Дева Дуная (опера)

«Дева Дуная» (иначе «Дунайская русалка»; нем. «Das Donauweibchen») — опера-феерия австрийского композитора Ф. Кауэра по пьесе К. Ф. Генслера «Дунайская нимфа». Жанр оперы относится к героико-романтическому зингшпилю.

Время написания оперы датируется по-разному: в некоторых источниках значится 1792 год^[1]; в некоторых — 1795^[2]; в некоторых— 1798 год^[3][4].

Опера получила высокое признание и обошла многие музыкальные сцены Европы первых лет 19 века^[3]. Современная музыкальная критика определяет её как «балаганную феерию» с «фарсовым характером», что мало вяжется с «романтическим трепетом»^[5].

В основу положена немецкая легенда о бедной девушке Лорелее и её любви к богатому рыцарю, предавшему её. Лорелея от невыносимого горя бросилась со скалы Лорелей в Рейн и превратилась в русалку.

Однако общий сюжет представляет собой не трагедию, а комедию: русалочью жизнь на речном дне и в водной стихии.

В 1803 году с несколько изменённым либретто её постановка прошла в Санкт-Петербурге в России^[4]. Переделка либретто была осуществлена Краснопольским. Пользуясь тем, что авторских прав тогда ещё не было — о них ещё и помыслить было невозможно, — он преобразил западноевропейский Дунай в восточноевропейский Днепр, несколько видоизменил пьесу К. Ф. Генслера и придал славянскую форму именам персонажей: в общих чертах сюжет представлял драму простой крестьянской девушки Лесты, ставшей повелительницей русалок, и её возлюбленного, князя Видостана; в образе комического персонажа предстал слуга Тарабар. Музыкальную русификацию с дополнением русских мотивов сделал С. И. Давыдов. В таком виде была поставлена в 1803 году в Петербурге первая часть оперы Кауэра под названием «Днепровская русалка»^[2]. А вот Театральная энциклопедия называет постановку 1803 года «Леста, Днепровская русалка»^[4], тогда как это название относится к третьей опере цикла, но мы несколько забежали вперед.

С изменением названия и с самой постановкой было тесно связано развитие оперного искусства в России: опера положила начало романтическому стилю на сцене русского музыкального театра. Успех оперы послужил тому, что С. И. Давыдов, взяв её за основу, стал создавать целый оперный цикл по данному сюжету. Затем, когда он был смещен с должности главного капельмейстера императорских театров, к работе присоединился новый капельмейстер, занявший эту должность, К. А. Кавос, став автором второй редакции оперы по этому же сюжету. В результате они порознь — Давыдов и Кавос — при этом совместно с драматургом Н.Красопольским продолжили общую работу и создали продолжение к опере — свой оперный цикл^[2][3].

Существуют разночтения во мнениях по музыкальному авторству русских продолжений оперны. Какие-то из источников говорят, что основная работа была проделана Давыдовым^[2], какие-то — утверждают совместное авторство Давыдова и Кавоса^[6].

Третья опера, уже оригинально созданная в сотрудничестве Краснопольским и Давыдовым (или Давыдовым и Кавосом совместно), называлась «Леста, днепровская русалка» и считалась самой успешной работой в творчестве Давыдова. Удачна была и постановка: романтический стиль музыки С. И. Давыдова, танцы в хореографии балетмейстера А. Огюста, разделяющие оперные сцены, сценографические технические трюки — все это являло настоящее европейское зрелище^[2].

Цикл опер Кавоса и Давыдова был издан в 1804—1806 гг.^[7]. Всего было издано четыре оперы с продолжениями; в 1807 г. Давыдов написал музыку к последней, четвёртой части «Русалки» на уже совершенно самостоятельный текст А. Шаховского, но музыка её утеряна^[2].

Известные оперы:

• 1804 — «Дунайская русалка» Ф. Кауэра
• 1805 — «Леста, днепровская русалка» С. И. Давыдова
• 1807 — «Русалка» С. И. Давыдова или К. Кавоса

Эти разные «Русалки», имевшие единую начальную точку — оперу Кауэра, остававшуюся главной и основной среди них, — заняли большое место в русском репертуаре. Театральные историки отмечают, что сценическая «Русалка» была несколько тяжеловесна, утеряв свойственную музыке лёгкость за счёт чрезмерной машинной техники^[7]. Тем не менее у зрителя представление пользовалось немалым успехом.

Опера Кауэра стала самой частой постановкой русского оперного театра начала XIX в. и продержалась на российской сцене до его середины — покинув в конце концов Петербургскую сцену, опера благополучно продолжала сценическую жизнь на московской и в провинциальных театрах. Писатель В. Ушаков в 1829 г. сетовал по поводу неизменяемости тамошних репертуаров, что «Русалку» «до сих пор предпочитают у нас» «большой опере»; ему вторил А. Серов: «Что ж делать! Они отстали от нас по музыкальным делам лет на 50, если не больше»^[7].

О популярности оперы в России свидетельствуют обращения к ней в русской литературе. Именно арию из первой части оперы Кауэра упоминает Пушкин в «Евгении Онегине»:

И запищит она (Бог мой!)

Приди в чертог ко мне златой!..

("Евгений Онегин", глава 2: xii)

Многие музыкальные части из кауэровской оперы «Дева Дуная» нередко исполнялись отдельно. В частности, Л. Н. Толстой в повести «Детство» вспоминает, как впервые танцевал на балу под кадриль из этой оперы^[1].

Увертюра из оперы упоминается в сказке Э. Т. А. Гофмана "Золотой горшок":

"... Хотел я отпраздновать светлый День Вознесения как следует, в веселии сердца. Мог бы я, как и всякий другой гость в Линковых купальнях, восклицать с гордостью: „Человек, бутылку двойного пива, да лучшего, пожалуйста!“ Я мог бы сидеть до позднего вечера, и притом вблизи какой-нибудь компании великолепно разряженных, прекрасных девушек. Я уж знаю, как бы я расхрабрился; я сделался бы совсем другим человеком, я даже дошёл бы до того, что когда одна из них спросила бы: „Который теперь может быть час?“ или: „Что это такое играют?“ — я вскочил бы легко и прилично, не опрокинув своего стакана и не споткнувшись о лавку, в наклонном положении подвинулся бы шага на полтора вперёд и сказал бы: „С вашего позволения, mademoiselle, это играют увертюру из „Девы Дуная“, или: „Теперь, сейчас пробьёт шесть часов“...^[8]

• Либретто оперы Дева Дуная