Восстановление Чечено-Ингушской АССР

Восстановление Чечено-Ингушской АССР — указами Президиумов Верховных Советов СССР и РСФСР 9 января 1957 года Чечено-Ингушская АССР была восстановлена^[1][2], причём в несколько иных границах, чем при упразднении; в её составе остались переданные в 1944 году из Ставропольского края в Грозненскую область Наурский и Шелковской районы с преобладающим русским населением, но при этом ей не был возвращён Пригородный район, оставшийся в Северной Осетии. Площадь республики после восстановления составляла 19 300 км². При этом чечено-ингушскому населению было запрещено проживать в прилегающих к Грузинской ССР южных горных районах республики.

11 февраля 1957 года Верховный Совет СССР утвердил указ своего Президиума от 9 января и вернул в 22 статью Конституции СССР упоминание об автономии^[3].

Из-за непродуманной и непоследовательной реализации постановления, а также сопротивления части партийно-советской номенклатуры в центре и на местах, процесс восстановления затянулся, был сопряжён со многими трудностями и создал новые проблемы. Восстановление республики запустило процесс оттока русского и русскоязычного населения из региона и привело к резкому обострению межнациональных отношений.

23 февраля 1944 года чеченцы и ингуши были депортированы. В 1948 году специальным постановлением Совета Министров СССР было подтверждено, что чеченцы и ингуши депортированы «навечно»^[4]. После смерти Сталина и расстрела Берии у депортированных народов появилась надежда на реабилитацию и возвращение на родину. Известные представители репрессированных народов (писатели, учёные, руководящие работники, отставные офицеры) и простые граждане стали настойчиво обращаться во властные органы со своими просьбами, главной из которых была безотлагательно вернуть депортированные народы и снять с них обвинения в коллаборационизме.

Упразднив Чечено-Ингушскую АССР, сталинский режим не отменил её Конституцию. Юридически автономия чеченского и ингушского народов не была ликвидирована, а была лишь упразднена форма её практического воплощения^[5].

Однако если во время Великой Отечественной войны руководство страны смогло осуществить депортацию за несколько дней, то процесс реабилитации затянулся на многие годы. Большая продолжительность этого процесса была связана со многими причинами. Одной из причин было то, что твёрдого решения о возвращении чеченцев и ингушей на родину не было вплоть до 1956 года. Поэтому после XX съезда КПСС стали регулярными заседания Президиума ЦК КПСС, совещания с сотрудниками центральных органов, руководителями республик, краёв и областей, встречи с известными людьми^[7].

Активность проявляли и представители репрессированных народов. В конце мая 1956 года по инициативе известного чеченского лингвиста Юнуса Дешериева и ингушского писателя Идриса Базоркина для подготовки обращения к руководству СССР от имени репрессированных народов и организации встречи с представителями союзной власти в Москве была начата работа по формированию делегации. Однако осуществить идею создания единой делегации депортированных народов не удалось. Поэтому было решено ограничиться включением в состав делегации чеченцев и ингушей^[7].

12 июня 1956 года после преодоления всех чинившихся преград делегация была принята в Кремле членом Президиума ЦК КПСС, первым заместителем Совета Министров СССР А. И. Микояном. Встреча получилась продолжительной. Были обсуждены вопросы положения депортированных народов, необходимость их полной реабилитации и восстановления национальной автономии. Микояну было вручено письмо для передачи Н. С. Хрущёву, а также обращение, в котором излагались просьбы разрешить чеченцам и ингушам вернуться на свою историческую родину и восстановить свою национальную автономию. В последующие дни в Москву также прибыли представители других депортированных народов^[7].

12 июня 1956 года первый получивший официальное разрешение побывать на исторической родине после долгих лет депортации был общественный деятель Шатаев Магомед, разрешение было выписано Анастасом Микояном^[8][9].

Перед государством встала задача, решение которой требовало принятия целого ряда мер. Координация этой работы была возложена на созданную по инициативе Н. С. Хрущёва комиссию под председательством А. И. Микояна (комиссия Микояна)^[7].

16 июля 1956 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны», который постановил:

Такая формулировка фактически подтверждала запрет для депортированных на возвращение на свою родину. Указ вызвал возмущение репрессированных народов и от просьб к руководству страны они перешли к требованиям. Обстановка во многих местах размещения спецпоселенцев стала напряжённой^[10].

Многие простые чеченцы и ингуши, не имевшие представления о тонкостях политической кухни, полагали, что они реабилитированы уже самим решением XX съезда КПСС. Немало семей за бесценок продавало своё жильё и имущество в местах спецпоселения и без всякого разрешения властей возвращалось на родину. Это приводило к осложнению обстановки на местах. Попытки властей пресечь самодеятельный переезд и вернуть спецпоселенцев не всегда оказывались успешными^[11].

Решение о восстановлении национальной автономии было продиктовано в значительной степени в результате анализа властью обстановки в местах проживания чеченцев, самого крупного из депортированных народов, который своими демонстративными действиями показал необратимость процессов реабилитации. Абдурахман Авторханов, Идрис Базоркин, Шатаев Магомед, Мовлади Висаитов, Муслим Гайрбеков, Юнус Дешериев, Дзияудин Мальсагов, Халид Ошаев и другие представители чеченского и ингушского народов с помощью известных представителей других народов последовательно преодолевали препятствия на пути к восстановлению справедливости, доводя до широких масс населения информацию о чаяниях своих народов^[12].

14 ноября 1956 года Президиум ЦК КПСС принял постановление о восстановлении национальной автономии депортированных народов. В документе говорилось:

Предпринятые прежде меры в постановлении были признаны недостаточными:

Были утверждены проекты указов о восстановлении автономий чечено-ингушского, калмыцкого, карачаевского и балкарского народов. Комиссии Микояна было поручено совместно с руководством Грозненской области и прилежащих территорий и представителями чеченского и ингушского народов внести на рассмотрение ЦК КПСС предложения о территории Чечено-Ингушской АССР. Для осуществления программы восстановления ЧИАССР были установлены более длительные сроки, чем для других автономий — 1957—1960 годы^[14].

Первоначально как один из вариантов решения проблемы предлагалось создание чечено-ингушской автономии на территории Казахстана и Средней Азии. «Однако чеченцы и ингуши отнеслись к этому крайне отрицательно. Ими было заявлено, что здесь они не останутся и рано или поздно все вернутся в свои родные места — на Северный Кавказ, где веками жил их народ». Та же мысль была высказана группой коммунистов-вайнахов, приглашённых в начале декабря 1956 года в Отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, которые категорически отвергли идею восстановления республики вне пределов прежней территории, что являлось, по их мнению, «неполной реабилитацией». Вновь прибывших на их родину они предлагали не переселять. Горцы высказали уверенность, что можно «дружно жить и работать вместе с проживающим там населением»^[15].

За время отсутствия коренного населения значительная часть территории Чечено-Ингушетии была передана соседним национально- и административно-территориальным образования. Практически все населённые пункты были переименованы^[16].

За тот же период на территорию Грозненской области из различных районов страны прибыло 78,5 тысячи человек. На территорию республики, включённую в состав Дагестанской АССР — 45,9 тысячи человек из горных районов Дагестана. В районы, переданные Северной Осетии — 55 тысяч человек, в том числе 26 тысяч осетин из высокогорных районов Юго-Осетинской автономной области, 15 тысяч человек из Северной Осетии и 14 тысяч из других районов страны^[17].

9 января 1957 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР». Однако территория восстановленной республики претерпела сильные изменения. Первоначально планировалось отселить из чеченских и ингушских селений лишь несколько десятков тысяч дагестанцев, осетин и грузин из общего количества 70-80 тысяч человек. Русские же переселенцы должны были остаться на месте. По этой причине с учётом возвратившихся чеченцев и ингушей население республики должно было возрасти до 1 млн человек. Под тем предлогом, что оставаясь в прежних границах республика не сможет обеспечить своё поголовье скота кормами, было решено сохранить в составе республики Каргалинский, Шелковской и Наурский районы. Реальной причиной этого решения было стремление сохранить численное преобладание русского населения над горским. Кроме того, терские районы были экономически связаны с Грозным^[18].

Площадь терских районов составляла 27 % общей территории восстановленной республики (5000 км² из 19 300). Однако прирост произошёл за счёт полупустынь Бурунной степи, где пригодной для земледелия была только узкая полоска земли вдоль Терека (примерно 1000 км²). Из прежних земель республики в пользу Северо-Осетинской АССР было изъято 1600 км² чернозёмных территорий Пригородного района^[19].

Территория Северной Осетии выросла за счёт земель депортированных народов вдвое. Однако руководство Северной Осетии сумело добиться передачи не только Пригородного района (что обосновывалось его хозяйственной «привязанностью» к Орджоникидзе), но и части территории Назрановского и Малгобекского районов Чечено-Ингушетии (что оправдывалось необходимостью прямого сообщения между основной территорией Северной Осетии и переданным ей из состава Ставропольского края Моздокским районом)^[20].

В составе воссозданной республики было организовано 17 районов, при том, что до депортации их было 24. Сокращение числа районов произошло за счёт укрупнения сельских районов. Например, в состав нового Советского района вошли прежние Шатойский, Чеберлоевский, Шаройский, Итум-Калинский районы^[21].

Переселение должно было происходить по специальным разрешениям местных органов МВД и Организационного комитета Чечено-Ингушской АССР. Главой оргкомитета был назначен Муслим Гайрбеков. Гайрбеков с 1957 до своей смерти в 1971 году исполнял обязанности председателя Совета Министров Чечено-Ингушской АССР^[22].

В начале 1957 года чеченцы и ингуши в стали массово продавать свои домовладения в местах спецпоселения. До половины чеченцев и ингушей уволились с работы. Всё это свидетельствовало о готовности людей к немедленному возвращению на родину. Однако местные советские и партийные элиты отстаивали собственные интересы и при этом пользовались поддержкой части центрального государственного аппарата. Под различными предлогами противники восстановления автономии всячески препятствовали возвращению депортированных. В Чечено-Ингушетии и вокруг неё были созданы многочисленные милицейские и воинские кордоны. Например, однажды сотни семей, самовольно выехавших на родину из Караганды, были возвращены назад. Это привело к стихийным собраниям чеченцев и ингушей на местном железнодорожном вокзале и возле здания местного обкома, что вызвало большой переполох^[22].

В соответствии с принятым в феврале 1957 года Советом Министров РСФСР планом, в 1957 году планировалось переселить 17 тысяч семей (80 тысяч человек). Однако до конца года прибыло 48 тысяч семей (около 200 тысяч человек)^[23].

Верхушка партийного и советского руководства Грозненской области пыталась сорвать восстановление автономии. В случае неудачи они рассчитывали сделать чеченцев и ингушей меньшинством в собственной республике. В 1920—1930-е годы из-за исключительного значения нефтяной промышленности Грозного и численному преобладанию городской партийной организации (почти исключительно русской по составу) высшие партийные должности в республике занимали русские коммунисты, направлявшиеся из центра и лишь формально одобрявшиеся пленумом местного обкома партии. В восстановленной республике чеченцы и ингуши должны были составлять меньше половины населения, что гарантировало доминирование партийно-советской номенклатуры. Однако эта позиция разделялась не всеми. Немало честных коммунистов требовало восстановления исторической справедливости. Например, председатель Грозненского облисполкома Коваленко настаивал на возвращении всех ссыльных и восстановлении Чечено-Ингушской АССР^[24].

Руководство Казахской ССР также пыталось помешать возвращению спецпереселенцев. Причиной этого желания был острый дефицит рабочей силы в республике. Другой причиной было обращение руководства Чечено-Ингушетии с просьбой задержать возвращение депортированных. Поэтому они не скупились на обещания трудоустройства, выделения домашнего скота, участков под строительство домов, банковских ссуд. С этой же целью предлагались различные варианты создания вайнахской автономии в Средней Азии, например, на границе Казахстана и Китая. Это пытались обосновать тем, что вайнахи уже обжились на новом месте, их прежняя родина заселена вновь прибывшими и т. д.^[25]

Одной из мер, предпринятых, чтобы помешать возвращению спецпереселенцев, было создание милицейских кордонов. Министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров 9 апреля 1957 года докладывал секретарю ЦК КПСС Н. И. Беляеву:

Судя по ходу событий, оппозиционные Хрущёву высшие партийные и государственные лица поддерживали группировки, пытавшиеся сорвать процесс восстановления республики. Участник гражданской войны в Чечне, писатель и правозащитник Алексей Костерин писал, что правящие круги Грозненской области занимались явным саботажем распоряжений ЦК КПСС: они почти ничего не делали для размещения возвращавшихся на родину. Проживавшие в чеченских сёлах люди не были своевременно отселены. После возвращения первой волны спецпереселенцев это вызвало резкое обострение межнациональных отношений. При этом руководство обкома партии самоустранилось от решения возникающих проблем:

Василий Фёдорович Русин, занимавший ответственные посты в Чечено-Ингушетии и Грозненской области, писал:

Переселённые в 1944 году в республику представители других национальностей жили почти исключительно в домах ссыльных. Возвращавшиеся требовали хотя бы крыши над головой. Это приводило к конфликтам, приобретавшим, по воле местных властей, межнациональный характер. Если же вновь прибывших и размещали, то старались расселять их не там, где они жили раньше. Руководители местных предприятий не хотели брать на работу чеченцев и ингушей и эта их политика пользовалась поддержкой местных властей. В Москву посыпались жалобы чеченцев и ингушей о своём бедственном положении^[29].

Местные власти решительно воспротивились восстановлению горных сёл и хуторов. Значительная часть депортированных была направлена для расселения в Наурский и Шелковской районы. Вероятно, власти считали, что оказавшись в положении национального меньшинства, горцы будут более управляемы^[29]. В начале 90-х годов осетинская сторона выдвинула версию о том, что «вместо Пригородного района» в состав восстановленной Чечено-Ингушетии в 1957 году были включены Наурский и Шелковской районы Ставропольского края (до 1957 года эти районы входили в состав Грозненской области). Однако передача этих районов Чечено-Ингушетии не может рассматриваться как «компенсация» за Пригородный район^[30].

Горцам было запрещено селиться в Чеберлоевском, Шаройском, Галанчожском, большей части Итум-Калинского и Шатойского горных районов. Их дома взрывались и сжигались, мосты и тропы разрушались. Представители КГБ и МВД силой изгоняли тех, кто вернулся в родные аулы. До выселения в указанных районах проживало до 120 тысяч человек^[31].

Репатрианты расселялись подальше от гор: в новых совхозах, рабочих посёлках, фермах, разбросанных по всей территории республики, главным образом в терских казачьих районах. Для расселения выбирались засушливые, нездоровые, отдалённые от райцентров и городов места. Создавались условия для культурной и языковой ассимиляции горцев: преподавание велось только на русском языке, руководителями районов, хозяйств и станичных советов оставались исключительно русские^[31].

Несмотря на усилия властей, переселенцы, населившие республику за время отсутствия коренного населения, стали массово покидать её. Осетинское население осталось в ингушских сёлах Пригородного района, а власти Дагестана предприняли все усилия чтобы помешать исходу дагестанцев из чеченских сёл Хасавюртовского района. Власти Северной Осетии сделали всё возможное, чтобы помешать возвращению ингушей в Пригородный район. Власти же Дагестана, не препятствуя возвращению чеченцев-аккинцев, стремились не допустить восстановления чеченского Ауховского района. С этой целью вернувшимся не позволяли селиться в своих домах, а расселяли мелкими группами в Хасавюртовском, Бабаюртовском, Кизилюртовском, Новолакском и Казбековском районах. Также специально для приёма чеченских семей в Хасавюрте были построены четыре новых посёлка^[31].

Из 21 тысячи депортированных из Дагестана к весне 1958 года вернулось на родину 9 тысяч человек. В 1957—1958 годах ими было получено в качестве единовременных пособий 475 тысяч рублей, а также кредиты на строительство (10 тысяч рублей на семью), ремонт домов и приобретение скота и двухлетнее освобождение от основных государственных налогов. Дагестанские власти просили отложить возвращение оставшихся аккинцев хотя бы до 1959 года в связи с трудностями по их размещению. Трудности, вызывавшие недовольство чеченцев, имели причиной именно политику местных властей, вынуждавших их расселяться среди дагестанцев в 3-4 районах. Эта политика стала причиной массовых беспорядков в Хасавюрте в 1964 году, и позднее в 1976, 1985 и 1989 годах^[32].

Возвращение на родину было сопряжено с массой злоупотреблений со стороны властей. В частности, сами члены Организационного комитета зачастую вымогали взятки за пропуска, дающие право вернуться на родину. Несмотря на все препятствия, по оценкам властей, к середине 1957 года вернулись домой 120 тысяч депортированных. Это стало причиной оттока из чеченских сёл некоренного населения. Вопреки усилиям властей из Чечено-Ингушетии уехали 36 тысяч русских. Значительную часть этих людей приняли у себя сельские районы Ставропольского края, имевшего избыток сельскохозяйственных земель. Более 2 500 русских семей переселились в казачьи станицы Наурского и Шелковского районов. 26 тысяч осетин и 46 тысяч дагестанцев вернулись в свои республики. В Шатойском районе, в котором чеченцам жить было запрещено, в селе Кенхи остались жить несколько тысяч аварцев^[33].

Репатриантов в Грозном встречали войска и милиция. Депортированные делали всё возможное, чтобы вернуть свои родные дома и земельные участки. Из-за безразличия властей эта проблема была пущена на самотёк. Чеченцам и ингушам зачастую приходилось выкупать свои дома у новых хозяев. В отдельных случаях, когда новые владельцы отказывались продавать имущество, они добивались своего с помощью угроз. Источники тех лет говорят о желании горцев восстановить в местах своего проживания право частной собственности на землю. Поэтому они стремились вытеснить из мест своего проживания некоренное население. Большое число участков, находившихся до выселения в собственности чеченцев и ингушей, оказались присвоены государственными учреждениями и организациями. По этой причине летом 1958 года прокуратура республики зафиксировала большое число самовольных захватов репатриантами колхозных и совхозных земель. В ряде случаев были отмечены угрозы в адрес лиц, пытавшихся воспрепятствовать возвращению участков прежним хозяевам^[33].

Вследствие взаимных провокаций и при полном попустительстве республиканских властей за 1957 год из республики уехало более 113 тысяч представителей некоренного населения^[34].

Массовое возвращение чеченцев и ингушей, не имевшее должного организационного обеспечения и саботируемое местной властью, приводило к возникновению напряжённости, ссорам, скандалам и дракам, росту преступности. В 1958 году в Грозном произошли массовые беспорядки, продолжавшиеся несколько дней. Поводом для них послужило убийство молодого русского парня, произошедшее на фоне обострившейся межнациональной напряжённости. Случившееся было использовано шовинистически настроенными представителями местного партийного руководства и спецслужб, стремившимися сорвать процесс восстановления автономии. Массовая (до 10 тысяч человек) античеченская демонстрация и митинг в центре Грозного переросли не только в чеченский погром, но и в антисоветское выступление. В его ходе были захвачены некоторые партийные и государственные здания, а также почта и вокзал^[35].

Руководство местного отделения КГБ во главе со Шмойловым распространяло слухи о мести чеченцев и пресекало попытки войск и милиции успокоить толпу. Среди манифестантов были замечены некоторые ответственные партийные работники и члены их семей. Партийных и советских функционеров, пытавшихся остановить митингующих, силой заставляли стоять в почётном карауле у гроба погибшего. Требования митингующих состояли в немедленной повторной депортации чеченцев и ингушей, восстановлении Грозненской области и введении жёстких ограничений (не более 10 %) на поселение в ней горцев^[36].

Через несколько дней в Грозный были введены войска Северо-Кавказского военного округа, подавившие волнения. Наиболее активные участники беспорядков были преданы суду и осуждены на различные сроки (от года условно до 10 лет лишения свободы). На состоявшемся впоследствии заседании партийного актива местные руководители пытались приуменьшить серьёзность произошедших событий. Однако член Президиума ЦК КПСС Н. Г. Игнатов резко отреагировал на подобные попытки: «Вас бы вздёрнули через пару дней на фонарных столбах, как в Венгрии, если бы не меры, принятые ЦК КПСС». Некоторые партийные и советские работники среднего звена были освобождены от своих должностей. Однако первый секретарь обкома партии А. И. Яковлев не понёс наказания, а вскоре был переведён на работу инспектором ЦК КПСС^[37].

Беспорядки в Грозном не отразились на темпах возвращения чеченцев и ингушей. Оно в основном завершилось к концу 1961 года. К этому времени вернулись на родину 356 тысяч чеченцев и 76 тысяч ингушей. Из общего числа вернувшихся только 73 тысячи смогли поселиться в собственных или вновь приобретённых домах. В 1939 году доля вайнахского населения составляла 58,4 %. Из-за сдвига границ, изменения расселения народов и других причин, к 1961 году их доля снизилась до 41 % населения^[37].

Возвращение домой (из воспоминаний С.-М. Хасиева^[38])

Вопросы обустройства возвращающихся начали решаться властью в последнюю очередь. 12 апреля 1957 года Советом Министров РСФСР было принято решение выделять для возвращающихся кредит под строительство до 10 тысяч рублей (1 тысяча рублей в ценах 1961 года) с погашением в течение 10 лет. Селившимся в домах, подведомственных колхозам, совхозам и предприятиям выделялся кредит в 3000 рублей. Однако чтобы получить кредит нужно было получить поручительство организации (а для этого надо было устроиться на работу) и собрать массу справок. Однако и при выполнении этих требований получение кредита было проблематичным: в республику не были переведены деньги на указанные цели. Поэтому кредиты смогли получить очень немногие. Кроме того, в этой сфере было много хищений средств^[39].

Государственные предприятия за 1957 год за свой счёт построили для переселенцев 682 дома. Чеченцы и ингуши либо построили за свой счёт новые дома, либо восстановили ветхие. К 1963 году практически все семьи переселенцев имели жильё^[40].

В начале 1958 года в республике проживало 200 тысяч чеченцев и ингушей. ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР сочли целесообразным начать формирование органов власти. 16 марта были проведены выборы в Верховные Советы Чечено-Ингушской АССР и СССР. В выборах приняли участие 410 883 человек или 99,98 % избирателей. Депутатами стали 52 русских, 51 чеченец и ингуш и 13 представителей других национальностей. Было восстановлено действие Конституции Чечено-Ингушской АССР 1938 года, однако в текст были внесены небольшие изменения. Организационный комитет по Чечено-Ингушской АССР в связи с исчерпанием своих обязанностей был расформирован^[5].

15 апреля 1958 года началась работа первой сессии Верховного Совета ЧИАССР. Были сформированы высшие органы государственной власти и управления республики. Председателем Верховного Совета ЧИАССР стал И. А. Алмазов, его заместителями Е. А. Изварина и А. В. Тепсаев, секретарём — М. И. Комаров. Председателем Совета Министров ЧИАССР стал М. Г. Гайрбеков^[5].

14 ноября 1989 года была принята Декларация Верховного Совета СССР «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав», согласно которой были реабилитированы все репрессированные народы, признаны незаконными и преступными репрессивные акты против них на государственном уровне в виде политики клеветы, геноцида, насильственного переселения, упразднения национально-государственных образований, установления режима террора и насилия в местах спецпоселений^[41].

26 апреля 1991 года был принят Закон РСФСР о реабилитации репрессированных народов, который признал депортацию народов «политикой клеветы и геноцида». Помимо всего прочего закон признавал право репрессированных народов на восстановление территориальной целостности, существовавшей до антиконституционной политики насильственного перекраивания границ, на восстановление национально-государственных образований, сложившихся до их упразднения, а также на возмещение ущерба, причиненного государством^[42].

26 февраля 2004 года Европейский парламент также признал факт депортации чеченцев и ингушей актом геноцида^[43].

• Абдурахманов Д. Б., Музаев М. Н., Бугаев А. М., Шепелев В. Н., Осмаев А. Д. Восстановление Чечено-Ингушской АССР. — Нальчик: ООО «Печатный двор», 2013. — Т. 1. — 496 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-905770-32-6.
• Ахмадов Я. З., Хасмагомадов Э. Х. История Чечни в XIX-XX веках. — М.: «Пульс», 2005. — 996 с. — 1200 экз. — ISBN 5-93486-046-1.
• Бугаев А. М. Политико-правовая реабилитация репрессированных народов Северного Кавказа // Архивный вестник : журнал. — 2016. — № 4. — С. 140-153.
• Ермекбаев Ж. А. Чеченцы и ингуши в Казахстане. История и судьбы. — Алма-Ата: «Дайк-Пресс», 2009. — 508 с. — 1500 экз. — ISBN 978-601-7170-028.
• М. Н. Музаев. Это выдающийся праздник для всего народа // Архивный вестник. — 2017. — № 5. — ISSN 978-5-6040381-2-3.
• А. М. Бугаев. Кадровая политика партийных и советских органов Чечено-Ингушетии в период восстановления её автономии (1957-1960) // Архивный вестник. — 2017. — № 5. — ISSN 978-5-6040381-2-3.
• А. Н.-М. Музаева. Восстановление государственности чеченского народа // Архивный вестник. — 2017. — № 5. — ISSN 978-5-6040381-2-3.
• Ченчиева М. Х. Возрождение Родины // Архивный вестник : журнал. — 2016. — № 4. — С. 154-169.
• Батукаева З. А. Тайны семейного архива братьев Налаевых // «Маршо». — 2010. — № 13—14 (5 февраля).