Звательный падеж

Зва́тельный паде́ж, зва́тельная фо́рма, вокати́в (лат. vocativus) — особая форма имени (чаще всего существительного), используемая для идентификации объекта, к которому ведётся обращение. Название этой формы «падежом» условно, так как в строго грамматическом смысле звательная форма падежом не является^[1].

Исторически звательная форма являлась элементом индоевропейской системы падежей и существовала в латыни, санскрите и древнегреческом. Хотя впоследствии она была утеряна многими современными индоевропейскими языками, некоторые языки сохранили её до нашего времени, примером чему могут являться греческий, цыганский, многие славянские языки (украинский, белорусский, польский, сербский и др.), некоторые кельтские языки (шотландский и ирландский) и балтийские языки (например, латышский и литовский). Из романских звательная форма сохранилась только в румынском языке. Она также присутствует в некоторых неиндоевропейских языках, таких как арабский, грузинский, корейский и чувашский. В кванхидатлинском говоре андийского языка форма тоже сохранилась^[2].

Звательный падеж в индоевропейском праязыке имели только слова единственного числа (хотя в санскрите звательный падеж существует и для множественного числа) мужского и женского рода. Средний род, как потомок неодушевленного рода, звательного падежа иметь не мог. С самого начала индоевропеистики было отмечено, что праиндоевропейские формы звательного падежа в большинстве случаев имеют нулевое окончание и представляют собой чистую основу. У основ на *о и *а замечается также особое чередование последнего гласного основы: (греч. νύμφη — νύμφα!; Λύχο-ς — λύχε!). При этом характерное для основ на *о окончание звательного падежа -е стало наиболее характерным и распространённым: только оно одно сохранилось из форм звательного падежа в латыни (lupus — lupe!), и оно же является наиболее распространённой, известной и частично сохранившейся в языковой памяти формой в русском языке («волче!»). Склонение на согласный особой звательной формы не имело. Но предполагается, что индоевропейский звательный падеж отличался также особой акцентуацией (ударение переносилось на первый слог: «о, мать!» = санскр. mâtar, греч. μήτερ)^[3].

По новейшим исследованиям, звательный падеж в индоевропейском языке реконструируется следующим образом.

На примере слова «волк»:

На примере слов «лошадь» (для санскрита), «рука» (для старославянского и литовского):

На примере слова «сын» (для греческого πῆχυς «предплечье»):

На примере слов «овца» (для санскрита, древнегреческого и литовского) и «гость» (для старославянского и готского):

В праславянском языке звательный падеж имели существительные первых четырёх склонений; склонения на и.-е. смычный («матерь», «ягня») и и.-е. краткий u («камы», «ремы») звательной формы не имели. В склонениях на и.-е. долгий -*u- и на и.-е. -*i- звательная форма сохраняла форму индоевропейской основы («сыну!», «гости!»), в склонении на -*о- сохранялось древнее окончание -е («муже!», «старче!»). В целом в праславянском, а за ним древнерусском и старославянском звательный падеж образовывался следующим образом:

• Древняя основа на *-ā-:
  -о — после твёрдого согласного, -е — после мягкого: «жено!», «сестро!», «душе!», «дѣвице!»
• Древняя основа на *-о-:
  -е — после твёрдого согласного, -ю — после мягкого: «старче!», «отче!», «коню!», «Игорю!»
• Древняя основа на *-u-:
  -у: «мёду!», «сыну!»
• Древняя основа на *-i-:
  -и: «ночи!», «огни!», «Господи!»

В процессе словоизменения происходило чередование согласных по первой палатализации: к — ч («человѣкъ» — «человѣче»), г — ж («богъ» — «боже», «другъ» — «друже»), x — ш («влахъ» — «влаше»).

Звательный падеж начинает отмирать достаточно рано: уже в Остромировом евангелии (XI век) зафиксировано его смешение с именительным. Как показывают берестяные грамоты, в XIV—XV вв. он сохранялся исключительно как форма уважительного обращения к лицам более высокого социального ранга: «господине!», «госпоже!», «княже!», «брате!», «отче!» К середине XVI в. он окончательно исчез из живой речи, оставшись только в формах обращения к церковнослужителям («отче!», «владыко!»)^[7]. До 1918 года звательный падеж формально числился в грамматиках как седьмой падеж русского языка. В наше время утрата представления о звательном падеже приводит к тому, что в живой речи архаические формы звательного падежа нередко употребляют в качестве именительного: «мне вчера отче сказал»; «владыко Досифей произнёс проповедь». Это вызывает возмущение ревнителей чистоты языка, призывающих вовсе отказаться от звательных форм^[7].

В современном русском языке существует в виде нескольких архаизмов, по большей части входящих в состав фразеологических оборотов и других речевых формул либо перешедшие в разряд междометий («бо́же», «созда́телю», «го́споди», «Иису́се», «Христе́», «влады́ко», «митрополи́те», «ста́рче», «о́тче», «сы́не», «бра́те», «дру́же», «кня́же», «челове́че» и другие). Иногда встречается в литературе либо в целях архаизации («…чего тебе надобно, старче?» — Пушкин), либо в цитатах из церковнославянских текстов и молитв («Царю́ небесный, спаси меня…» — Лермонтов), либо для «украинизации» речи героев-украинцев («А поворотись-ка, сынку!» — Гоголь; «Ты откуда, человече?» — Багрицкий). Однако регулярное и нормативное употребление этой грамматической формы в церковнославянском языке, являющемся официальным языком богослужения в Русской православной церкви, а также появление таковых в новых религиозных текстах на русском языке в том числе (службы, акафисты, молитвы, тропари новопрославленным святым) влияет на речь современных православных верующих, в связи с чем можно отметить активизацию архаической звательной формы^[8]. Анализ современных гимнографических текстов, написанных на русском языке, свидетельствует о том, что звательная форма последовательно употребляется при обращении, нарушая грамматическую норму, но сохраняя традицию. Причём, в старозвательной форме употребляются не только имена собственные, но и неодушевленные имена нарицательные, такие как «стено́», «пра́вило», «о́бразе», «защи́то», «реко́», «трапе́зо», «похвало́», «сто́лпе», «лампа́до», «ка́мене», «ни́во», «мо́сте» и другие.

В то же время иногда под «современным звательным падежом» (или «новозвательным») понимаются словоформы с нулевым окончанием существительных первого склонения, как «Миш», «Лен», «Тань», «Марин», «Танюш», «Ванюш», «бабуль», «мам», «пап» и т. п., то есть совпадающие по форме со склонением множественного числа родительного падежа. Статус данной формы слова пока остаётся предметом споров учёных: часть склоняется^[9][10] к выделению подобной формы в отдельную грамматическую категорию, часть же выступает против.

В украинской грамматике звательный падеж (кличний відмінок, ранее — клична форма) сохранился для первого, второго и третьего склонений.

• В первом склонении используются окончания -о, -е, -є, -ю: «мама» — «мамо», «земля» — «земле», «Марія» — «Маріє», «бабуся» — «бабусю».
• Во втором склонении используются окончания -у, -ю, -е: «батько» — «батьку», «Андрій» — «Андрію», «Дмитро» — «Дмитре».
• В третьем склонении используется окончание -е: «ніч» — «ноче». Однако существительные третьего склонения обычно являются неодушевлёнными и нечасто используются в звательном падеже.

Слово «пан» (господин) имеет звательный падеж и в И. п. множественного числа — «панове», что соответствует русскому обращению «господа». Заимствована форма из польского языка и является именем существительным в Им. п. и мн. ч. от pan — panowie. Остальные формы звательного падежа множественного числа на -ове, восходящие к архаической основе на *-ŭ (сватове, свекрове) или образованные по аналогии (сестрове, братове), неупотребительны, изредка встречаясь в поэтической и торжественной речи.

Обычно в современном белорусском языке (официальном варианте) не выделяется отдельного звательного падежа. В художественной литературе (например, у Короткевича) звательный падеж сохранился^[11].

Сторонники «классического» варианта белорусского языка (тарашкевицы), наоборот, обычно подчёркивают звательный падеж как отличительную черту белорусского языка от русского.

Примеры: «брат» — «браце», «сын» — «сыне», «Іван» — «Іване».

В польском языке звательный падеж (wołacz) сохранился для всех существительных мужского и женского рода единственного числа. Однако в реальном современном языковом узусе, особенно в устной речи, он отмирает и зачастую используется только в застывших фразеологизмах. Вместе с тем, в официальной деловой переписке он сохраняется как признак уважения к партнеру, что является прямой аналогией с ограниченным использованием вокатива в русском языке XIV—XV вв.

• Первое склонение (мужской род, в именительном падеже оканчиваются на согласный), по твёрдому варианту оканчивается на -'e, со смягчением и/или чередованием конечного согласного основы: chłop — chłopie!, naród — narodzie!, autor — autorze! (исключения: dom — domu!, syn — synu!, dziad — dziadu!, то есть главным образом слова бывшего склонения с и.-е. основой на долгий u). Подобное же окончание наблюдается у слов с основой на -ec, например chłopiec — chłopcze!. Если конечный звук основы мягкий, заднеязычный (-k, -g, -ch) или отвердевший (-rz, -cz и т. д.) — окончание -u: koń — koniu!, robotnik — robotniku!, patałach — patałachu!, piekarz — piekarzu! (исключение: Bóg — Boże!).
• Второе склонение состоит из существительных среднего рода и потому особой формы вокатива не имеет.
• Третье склонение (мужской род на -a, -o, женский род на -a, -i) обычно -o: żona — żono!, poeta — poeto!; ласкательные формы — -u, например, babcia — babciu!, Kasia — Kasiu!; формы с окончанием -i особой формы не имеют, например, pani!, gospodyni!.
• Четвёртое склонение (женский род, в именительном падеже оканчиваются на согласный) оканчиваются на -i: krew — krwi!.

Как и в современном русском языке, звательный падеж не используется в словенском и словацком языках, за исключением ряда устойчивых и частично устаревших фразеологизмов.

В латышском языке звательный падеж важно запоминать для I, II, III и IV склонений^[12]:

Например:

Для V, VI скл. звательный падеж образуется только тогда, когда в слове есть уменьшительно-ласкательный суффикс, при его образовании отбрасывается окончание. Например: Ilze — Ilzīte — Ilzīt!, zivs — zivtiņa — zivtiņ!

В латыни звательный падеж (casus vocatīvus) существительных совпадает с именительным во всех случаях, кроме одного: если существительное второго склонения единственного числа в И. п. оканчивается на -us, то в звательном падеже оно будет оканчиваться на -e: И. п. «barbarus» (варвар) — Зв. п. «barbare». При этом если основа существительного оканчивается на -i (то есть существительное оканчивается на -ius), то в звательном падеже оно имеет нулевое окончание: И. п. «Demetrius», Зв. п. «Demetri».

Звательный падеж местоимения meus (мой) — mi: mi fili (обращение «мой сын»)!

На примере слова კაცი (рус. человек) для обоих склонений существительных:

• Звательный падеж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.