сообщил отцу о «милостивом расположении к Грузии императора Павла». Георгий тут же велел вернуть Орбелиани[13], а к Павлу отправил то же прошение и, разъяснив ситуацию, просил прислать 3 тыс. (в другом прошении — 5 тыс.[14]) русских солдат «с оружием и со всею воинскою принадлежностью»[15].

Отправка русских войск в Грузию

23 февраля (4 марта) 1798 года последовал Высочайший рескрипт об отправке в Грузию егерского генерал-майора Лазарева полка[Комм. 3]. Полк был снаряжён и обеспечен всем необходимым (новые штуцеры, боеприпасы, комиссариатское довольствие, обоз и пр.), а также был тщательно инспектирован[16].

Вступление егерского генерал-майора Лазарева полка в Тифлис 26 ноября 1799 года.
Генерал-майор Лазарев вводит егерский полк в Тифлис 26 ноября 1799 года. Худ. Ф. А. Рубо

20 октября (1 ноября) 1799 года Лазарев со своим полком, командой казаков и артиллерийской командой при 4 орудиях[Комм. 4], а также с 2 орудиями для грузинских войск[18] выступил из Моздока. Переход через Кавказский хребет сопровождался большими трудностями. В горах стоял мороз и были сильные метели, а сама дорога не была до конца приспособлена для движения артиллерии и повозок[Комм. 5]. Во время перестрелки с горцами (кистинцами или ингушами) погиб унтер-офицер. Один офицер умер от болезни[20][19].

Поход длился 36 дней. Когда 26 ноября (7 декабря) 1799 года полк в числе 885 человек[Комм. 6] при параде находился в 3 вёрстах от Тифлиса, ему навстречу в сопровождении царевичей, светской и духовной свиты вышел Георгий XII. Посмотреть на прибытие русского полка собрались более 10 тыс. жителей. Полк построился в линию и под барабанный бой громогласным «Ура» приветствовал царя Георгия. Народ, «не сдерживая больше нахлынувшего чувства, живой волной охватил егерей, расстроил их ряды и братским целованием приветствовал пришедших»[21]. В тот же день под колокольный звон и орудийные залпы полк вошёл в Тифлис[22].

В то же время персидский шах Фетх Али продолжал считать территорию Грузии владением Персидской империи, намереваясь вновь напасть на Тифлис. Находившийся там полномочный министр статский советник П. И. Коваленский посылал в Тегеран письма, в которых выражал надежды на сохранение дружеских отношений между двумя державами, и ссылаясь на трактат 1783 года, предостерегал вторжение персидских войск в Грузию[23]. Однако персидское войско под формальным предводительством Аббас-Мирзы всё же выступило в направлении Закавказья. В лагерь персов прибыл, находившийся до того в Карсе, оппозиционный царевич Александр (брат Георгия XII), в надежде решить свои проблемы в Грузии при помощи персидских войск[24]. 10 (22) июня 1800 года в Тифлис прибыли послы от Аббас-Мирзы с фирманом от Фетх Али-шаха. Послы настаивали на секретной аудиенции с царём, но Георгий отказал им в этом, и принял их в доме Коваленского в присутствии Лазарева и всех офицеров егерского полка. Тогда посол открыто изложил требования шаха о полном подчинении ему Грузии, в противном случае угрожая очередным нашествием персидских войск на Тифлис[25][26].

Сразу после того, как об этом стало известно в Петербурге, начальник кавказской дивизии генерал-лейтенант барон К. Ф. Кнорринг 10 (22) июля получил предписание подготовить к отправке в Грузию 9 батальонов пехоты, 10 эскадронов драгун и артиллерию[27]. Однако вскоре стало известно, что персидское войско, ограничившись разграблением Эчмиадзинского монастыря, повернуло назад и ушло за р. Аракс[28]. В то же время П. И. Коваленский в своём письме от 21 августа (2 сентября) тайному советнику С. Л. Лашкарёву выражал мнение, что русских войск в Грузии явно недостаточно, в частности отмечая:

…для утверждения внешних сношений, которые учредятся деятельнее, когда будут войска, нежели при одной политике, там, где оная без штыка в руках нимало неуважаема.— Письмо Коваленского Лошкарёву от 21 августа 1800 года [21]

Вскоре было принято решение направить в Грузию только мушкетёрский генерал-майора Гулякова полк с казачьей сотней и 4 орудиями. На случай же крайней необходимости часть русских войск на Кавказской линии близ Моздока оставалась в полной готовности к немедленному выступлению[29]. 25 августа (6 сентября) 1800 года Гуляков выступил из Моздока и 23 сентября (5 октября) прибыл в Тифлис. Мушкетёрский полк был встречен не менее торжественно, чем прибывший до него егерский[30].

Пребывание же русских войск в Грузии предназначалось исключительно только для защиты её от внешних врагов. В том же случае, если в ней начнутся междоусобные распри, то, во избежание вовлечения в них русских частей, рескриптом от 29 октября (10 ноября) их предписывалось немедленно вывести из Грузии[31].

Вторжение Умма-хана аварского в Грузию

Просьба Умма-хана о принятии в Российское подданство

Ещё в начале августа 1800 года от Умма-хана аварского в Моздок прибыл его посол Хаджи-Муса с просьбой, адресованной к императору Павлу, о принятии Аварского ханства под покровительство России. В донесении от 3 (15) августа Кнорринг просил Павла разрешить отправить к нему аварского посла[32][33], и рескриптом от 7 сентября (26 августа) Павел дал разрешение на прибытие последнего в Санкт-Петербург. При этом было принято решение, что в случае вступления Умма-хана с его владениями в русское подданство, ту сумму (5 тыс. руб.), которую грузинский царь платил ему ежегодно, будет выплачивать российское правительство как пожизненный пенсион, в «награду за его верность»[34]. Однако в конце августа, именно в то время, когда данное разрешение уже находилось в пути, Умма-хан с войском двинулся к грузинским границам[35][36].

План по захвату Тифлиса

Был составлен план нападения на Тифлис, согласно которому: Александр с 2 тыс. должен был занять Сагареджо (около 50 вёрст от Тифлиса), остальная часть войска разделялась на две группировки, одна из которых должна была идти напрямую к Тифлису и попытаться взять его, а другая, форсировав р. Куру (на правый берег) и соединившись с войсками имеретинского царя Соломона II, оппозиционными братьями Георгия — Юлоном, Вахтангом и Фарнавазом (Парнаозом), объединёнными силами подступить к Тифлису с запада. В случае, если первая группировка не сможет взять его, то предполагалось совершить это совместно с объединёнными силами второй[37][38].

Переписка Лазарева с Умма-ханом и Александром, и движение их войск

План движения генерал-майора Лазарева против Омар-хана и сражение на р. Иоре 7 ноября 1800 года.

В середине октября Умма-хан послал грузинскому царевичу Давиду письмо, в котором причиной своих «неприязненных» действий против Грузии называл неуплату Георгием полагающейся ему дани[39].

По получении первых известий о движении Умма-хана, Георгий послал на Кахетинскую границу в Сигнахи (85 вёрст от Тифлиса) своих сыновей Иоанна и Баграта с 2 тыс. войском «лучших между грузинами». Там же царевичи принялись собирать местное ополчение. Сам Лазарев, впрочем, поначалу не придавал особого значения движению Умма-хана, полагая, что последний ещё не знал об отступлении персидских войск и о прибытии в Тифлис на подкрепление егерскому мушкетёрского полка. Но вскоре, получив сведения о планах Умма-хана, Лазарев и Гуляков, каждый с батальоном от своего полка и казачьей командой (1224 чел. с 4 орудиями) 28 октября (9 ноября) выступили ему на встречу. Остальные части под руководством полковника П. М. Карягина были оставлены в Тифлисе, для поддержания порядка и предотвращения «внутренних угроз» в самой столице. 31 октября (12 ноября) Умма-хан переправился на левый берег р. Алазань при броде Урдо и расположился со своим войском на равнине близ урочища Топ-Карагач (16 вёрст от Сигнахи). На следующий день в Сигнахи прибыл русский отряд. К тому времени под началом Баграта там уже находилось 3 тыс. грузинских войск, которое продолжало пополняться вновь прибывающим ополчением[40][41].

В тот день Лазарев послал Умма-хану письмо с настоятельным советом покинуть пределы Грузии, которая находилась под защитой России, указывая при этом на то, что действия «высокостепенного хана» не сопоставимы с его же просьбой о покровительстве России, которое ему уже было обещано императором[42]. Умма-хан ответил Лазареву, что он не желает иметь никакой «неприязненности» к России, «кроме единого дружества», но приняв у себя царевича Александра, по долгу гостеприимства считает необходимым оказать ему помощь. Также Умма-хан отмечал, что будет искренне рад, если Александр примирится со своим старшим братом Георгием[43]. Тогда Лазарев обратился к Александру с просьбой и советом вернуться в Тифлис и примириться с братом, со своей стороны обещая полное тому содействие. Александр, однако оставался непреклонным[44].

4 (16) ноября русско-грузинское войско двинулось дальше и, дойдя до деревушки Прасиани[груз.], встало на бивак. На следующий день, Лазарев решил атаковать неприятеля и приблизился к нему на расстояние 6 вёрст. Перед атакой он вновь обратился к Умма-хану с требованием, во избежание кровопролития, в течение суток покинуть пределы Грузии[45]. Парламентёру (грузинской службы капитану Калантарову) было предписано не более как через 3 часа вернуться с ответом, но он был задержан в лагере Умма-хана[46][47]. Последний между тем, дав своим войскам указание избегать прямого столкновения с русским отрядом, в ночь на 6 (18) ноября обошёл его лагерь и двинулся в сторону Сагареджо[33]. Утром без определённых результатов вернулся парламентёр[46][44], а грузинские конные пикеты известили о движении горцев. Русско-грузинское войско тотчас снялось с бивака и двинулось в обратном направлении по уже пройдённому пути параллельно войску Умма-хана с целью ударить ему во фланг и заставить принять бой. Чтобы миновать трудно проходимую местность, обоз, выстроенный вагенбургом под прикрытием 100 егерей и мушкетёров с 2 офицерами, был оставлен близ Прасиани. К вечеру русско-грузинское войско вышло на пространную долину, и остановилось на ночлег в удобном месте с водным источником[48], а войско Умма-хана тем временем расположилось вдоль опушки леса близ деревни Какабети на правом берегу реки Иори[49].

Место битвы

Место битвы представляло собой открытую равнину. К югу от него протекала река Иори, с запада пролегала канава. К северу от равнины находились невысокие горы, простирающиеся к Телави, а к востоку ― горные ручьи, стекающие с Телавских высот в Иори[50][51]. Сама местность, на которой произошла битва, носит название ― Ниахура[52] (или ― Ниахурское поле).

Силы сторон

Русско-грузинские

Русские

Общая численность русского отряда, выступившего 28 октября (9 ноября) на встречу войску Умма-хана составляла 1224 человека (включая 129 нестроевых[Комм. 7]) с 4 орудиями[55][56][57].

Подробно[58][59]
подразделения офиц.унт.-оф.ряд.муз.нестр.итого:
Батальон егерского Лазарева полка
21
38
320
11
46
436
Батальон мушкетёрского Гулякова полка
21
35
515
22
62
655
Артиллерийская команда (4 орудия)
2
8
40
21
71
Казачьи команды
2
60
62
Итого:
44
83
935
33
129
1224

Некоторые источники округляют численность русского отряда до 1200 человек[60][61][62][63][64].

Из общего числа 102 человека (по 10 человек с каждой егерских и мушкетёрских рот с 2 офицерами) были оставлены для охраны обоза в Прасиани[груз.] и участие в битве не принимали[65].

Грузинские

Точная численность грузинских сил осталась неизвестной. В разных источниках она варьируется от 3 до 10 тысяч человек. Известно, что ко 2 (19) ноября при царевиче Баграте находилось до 3 тысяч пеших и конных[37][66]. Позже у обоих царевичей (Баграта и Иоанна) насчитывалось уже 4 тысячи человек[67]. В дальнейшем грузинское войско пополнялось наспех собираемым ополчением, которое к моменту битвы могло доходить до 10 тысяч человек[68][41][69][70].

Однако значительное число грузинских ополченцев в живой силе не давало соответствующего преимущества, так как большая часть из них не имела не только огнестрельного, но и эффективного холодного оружия. На 10 человек у них приходилось по 2 ружья, а остальные были вооружены «чем попало», большая часть из которых имела только кизиловые обожжённые «палки»[71][72][73].

Грузинское войско имело также 2 орудия[55][74][70].

Дагестано-грузинские

Точная численность войск Умма-хана аварского на момент битвы (или принявших участие в битве) осталась неизвестной, и в разных источниках варьируется от 15 до 20 тысяч человек. Это в первую очередь связано с тем, что его войско не было нигде сосредоточено в одном месте, а, испытывая недостаток в провианте и фураже, как правило, было разбросано для их поиска, и в то же время систематически пополнялось[75].

Известно, что совместно с Умма-ханом в походе принимал участие и оппозиционный царевич Александр (брат Георгия XII) с 2 тысячами грузинской конницы. К Умма-хану аварскому (под его начало) присоединились Али-Султан мехтулинский, его брат Хаджи-Ахмед-хан дженгутайский, Муса-Хаджи аксаевский, кадий Табасарана Кази-мулла, сын Сурхай-хана II казикумухского и другие дагестанские владетели[37][33][76].

Из первоисточников

25 октября (6 ноября) Бодбийско-Сигнахскому митрополиту Иоанну из лагеря Умма-хана было прислано письмо, которое в частности гласило:

…войска Омар-хана день ото дня нарочито умножаются; но так как для лошадей корму нет в запасе, то все они расположены разсеяно, а потому и числа их в точности узнать не можно; но всего вернее, что конное и пешее воинство прибавляется ежедневно.

— Письмо к митрополиту Кизихскому Бодбели из той стороны, где Омар-хан с ополчением своим находится, от 25 октября 1800 г.[77]

1 (13) ноября генерал-майор И. П. Лазарев в своём рапорте генерал-лейтенанту К. Ф. Кноррингу сообщал, что число войск Умма-хана «по слухам» простирается от 7 до 8 тысяч человек[78]. На следующий день после битвы (то есть 8 [20] ноября) Лазарев писал, что «по последним слухам» войско Умма-хана простиралось до 12 тысяч[79] В подробном рапорте от 14 (26) ноября он сообщал, что общее число войск Умма-хана и его союзников было «…по последней мере тысяч до 15-ти»[37].

17 (29) ноября Георгий XII писал императору Павлу, что Умма-хан вторгся в их владения с 20-тысячным войском[80].

Мирза Адигезаль-бек, находившийся в то время в Тифлисе, также сообщал, что у Умма-хана было 20-тысячное войско[81].

Позднейшие исследования

Битва

Сближение войск

7 (19) ноября часа за 3 до рассвета русско-грузинское войско снялось с бивака и, пройдя форсированным маршем 15 вёрст, остановилось на кратковременный отдых. Продолжив своё движение, через час оно вышло в открытую степь по левую сторону реки Иори, откуда было видно войско Умма-хана, шедшее по противоположной стороне реки. В течение 2 часов оба войска шли параллельно друг другу, сближаясь на расстояние до 2 вёрст. Дойдя до селения Какабети, войско Умма-хана расположилось вдоль леса на бивак. Часть его конницы разошлась для занятия близлежащих селений с целью добычи провианта и фуража[106][51].

Тем временем оба русских батальона двумя колоннами свернули с дороги в сторону Иори и, ускорив шаг, двинулись на сближение с неприятелем. Правую колонну (фланг) составлял батальон егерского Лазарева полка, левую ― батальон мушкетёрского Гулякова полка. В центре за двумя русскими колоннами шли грузинские пехота и кавалерия царевичей Иоанна и Баграта (впереди ― кавалерия, позади ― плохо вооружённое пешее ополчение). В каждой из трёх колонн находились по 2 орудия[106][107].

Военный совет и атака дагестанских горцев

Существует мнение, что атаку горцев (вопреки запрету Умма-хана) спровоцировала, открывшая по ним огонь с левого берега Иори, грузинская конница[33]. О задаче грузинских конных пикетов, следовавших до того по пятам дагестанцев, принудить их принять бой упоминал в своём рапорте и генерал Лазарев ― «…некоторые из грузинских отборных наездников, догоняя непроворных позади тянувшихся неприятельских всадников, срубали им головы, стараясь опрокинуть его назад; но в сем последнем не успели, ибо неприятель стремился вперёд очень поспешно»[108]. О том, что дагестанские войска вступили в сражение самовольно писал и Х. Геничутлинский[109].

Находившийся в то время при царевиче Александре в стане Умма-хана дворянин Е. Турманидзе, в дальнейшем на допросе показал, что на военном совете было принято решение отложить атаку до утра и начать её на рассвете. Однако все рядовые горцы, по словам Турманидзе, «закричали, чтобы атаковать тот же час, что и исполнили»[110].

По словам М. Адигезаль-бека, на том совете «некоторые военачальники лезгин говорили, что утреннее худо лучше вечернего блага, лучше с утра приступить к бою», но Умма-хан и другие военачальники настояли на том, чтобы атаковать неприятеля «сейчас же»[111]. Сразу после этого

Умма-хан части своего войска приказал окружить, подобно камень перстня, с четырёх сторон воинов генерала и, взяв всех их в плен, вернуться к нему <…>. Дагестанские войска, во исполнение приказа своего командующего ринулись в бой.— Мирза Адигезаль-бек. Карабаг-наме [111]

Сражение

На краю отлогого косогора, вдоль которого шла колонна Гулякова, находилась ветхая башня и засевший в ней «лезгин» сигнальным выстрелом убил рядового мушкетёра. Оба русских батальона тут же построились в каре и продолжили своё движение в сторону реки в боевом строю. Тем временем горцы начали спешно собираться у берега Иори. Туда же принялись стягиваться и их отдельные отряды, высланные для занятия близлежащих селений. Собравшись воедино, дагестанская конница начала стремительно переправляться на левый берег, чтобы атаковать неприятеля[112].

Русская артиллерия произвела залп, но по сообщению Лазарева «первые приёмы хотя для ушей неприятельских причинили довольно заботы, однако не произвели в нём приметной перемены, вероятно потому, что в самую их толпу ещё не доставали»[106]. Дагестанская конница, переправившись на левый берег, атаковала с двух сторон егерский батальон. Из его каре был открыт штуцерный (ружейный) и картечный (артиллерийский) огонь по неприятелю. Последний, понеся первые потери, отхлынул от него и тут же устремился на грузинскую колонну. Однако и здесь дагестанская конница была встречена: с фронта ― картечным огнём из грузинских орудий и с фланга ― картечным и беглым штуцерным огнём егерского батальона[113]. Вторично потерпев неудачу, часть конницы Умма-хана обошла неприятельские колонны и стала собираться близ оставшейся у последних в тылу ветхой башни, из которой ещё до начала битвы сигнальным выстрелом был убит мушкетёр[51].

Переправившаяся к тому времени на левый берег Иори часть дагестанской пехоты, также устремилась на каре егерского батальона, открыв по нему ещё с дальней дистанции ружейный огонь. Однако стрельба горцев из гладкоствольных ружей с того расстояния не была эффективна и не причинила егерям, фактически, никакого вреда[Комм. 8]. В то же время от залпового огня последних из нарезных ружей их пехота понесла значительный урон в убитых и раненых, после чего была обращена в беспорядочное бегство[115].

Особо активно действовал мушкетёрский батальон Гулякова. Отразив все атаки противника и стремительно продвигаясь вперёд в сторону наибольшего его скопления (как пехоты, так и конницы), он беспрерывными артиллерийскими и ружейными залпами, а также, перейдя лежащий на пути ров, ударами «в штыки, наносил везде неприятелю страшное поражение и кровопролитие, …устлав трупами онаго большое пространство»[106]. При этом поручик Новицкий, находясь в первых рядах среди атакующих «охотников», сумел захватить одно из неприятельских знамён, лично заколов знаменосца[114]. По словам М. Адигезаль-бека

Одежда на русских солдатах кровью дагестанских воинов [окрасилась] в алый цвет. Они не могли устоять перед русскими. Их ноги переставали служить им. Лезгины, не выдержав натиска, обратились в бегство.— Мирза Адигезаль-бек. Карабаг-наме [111]

Тем временем по собиравшейся у ветхой башни дагестанской коннице из каре Лазарева был произведён артиллерийский залп, приведший в некое замешательство первых, которые начали передвигаться «взад и вперёд без всякой цели»[116]. Находившийся там Умма-хан, всё же сумел навести в своём конном войске порядок и повёл его для нанесения удара в тыл грузинской колонны, атакуя её левый фланг где находилось, большей частью не имевшее огнестрельного оружия, пешее грузинское ополчение. Стремительной атакой дагестанская конница опрокинула грузинскую пехоту и обратила её в бегство. Примыкавший до того к левому флангу грузинской колонны мушкетёрский батальон находился в то время уже близ самой реки Иори, доходя до неё «не более шагов 50»[106]. Увидев стремительно несущуюся на грузинское ополчение конницу Умма-хана, Гуляков тут же повернул свой батальон и, обратно перейдя ров, устремился против неприятеля. После произведённого его батальоном залпа дагестанская конница отхлынула от грузинской пехоты. Окончательный удар по войску Умма-хана нанесла грузинская кавалерия под началом царевича Иоанна, обратив его в беспорядочное бегство[117].

Не имея возможности на обратном пути миновать егерское каре Лазарева, дагестанская конница вновь подверглась артиллерийскому и ружейному огню, неся при этом очередные потери[115]. Умма-хан и его военачальники всячески старались остановить бегство своих воинов и продолжить атаку на противника, но не имели в том успеха[111]. Горцы спешили укрыться в ближайших ущельях[118]. Грузинская кавалерия некоторое расстояние преследовала бегущего неприятеля, с особым ожесточением истребляя даже раненых. С наступлением темноты Лазарев приказал барабанщикам бить отбой и в обоих каре раздалось «победоносное „Ура!“»[119][120][121].

Повествование Х. Геничутлинского

На основе устных или письменных источников местного происхождения несколько иначе описывал битву аварский учёный-богослов Х. Геничутлинский. По его словам

Мусульманские войска, вступившие в сражение без разрешения своего владыки Ума-хана и его знаменитого визиря Алискандар-бека, пошли в атаку. Русские войска начали, было быстро отступать. Эти неверные, среди которых было к тому времени уже множество убитых, попали в очень тяжёлое безвыходное положение. Отступающим русским преградили путь дагестанские герои и отряд грузинских кавалеристов. Увидев, что бежать теперь некуда, убедившись, что их ждёт неминуемое уничтожение, русские укрылись в одном подходящем месте, и решили сражаться до тех пор, пока у них будут силы и возможности. Вот тогда-то они и стали воевать как свирепые львы. В результате мусульманские войска потерпели поражение.— Хайдарбек Геничутлинский. Ума-хан нуцал великий [109]

После битвы

В связи с тем, что русско-грузинское войско, поднятое ещё до рассвета и проделавшее в тот день многокилометровый марш, было измотано ещё и 3,5-часовым сражением, Лазаревым было принято решение заночевать на месте битвы[122]. В своём рапорте Кноррингу, Лазарев так передавал «картину», открывшуюся утром следующего дня глазам победителей:

Камыши, кустарники и рвы были наполнены трупами, меж которыми <…> слышны были стоны от ран впоследние воздыхающих, а в другом месте рделась <…> трава, кровью обагрённая и многие иные следы страдания человечества.— Рапорт ген.-м. Лазарева ген.-л. Кноррингу, от 14 ноября 1800 года, за № 68[123]

Потери

Русско-грузинские

Русские

Потери с русской стороны оказались незначительными и составляли 3 человека[114][99][102].

В егерском полку:

  • 1 офицер контужен в ногу

В мушкетёрском полку:

  • 1 рядовой убит
  • 1 рядовой легкораненый

Кроме того, ранено было 7 подъёмных и артиллерийских лошадей[124].

По словам Х. Геничутлинского (вторая половина XIX века), у русских было «множество убитых»Перейти к разделу «Повествование Х. Геничутлинского».

Израсходовано боеприпасов[124]

Патронов:

Артиллерийских зарядов:

орудия
заряды
тип
числоядрагранатыкартечь
итого
3-фунтовые
2
50
—
20
70
8-фунтовые (единороги)
2
10
20
25
55
итого:
60
20
45
125
Грузинские

Георгий XII в своём письме К. Ф. Кноррингу писал, что кроме 1 солдата (русского) и 12 грузин (горских жителей), убитых нет[125]. П. Г. Бутков сообщал, что урон грузинских войск остался неизвестным[118].

Дагестано-грузинские

Потери горцев по разным оценкам составляли от 1500 до 2000 убитыми или убитыми и ранеными. На следующий день после битвы (8 [20] ноября) Лазарев в своём рапорте Кноррингу сообщал, что неприятель оставил на месте битвы одними убитыми до 1500 человек[79]. В подробном рапорте от 14 (26) ноября Лазарев уже сообщал:

По последнему исчислению оказалось, что неприятель претерпел урону одними убитыми до двух тысяч; ибо, следуя далее в ту сторону, куда бежал неприятель, найдено ещё множество погибших от ран тел.

— Рапорт ген.-м. Лазарева ген.-л. Кноррингу, 14 ноября 1800 г., № 68[114]

В «Тифлисских ведомостях» (1828) сообщалось, что

…лезгины потерпели страшное поражение, полторы тысячи человек убитыми и ранеными найдено на месте сражения, до пятисот тел устилали путь, по коему спасался побеждённый неприятель.

— «Тифлисские ведомости», 1828, № 1―2[126][127]

В плен было взято 4 человека, при чём пленены они были только на следующий день после битвы. Столь малое число пленных по отношению к погибшим объясняется тем, что грузины в той битве не давали пощады даже раненым[141][118][132].

Сам Умма-хан в том сражении получил тяжёлое ранение в бедро «так что оная внутри к животу в нём осталась»[114]. Ранение получил и царевич Александр[97]. Также «были повержены грузинами к ногам русского начальника» 3 головы крупных дагестанских старшин, среди которых некие Искандер и «богатырь» из Дженгутая[88]. По сообщению Х. Геничутлинского, в той битве погиб «хорошо известный народу» военачальник Гушу хунзахский[109].

Захвачено было 11 знамён (1 ― поручиком мушкетёрского полка и 10 ― захвачено или подобрано грузинами)[Комм. 9].

Награды

Мушкетёрскому генерал-майора Гулякова полку императором Павлом были пожалованы Мальтийские знамёна с надписью: «За взятіе у Аварскихъ войскъ знамени, при рѣкѣ Iорѣ 7-го Ноября 1800 года»[135][Комм. 10].

Генерал-майорам И. П. Лазареву и В. С. Гулякову, царевичам Иоанну и Баграту, а также ещё 6 офицерам были пожалованы командорские кресты ордена Св. Иоанна Иерусалимского. 21 офицер был награждён кавалерским крестом и 4 ― донатами того же ордена. Все нижние чины, принимавшие участие в битве, получили по серебряному рублю на человека[118].

Последствия

12 (24) ноября русско-грузинское войско вернулось в Тифлис. Георгий XII в сопровождении духовенства и знатных лиц встретил «победителей» за несколько вёрст от столицы и, сойдя с богато убранного коня, настоятельно передал его в подарок Лазареву, а сам направился в Тифлис пешком[129][143]. Въезд в город Лазарева, по выражению Д. Ф. Шабанова, ― «имел вид триумфального шествия»[144].

Умма-хан, после поражения на реке Иори, направился в Джары и далее в Белоканы, а царевич Александр в Шушу. Получив об этом сведения, Лазарев, из опасения, что первый совместно с джаро-белоканцами может повторить набег, направил в Сигнахскую цитадель 3 роты егерей с орудием, а в 15 вёрстах от неё на пути к Тифлису расположил роту мушкетёр с орудием. Также для своевременной передачи сообщений им была учреждена летучая почта[145]. Однако войско Умма-хана разошлось по домам или по разным селениям в поисках продовольствия[Комм. 11]. Впрочем, Умма-хан действительно поначалу планировал с новыми силами (включая джаро-белоканцев) повторить набег на Грузию, предварительно «вытребовав» у Джавад-хана гянджинского войско и пушки, однако последний ещё незадолго до того под Гянджой разгромил отряд горцев, шедших для добычи продовольствия (Джавад-хану было доставлено 104 неприятельских голов и 30 пленных, остальные бежали). Кроме того, против Умма-хана (вкупе с Джавад-ханом) ополчились Мустафа-хан ширванский и Мухаммед Хасан-хан шекинский. Последний также призывал вступить в их коалицию и Георгия XII, предлагая совместными силами окружить и окончательно добить неприятеля, «коего победивши так, никто уже из лезгинцев не осмелится сюда приходить»[148]. В такой обстановке повторное вторжение Умма-хана в Грузию было исключено[147].

Поражение Умма-хана аварского произвело также сильное впечатление и на Фетх-Али-шаха, который вскоре после этого отозвал персидские войска с Кавказа. Генеральный консул в Персии М. Д. Скибиневский рапортовал Кноррингу, что Фетх-Али-шах, узнав о победе русских в Грузии над Умма-ханом, отказался от намерений идти на неё и обратился против Хорасана[149][150][76].

Раздоры же и интриги между Багратионами (претендентами на престол) продолжались, и Георгий XII единственным выходом для спасения Грузии видел присоединение её к России[151]. По донесению графа А. А. Мусин-Пушкина, «первейшие князья и вельможи грузинские» высказывали ему мнение о том, что Грузия не сможет долго существовать в управление «ныне царствующей фамилии», и если она хотя бы лишится надежды вступить под покровительство России, то несомненно должна будет «перейти во владычество или персиян, или турок, или быть разорённой хищными горцами»[152].

22 декабря 1800 года (3 января 1801) в Петербурге был подписан манифест о присоединении Грузии к России, а 28 декабря 1800 года (9 января 1801) скончался Георгий XII (последний царь Грузии)[153].

Значение

Следствием победы на Иори было приобретение Россией огромной популярности в Грузии[154], выявление её военной мощи в Кавказском крае и значение её покровительства[68][55]. Эти аспекты особенно были важны для русских частей в Закавказье, которым в виду своей малочисленности было крайне затруднительно там удержаться[155].

Также, как отмечалось в ряде источников, та битва даже примечательна не своим ожесточением, так как потери со стороны русских в ней были незначительны, а решимостью русских военачальников, отважившихся с малочисленным отрядом выступить против «огромного скопища лезгин, славившихся своею необычайною храбростью»[155][156]. Мирза Адигезаль-бек относительно всего этого писал:

Тогда и я сам был в Дар-ус-суруре [Тифлисе]. <…> Вера населения Гюрджистана [Грузии] и прочих людей в смелость и отвагу русских победоносных войск сильно возросла, ибо [это] было одним из редких и трудноразрешимых дел. После этого слава и доблесть генерала и его победоносных войск попала на уста народа. Действительно, [слава] о неподдающейся описанию храбрости генерала распространилась на весь Кавказ. Перо не в состоянии описать подобную отвагу.— Мирза Адигезаль-бек. Карабаг-наме [157]

В целом же, благодаря прибытию в Грузию Егерского полка, и следом мушкетёрского, в 1800 году она избежала трёх основных опасностей: междоусобицы, вторжений персидских войск и горцев Дагестана[158]. Также считается, что именно с прибытием в Грузию Егерского полка началось прочное водворение России в Закавказье и по выражению П. О. Бобровского, «первым внушительным толчком к тому была Иорская победа». По оценке ряда исследователей с того времени также начался новый период в истории Кавказа[159][160]. По выражению А. Л. Зиссермана,

Гуляков, Лазарев, Кабардинский и Эриванский полки ― это первые камни того фундамента, на котором построилась вся вековая слава геройской кавказской армии.— А. Л. Зиссерман. История 80-го пехотного Кабардинского полка [161]

Результат Иорского сражения произвёл на солдат «выгодное нравственное влияние» в том плане, что вселил в них уверенность в возможности малым числом побеждать многократно численно превосходящего неприятеля[160]. Как отмечал А. И. Красницкий, ― «В русских воинов <…> вселилась полная уверенность в своей непобедимости»[134].

Память

Памятник в честь битвы на Иори.
  • В 1901 году на одном из холмов на равнине близ реки Иори и селения Какабети по инициативе офицеров Эриванского и Кабардинского полков, в честь битвы был установлен памятник. Командующий Кавказского военного округа генерал от инфантерии князь Г. С. Голицын, узнав о данном проекте, не только одобрил, но и оказал большую финансовую поддержку. Освящение памятника состоялось 1 (14) октября 1901 года[162][163][164].

Примечания

Комментарии
  1. ↑ В одном только 1795 году во время вторжения персидского шаха Ага-Мохаммеда Каджара в Грузию из Тифлиса персами и их союзниками в рабство было уведено 3 тыс. жителей, а с других мест до 10 тыс.[1] Сам шах в том же году в переписке с Ираклием II упоминал о находившихся у него в плену 30 тыс. грузин[2]. По 200―300 семей ежегодно уводились в рабство и горцами Дагестана[3].
  2. ↑ Старший сын Георгия XII ― Давид ещё при Ираклии II был отправлен в Россию, где получил образование и находился на русской службе[13].
  3. ↑ До 31 октября (12 ноября) 1798 года егерский генерал-майора Лазарева полк именовался ― 18-м егерским полком[16], а 29 марта (10 апреля) 1801 года переименован в 17-й егерский полк.
  4. ↑ Изначально ещё 23 февраля (6 марта) 1799 года артиллерии генерал-майору Я. Е. Гельвиху было предписано выделить из его батальона в егерский полк Лазарева два 8-фунтовых единорога, а в октябре было добавлено третье полковое орудие[16]. В поход егерский полк выступал уже с четырьмя орудиями[17].
  5. ↑ Для преодоления крутых скалистых спусков, солдатам приходилось сбрасывать в кучу свои шинели, после чего спрыгивали на них сами. Орудия и телеги спускали по верёвкам[19].
  6. ↑ В Тифлис прибыли: генерал, 3 штаб-офицера, 32 обер-офицера, 721 унтер-офицеров и рядовых и 128 нестроевых[19].
  7. ↑ П. О. Бобровский, предоставляя общую численность русского отряда в 1224 человека, допускает ошибку при подробном перечислении чинов, указывая на одного человека (нестроевого артиллериста) больше[53][54].
  8. ↑ На неэффективность стрельбы горцами на дальней дистанции, указывает тот факт, что одна из пуль застряла в рукаве мундира одного из егерей, не причинив ему никакого вреда[114].
  9. ↑ Все 11 захваченных знамён были присланы в Петербург. Император Павел тут же приказал запросить генерал-лейтенанта Кнорринга узнать ― «кто именно взял те знамёна»[142].
  10. ↑ Что касается Егерского генерал-майора Лазарева полка, то егерским подразделениям штандарты не полагались.
  11. ↑ По ходившим слухам, горцы, испытывая крайний недостаток в продовольствии, питались лошадьми, которые крали друг у друга[146][147].
Использованная литература и источники
  1. ↑ Дубровин, 1897, с. 28.
  2. ↑ Дубровин, 1897, с. 32.
  3. ↑ 1 2 3 ИОКВ, 1899, с. 314―315.
  4. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 426, № 543.
  5. ↑ Дубровин, 1897, с. 67.
  6. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 797.
  7. ↑ 1 2 Дубровин, 1897, с. 62―64.
  8. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 427, № 543.
  9. ↑ ИОКВ, 1899, с. 315―316.
  10. ↑ Бобровский, 1893, Прилож. к 3-й части, с. 333.
  11. ↑ ИОКВ, 1899, с. 317.
  12. ↑ Кортуа, 1989, с. 367.
  13. ↑ 1 2 Дубровин, 1897, с. 61―62.
  14. ↑ Дубровин, 1897, с. 70.
  15. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 241.
  16. ↑ 1 2 3 Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 91―94.
  17. ↑ ИОКВ, 1899, с. 318.
  18. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 96.
  19. ↑ 1 2 3 Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 97―98.
  20. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 251.
  21. ↑ 1 2 ИОКВ, 1899, с. 320.
  22. ↑ Дубровин, 1897, с. 81.
  23. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 291―292.
  24. ↑ Дубровин, 1897, с. 123―124.
  25. ↑ Дубровин, 1897, с. 125—130.
  26. ↑ ИОКВ, 1899, с. 325.
  27. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 106―107, № 22.
  28. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 142, № 58.
  29. ↑ 1 2 Попов, 1931, с. 118.
  30. ↑ ИОКВ, 1899, с. 326―327.
  31. ↑ Бутков, 1869, Ч. 2, с. 460; Ч. 3, с. 324.
  32. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 108, № 26.
  33. ↑ 1 2 3 4 Гасаналиев, 2012, с. 159―160.
  34. ↑ 1 2 Алиев, 2006, с. 104.
  35. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 319―320.
  36. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 105.
  37. ↑ 1 2 3 4 АКАК, 1866, Т. 1, с. 170, № 111.
  38. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 105―106.
  39. ↑ Дубровин, 1897, с. 150.
  40. ↑ Бобровский, 1901, с. 6―7.
  41. ↑ 1 2 Бутков, 1869, Ч. 2, с. 457.
  42. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 165―166, № 103.
  43. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 166―167, № 105.
  44. ↑ 1 2 Дубровин, 1897, с. 151―153.
  45. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 168, № 108.
  46. ↑ 1 2 АКАК, 1866, Т. 1, с. 171, № 111.
  47. ↑ ИОКВ, 1899, с. 330.
  48. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 107.
  49. ↑ 1 2 Шабанов, 1871, с. 41.
  50. ↑ Бобровский, 1901, с. 9.
  51. ↑ 1 2 3 Дубровин, 1897, с. 154―155.
  52. ↑ Ватейшвили, 1973, с. 389.
  53. ↑ 1 2 Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 106.
  54. ↑ Бобровский, 1901, с. 7.
  55. ↑ 1 2 3 4 5 ЭВМН, 1888, Т. 3, с. 582.
  56. ↑ ИОКВ, 1899, с. 328.
  57. ↑ ВЭС, 1913, Ч. 11, с. 175.
  58. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 163―161, № 100.
  59. ↑ Шабанов, 1871, с. 38―39.
  60. ↑ Неверовский, 1848, с. 36.
  61. ↑ 1 2 Потто, 1906, с. 81.
  62. ↑ 1 2 3 РВС, 1994, с. 45.
  63. ↑ 1 2 3 Шефов, 2006, с. 208.
  64. ↑ 1 2 Рунов, 2013, с. 56.
  65. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 333.
  66. ↑ 1 2 Дубровин, 1886, Т. 3, с. 326.
  67. ↑ Шабанов, 1871, с. 40.
  68. ↑ 1 2 Казбек, 1865, с. 12—13.
  69. ↑ 1 2 Соханская, 1871, с. 171.
  70. ↑ 1 2 Гасаналиев, 2012, с. 159.
  71. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 102.
  72. ↑ Ватейшвили, 1973, с. 388.
  73. ↑ Кортуа, 1989, с. 385.
  74. ↑ Дубровин, 1897, с. 155.
  75. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 323.
  76. ↑ 1 2 3 Кидирниязов, 2013, с. 29—30.
  77. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 161—162, № 95.
  78. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 167, № 107.
  79. ↑ 1 2 АКАК, 1866, Т. 1, с. 168, № 109.
  80. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 178, № 118.
  81. ↑ Адигезаль-бек, 1950, с. 92.
  82. ↑ Зубов, 1835, Т. 1, Ч. 1, с. 22.
  83. ↑ Кавказский календарь, 1851, с. 229.
  84. ↑ ВЭЛ, 1854, Т. 6, с. 341.
  85. ↑ Бутков, 1869, Ч. 2, с. 456.
  86. ↑ Шабанов, 1875, с. 2—3.
  87. ↑ Потто, 1887, Т. 1, с. 306.
  88. ↑ 1 2 3 Потто, 1887, Т. 1, с. 307.
  89. ↑ Wardrop, 1888, p. 129.
  90. ↑ Лацинский, 1891, с. 83.
  91. ↑ Бобровский, 1901, с. 6.
  92. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 109.
  93. ↑ ИОКВ, 1899, с. 328—329.
  94. ↑ Эсадзе, 1899, с. 9.
  95. ↑ Алиханов-Аварский, 2005.
  96. ↑ Разведчик, 1902, с. 8, № 585.
  97. ↑ 1 2 3 Baddeley, 2011.
  98. ↑ Служба Ширванца, 1910, с. 7.
  99. ↑ 1 2 3 ВЭС, 1913, Т. 11, с. 175.
  100. ↑ Брегвадзе, 1983, с. 86.
  101. ↑ Кортуа, 1989, с. 386.
  102. ↑ 1 2 Харитонов, 2000, с. 98.
  103. ↑ Ватейшвили, 2003, Кн. 4, Т. 3, с. 378.
  104. ↑ Широкорад, 2009, с. 13.
  105. ↑ 1 2 Гасаналиев, 2012, с. 160.
  106. ↑ 1 2 3 4 5 АКАК, 1866, Т. 1, с. 172―173, № 111.
  107. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 307―308.
  108. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 172, № 111.
  109. ↑ 1 2 3 Геничутлинский, 1992, с. 54—55.
  110. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 183, № 126.
  111. ↑ 1 2 3 4 Адигезаль-бек, 1950, с. 91―92.
  112. ↑ Бутков, 1869, Ч. 2, с. 458.
  113. ↑ ИОКВ, 1899, с. 330—331.
  114. ↑ 1 2 3 4 5 АКАК, 1866, Т. 1, с. 174, № 111.
  115. ↑ 1 2 Бобровский, 1901, с. 10―11.
  116. ↑ Зубов, 1835, Т. 1, Ч. 1, с. 29.
  117. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 176, № 113.
  118. ↑ 1 2 3 4 5 Бутков, 1869, Ч. 2, с. 459.
  119. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 172—173, № 111.
  120. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 328.
  121. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 181.
  122. ↑ 1 2 Бобровский, 1901, с. 11.
  123. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 174, № 111.
  124. ↑ 1 2 АКАК, 1866, Т. 1, с. 175, № 111.
  125. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 169, № 110.
  126. ↑ 1 2 Тифлисские ведомости, 1828, с. 4, № 1; с. 4, № 2.
  127. ↑ 1 2 Ватейшвили, 1973, с. 402.
  128. ↑ Зубов, 1835, Т. 1, Ч. 1, с. 30―31.
  129. ↑ 1 2 ВЭЛ, 1854, Т. 6, с. 342.
  130. ↑ Шабанов, 1871, с. 43.
  131. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 329.
  132. ↑ 1 2 Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 108.
  133. ↑ ИОКВ, 1899, с. 331.
  134. ↑ 1 2 Красницкий, 1904, Кн. 1, с. 259.
  135. ↑ 1 2 Служба Ширванца, 1910, с. 8.
  136. ↑ Попов, 1931, с. 122.
  137. ↑ Lang, 1957, с. 238.
  138. ↑ Ватейшвили, 2003, Кн. 4, Т. 3, с. 387.
  139. ↑ Харитонов, 2000, с. 99.
  140. ↑ Bournoutian, 2004, с. 202, примечание.
  141. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 168—169, № 109; С. 174, № 111.
  142. ↑ Николаев, 1899, Т. 2, с. 185.
  143. ↑ Бобровский, 1901, с. 12.
  144. ↑ Шабанов, 1871, с. 45―46.
  145. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 187―188, № 136.
  146. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 187, № 131.
  147. ↑ 1 2 Дубровин, 1897, с. 157.
  148. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 177, № 115; с. 183, № 127.
  149. ↑ АКАК, 1866, Т. 1, с. 682—683, № 969.
  150. ↑ Адигезаль-бек, 1950, с. 94, примечание.
  151. ↑ Дубровин, 1897, с. 158―177.
  152. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 336.
  153. ↑ Дубровин, 1886, Т. 3, с. 343.
  154. ↑ Rayfield, 2012, p. 258.
  155. ↑ 1 2 Потто, 1887, Т. 1, с. 307—308.
  156. ↑ Шабанов, 1871, с. 45.
  157. ↑ Адигезаль-бек, 1950, с. 94.
  158. ↑ Бобровский, 1901, с. 13.
  159. ↑ Бобровский, 1893, Ч. 3, с. 111.
  160. ↑ 1 2 Шабанов, 1871, с. 44―45.
  161. ↑ Зиссерман, 1881, Т. 1, с. 260―261.
  162. ↑ Разведчик, 1902, с. 8—10, № 585.
  163. ↑ Потто, 1906, с. 83—86.
  164. ↑ Сокол, 2006, с. 197.

Источники

Литература
Ссылки