Добрый и злой следователь

Перейти к навигацииПерейти к поиску

До́брый и злой сле́дователь — фразеологизм, обозначающий совместный допрос, способ досудебного дознания (следственной работы с подозреваемым, психологического давления), широко применяемый в следственной практике и в целом аналогичный методу «кнута и пряника». Этот метод, до некоторой степени аналогичный методу поощрения и наказания в педагогике, совмещает и, одновременно, разделяет различные способы воздействия на подозреваемого в совершении преступления: негативного («злой» следователь) и позитивного («добрый»)[1]. Комбинирование эффекта кнута и пряника, с одной стороны, должно расшатать психологическую устойчивость допрашиваемого, а с другой стороны, подтолкнуть его к сотрудничеству со следствием и, в идеале, признанию в совершённом преступлении.

«Метод кнута и пряника» издавна широко использовался в политике, управлении, менеджменте, любых формах власти и на государственной службе[2], однако своё новое название «доброго и злого следователя» получил сравнительно недавно, под влиянием голливудских фильмов о полицейских, а также — культового сериала «Место встречи изменить нельзя». Начиная с конца 1980-х годов, благодаря политике гласности, открывшей массовому читателю многочисленные мемуары бывших подследственных советских времён, словосочетание «добрый и злой следователь» постепенно входит в язык и становится устойчивым фразеологическим оборотом, применяемым далеко не только к узкой области следственно-разыскной работы.

Профессиональное применение

Несмотря на то, что метод «доброго и злого следователя» широко использовался до революции, а также принял систематический характер в сталинские времена, под таким названием он не фигурировал ни в учебниках, ни в методических документах, ни в инструкциях, ни даже — в мемуарах бывших заключённых. К примеру, Евгения Гинзбург, рассказывая про допросы в НКВД (1937 год), очень точно описывает на своём примере методику двух следователей, «доброго и злого», однако, ни разу не произнеся этого словосочетания напрямую. И сама глава с рассказом о сцене двойного допроса называется более чем наглядно: «Кнут и пряник»[3]. Примерно таким же образом выглядел и допрос Даниила Хармса с его товарищами по группе ОБЭРИУтов в декабре 1931 года, где полковник Лазарь Вениаминович Коган, начальник секретно-политического отдела ленинградского ОГПУ выполнял ярко очерченную роль «доброго» и вежливого следователя, а его подчинённый Алексей Бузников — крайне грубого и злого. И только в книгах последнего времени эта методика ведения следствия получает своё точное наименование[4].

Из сталинских времён методика двойного допроса почти без изменений (разве что, несколько смягчившись в связи с общей гуманизацией жизни в стране) перекочевала в работу следственных органов сначала Советского Союза, а затем и — его правоприемника, Российской Федерации, сделавшись стандартной практикой для правоохранительных работников.[5] В позднейшие времена (примерно с начала XXI века) из разговорной и литературной речи «добрый и злой следователь» проникают в учебники криминалистики и служебные инструкции для сотрудников следственных органов. К примеру, учебник для высших школ соответствующего профиля отмечает в отдельном параграфе, что «неплохой результат дает и широко освещённый в отечественной и зарубежной литературе метод, когда допрос осуществляет попеременно „злой“ и „добрый“ следователь, при этом допрашиваемый инстинктивно стремится к доброму и правдиво рассказывает ему все, что знает сам»[1]. При этом автор достаточно подробно описывает методику и попутно отмечает, что применение этого метода возможно в рамках особой тактической комбинации, состоящей из нескольких последовательных следственных действий — допросов или следственного действия — допроса и оперативно-разыскного мероприятия — опроса, когда расследование осуществляется следственной группой. При этом будущие следственные работники отдельно предупреждаются, что «злой» следователь, безусловно, должен действовать строго в рамках закона и не допускать противоправного оказания психического или физического воздействия на допрашиваемого[1].

Сходным образом высказывается и учебник полицейской психологии, выпущенный в 2016 году. В отдельном параграфе, посвящённом приёмам группового допроса (Глава II, Психология расследования преступлений), авторы кратко описывают методику, при которой «два следователя ведут допрос, между ними распределяются роли. Один активно, в наступательном стиле задает вопросы, используя малейшую возможность для изобличения допрашиваемого во лжи (в качестве „злого“ следователя). Второй говорит примирительно, как только обостряется очередной конфликт между его коллегой и допрашиваемым, демонстрирует желание его понять, выступая, условно говоря, в роли „доброго“ следователя».[6] Между тем, полицейские психологи предупреждают, что подобным сильнодействующим средством психологического давления следует пользоваться весьма осторожно, во избежание самооговора, а в ряде случаев сведения, полученные при помощи метода «доброго и злого следователя» нуждаются в дополнительной проверке, например, при помощи дополнительной очной ставки[6].

В несколько более театральной форме описывает метод «доброго и злого следователя» Роберт Чалдини в своей культовой книге «Психология влияния».

В начале «представления», которое устраивает Злой следователь, его партнер, Добрый следователь, сидит в стороне. Затем Добрый следователь начинает вмешиваться в разговор. Сначала он говорит только со Злым следователем, пытаясь утихомирить его усиливающийся гнев. «Успокойся, Фрэнк, успокойся». Но Злой следователь кричит: «Не успокаивай меня, ты ведь видишь — он лжет мне в лицо! Я ненавижу этих лживых ублюдков!»

Чуть позже Добрый следователь выступает в защиту подозреваемого. «Не суди его так строго, Фрэнк, он ведь еще ребенок». Это не такая уж большая поддержка, но по сравнению с тирадами Злого следователя слова Доброго следователя звучат для заключенного как музыка. Однако Злого следователя убедить не так-то просто. «Ребенок? Он не ребенок. Он дерьмо. Он дерьмо, вот что он такое. И я скажу тебе кое-что еще. Этому дебилу больше восемнадцати, так что я могу упрятать его так далеко за решетку, что без карманного фонаря его и не найдешь»[7].

В более общей форме автор настаивает на важности «убедительной» актёрской игры и естественного распределения ролей. Впрочем, в реальной жизни, когда речь идёт о работе следственных органов, распределение функций очевидным образом следует, исходя из характера и наклонностей каждого конкретного следователя.[8]

В литературе и кино

Поскольку история активного применения фразеологического оборота насчитывает в русском языке всего три-четыре десятка лет, сфера его употребления не слишком разнообразна. Чаще всего «добрый и злой следователь» появляются в литературных произведениях криминальной тематики, так или иначе, связанных с работой следственных органов[9]. Гораздо реже словосочетание переносится в сферу управления, когда начальству требуется решить какой-то конфликт или оказать давление на подчинённых[10].

Впервые в широкий речевой обиход словосочетание шагнуло с экрана сериала «Место встречи изменить нельзя», сказанное устами главного героя:

(Жеглов:) Я желаю услышать рассказ про соучастника убийства — Фокса. Я желаю между вами соревнование устроить. Кто из вас больше и быстрее про кого расскажет. От этого на суде будет зависеть, кто из вас пойдёт соучастником, а кто организатором преступления. Понятно излагаю?

(Груздев:) Мне известен, по книжкам конечно, хорошо известен этот прием: один следователь грубый и злой, а другой добрый и вежливый. Подследственный, естественно, психологически тянется к следователю доброму…[11]

В политике

В последние годы фразеологизм о «добром и злом следователе», несмотря на его очевидную профессиональную узость, всё чаще употребляется по отношению к политике и политическим деятелям. Отчасти, это произошло вследствие радикально возросшего числа работников правоохранительных органов и силовых структур, перешедших в органы государственного управления, начиная от президента Российской Федерации и его соратников, заканчивая другими крупными государственными служащими, обладающего большим опытом в работе что в правоохранительных органах, что в органах государственной безопасности. Михаила Мейлах расписал о своём деле, которое поначалу вёл Виктор Черкесов, исполнявший роль «злого следователя».[12]

В России примером политического применения "доброго и злого следоввтеля" стали 10-е годы, когда Владимир Путин весьма убедительно разыгрывал роли злого и доброго следователей на па́ру с Дмитрием Медведевым[13], таким образом, многократно укрепив «номенклатурную значимость» фразеологизма и выведя его на высший уровень государственной власти. Таким образом, уже во втором десятилетии XXI века словосочетание о «добром и злом следователе», употребляемое в качестве метафоры, ассоциируя фразу со властью вообще или, говоря шире, любого начальника, — человека, принимающего решение, исходя из комбинации всё того же метода кнута и пряника.

Мне кажется, нам удалось напугать украинскую сторону как раз вот несдержанной реакцией в неофициальных кругах. Собственно говоря, здесь сработала простейшая схема — как я себе это представляю, я могу ошибаться — злого и доброго следователя. На фоне очень резкой реакции средств массовой информации была очень сдержанная реакция официальных кругов"…[14]

— Сергей Михеев об освобождении танкера в порту Измаил

См. также

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 Бертовский Л. В., Криминалистика : учебник для бакалавров. — М. : Проспект, 2018. — 960 с. — ISBN 978-5-9988-0671-1
  2. ↑ Власть. Политика. Государственная служба. Словарь. — М.: Луч. В. Ф. Халипов, Е. В. Халипова. 1996
  3. ↑ Е. С. Гинзбург. Крутой маршрут. — Москва, «Советский писатель», 1990 г. «Крутой маршрут»: Часть 1, глава 14, «Кнут и пряник» (1967)
  4. ↑ В. И. Шубинский. «Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру». — М.: ООО «Издательство АСТ», 2015 г.
  5. ↑ Дмитрий Волчек. «Культуролог Алексей Плуцер — о либеральной возне и радикальных протестах» (интервью Архивная копия от 5 августа 2019 на Wayback Machine). — М.: Радио Свобода, 15 октября 2011 г.
  6. ↑ 1 2 Чернышева Е. В., Злоказов К.В. Полицейская психология : учеб. Пособие. — Екатеринбург, Урал. юрид. ин-т МВД России. 2016
  7. ↑ Р. Чалдини. Психология влияния. Убеждай, воздействуй, защищайся. — СПб.: Питер, 2010. — 336 с. Серия «Путь лидера. Легендарные бестселлеры»
  8. ↑ М. К. Кантор. «Красный свет» (роман). — М.: АСТ, 2013 г.
  9. ↑ Валерий Попов. «Очаровательное захолустье». — М.: Вагриус, 2002 г.
  10. ↑ Александра Маринина, «Шестёрки умирают первыми». — М.: ЭКСМО, 2000 г.
  11. ↑ Место встречи изменить нельзя, Сериал. 1 сезон, 4 серия. (СССР, 1979 г.) — текст фильма Архивная копия от 9 июля 2017 на Wayback Machine, реж. Станислав Говорухин.
  12. ↑ Глеб Морев, Михаил Мейлах, «Первым моим следователем был Виктор Черкесов». — М.: COLTA.RU, рубрика «Диссиденты», 18 февраля 2016 Архивная копия от 19 января 2021 на Wayback Machine г.
  13. ↑ Александр Кобринский. «Три года за надпись на заборе» (Нет никакой «оттепели», вокруг зима, естественные перепады температур). — М.: zasekin.ru Архивная копия от 5 августа 2019 на Wayback Machine, 27 декабря 2013 г.
  14. ↑ Виктор Раскольников, «Политэксперт Михеев рассказал о разностороннем воздействии на Киев после ареста танкера»… — «Политэксперт» от 27.07.2019 г.

Литература

  • Бертовский Л. В., Криминалистика : учебник для бакалавров. — М. : Проспект, 2018. — 960 с. — ISBN 978-5-9988-0671-1
  • Чернышева Е. В., Злоказов К.В. Полицейская психология : учеб. Пособие. — Екатеринбург, Урал. юрид. ин-т МВД России. 2016