Кодекс Наполеона

Кодекс Наполеона
фр. Code Napoléon
Издание 1810 года
Отрасль права	гражданское право
Вид	кодекс
Принятие	Законодательным корпусом 5 марта 1803 года — 20 марта 1804 года (отдельные гражданские законы), 21 марта 1804 года (закон об объединении гражданских законов в Гражданский кодекс)
Подписание	Первым консулом Наполеоном Бонапартом и государственным секретарём Югом-Бернаром Маре 31 марта 1804 года
Первая публикация	Moniteur, 15 марта 1803 года — 25 марта 1804 года
Текст в Викитеке

Ко́декс Наполео́на (фр. Code Napoléon), также Гражда́нский ко́декс (фр. Code civil) — фундаментальный законодательный акт Франции, представляющий собой масштабную кодификацию гражданского права и давший мощный толчок для последующего кодификационного процесса во многих странах мира.

Разработан и принят в начале XIX века по инициативе первого консула Французской республики Наполеона Бонапарта и действует с изменениями и дополнениями вплоть до наших дней. Целью составления Кодекса была замена действовавшего во Франции хаотичного и разрозненного массива источников гражданского права, включавшего как правовые обычаи, так и различные нормативные акты. Состоял из трёх (в настоящее время — из пяти) книг, содержащих выстроенные по институционной системе правовые нормы о статусе физических лиц, брачно-семейных отношениях, вещных правах, наследовании и обязательствах.

Принятый непосредственно после Великой французской революции, Кодекс Наполеона являлся своеобразным компромиссом между различными источниками французского права — римским правом, обычаями, королевскими указами, а также революционным законодательством; кроме того, при его составлении широко использовались достижения юридической науки. Кодекс отверг существовавшие сословные различия и привилегии и послужил одной из основ формирования нового буржуазного общества, закрепив в своих нормах секуляризацию семейных отношений, равенство участников гражданского оборота, неприкосновенность частной собственности, свободу заключения гражданско-правовых договоров и в то же время — патриархальные взгляды на брак и семью, характерные для рубежа XVIII—XIX веков. С точки зрения юридической техники Кодекс отличается стройностью изложения, гибкостью и чёткостью формулировок и определений, что наряду с прогрессивными нормами явилось одной из причин его ассимиляции правовыми системами десятков стран Европы, Америки и других частей света.

В течение многих веков, предшествовавших Великой французской революции 1789 года и принятию Кодекса Наполеона, действовавшие во Франции правовые нормы характеризовались чрезвычайно пёстрым спектром. Со времён завоевания Галлии в южных областях Франции продолжало действовать римское право; на севере страны римское право было вытеснено кутюмами — правовыми обычаями, ведущими своё происхождение от германского обычного права франкских племён, варварских правд и др. Таким образом, в правовом отношении Франция была разделена на край писаного права (фр. pays de droit écrit) и край обычного права (фр. pays de droit coutumier); это разделение не носило чётко выраженного характера, и указанные источники зачастую действовали одновременно на одной и той же территории. В то время как основными источниками римского права являлись Кодекс Феодосия и Corpus iuris civilis, кутюмы первоначально не записывались, а передавались из поколения в поколение в устной форме; вследствие феодальной раздробленности они отличались многочисленностью и разобщённостью^[1][2][3].

Помимо римского права и кутюмов во Франции действовало каноническое право, королевские указы (ордонансы), а также постановления французских парламентов. Нормы канонического права римско-католической церкви долгое время фактически заменяли национальное брачно-семейное право. Источниками французского права являлись также ордонансы и различные распоряжения королей Франции, к числу которых относились Ордонанс Виллер-Котре (1539), Ордонанс Мулен^[фр.] (1566), Ордонанс Блуа^[фр.] (1579) и др.; в эпоху раздробленности акты королей носили в основном административный характер. Являлись источниками права также и постановления французских судебных органов — парламентов, которые имели полномочия издавать нормативные предписания по вопросам, не урегулированным действующим правом; такие нормы действовали лишь на территории, подведомственной конкретному парламенту^[4].

В целом французское право эпохи Старого порядка являлось территориально раздробленным, хаотичным и состояло из правил, вытекавших из самых разнообразных источников. Практически в каждой административной единице действовало собственное гражданское право; с юридической точки зрения жители одной и той же страны соотносились друг с другом как иностранцы. Вольтер следующим образом отзывался о беспорядочности и эклектичности правовой системы страны^[5][6]:

Разве не абсурдно и не ужасно положение, когда то, что является правильным в одной деревне, оказывается неверным в другой? И что это за небывалое варварство, когда граждане должны жить по разным законам? <…> И так по всему королевству от одной почтовой станции к другой: меняя лошадей, вы меняете судебно-правовую систему.

Оригинальный текст (фр.)

Et n’est-ce pas une chose absurde et affreuse que ce qui est vrai dans un village se trouve faux dans un autre? Par quelle étrange barbarie se peut-il que des compatriotes ne vivent pas sous la même loi? <…> Il en est ainsi de poste en poste dans le royaume; vous changez de jurisprudence en changeant de chevaux.

Официальным работам по унификации французского права предшествовала частная инициатива: уже в XIII веке предпринимаются попытки записи и систематизации кутюмов в виде сборников, составлявшихся в основном юристами-практиками. Начиная с XIII—XIV веков был составлен ряд региональных (действовавших на территории отдельных провинций) и местных (действовавших в отдельных городах и даже деревнях) сборников кутюмов. К XVIII веку во Франции насчитывалось около 60 региональных и около 300 местных сборников^[7][1][8][9].

Одними из первых были сборники кутюмов Нормандии^[фр.], составлявшиеся частными лицами начиная с XIII века и испытавшие значительное влияние скандинавских обычаев. Отличительная черта этих кутюмов заключалась в том, что в соответствии с ними все жители Нормандии признавались равными перед законом. Нормандские кутюмы содержали, в частности, правила о юрисдикции, о явке в суд, о наследовании, о приданом женщин и о вдовстве, о дарениях, о движимом и недвижимом имуществе, о приобретении имущества по давности владения, о сервитутах и др.^[10]

В 1273 году кутюмы Орлеана, Оверни и Анжу были собраны в сборник под названием «Учреждения Святого Людовика^[фр.]», куда вошли также некоторые ордонансы короля Людовика IX Святого и отрывки из римского и канонического права. Этот сборник отличался многочисленными ошибками при изложении римского права и весьма неумелым сочетанием римского права с местными обычаями. Тем не менее указанные недостатки не помешали чрезвычайно широкому распространению «Учреждений Святого Людовика» и их свободному применению судами ряда областей Франции^[11][12].

В 1283 году был составлен сборник под названием «Кутюмы Клермона в Бовези» (фр. «Les coutumes de Clermont en Beauvaisis», или просто «Кутюмы Бовези»), представлявший собой запись кутюмов графства Клермон-ан-Бовези. Сборник был составлен и снабжён комментариями французским судьёй (бальи) Филиппом де Бомануаром и насчитывал 70 глав и более 1 тысячи страниц самых различных обычаев, регулировавших практически все правоотношения, существовавшие в данном регионе. При составлении сборника Бомануар не только записывал существовавшие обычаи, но и дополнял их более общими нормами, которые способствовали укреплению королевской власти. Одна из особенностей «Кутюмов Бовези» состояла в том, что они возлагали обязанность соблюдать традиции права не только на подданных, но и на все органы государственной власти. В частности, согласно нормам сборника король сам должен был хранить обычаи и принимать меры к тому, чтобы другие лица соблюдали их. Благодаря такому подходу в сборник вошли не только местные обычаи, но и правила и нормы, являвшиеся общим правом Франции, а также отдельные положения канонического и римского права^[13][14].

Обширным сборником являлся свод кутюмов Парижа^[фр.], составленный к 1510 году. В 1580 году он был переработан, после чего стал включать 362 статьи, подразделявшиеся на 16 титулов. Сборник содержал нормы о ленном владении, о движимом и недвижимом имуществе, о жалобах, подаваемых в случае ареста имущества, о давности, об обращении взыскания на имущество, о привилегиях знати и горожан, о дарениях и о взаимных дарах, о завещаниях и об их исполнении, о наследовании по прямой и боковой линиям и др. Кутюмы Парижа применялись не только в рамках юрисдикции Парижского парламента, но и за её пределами. В последнем случае они применялись субсидиарно — когда соответствующие местные кутюмы не содержали указаний по конкретному вопросу. Некоторые положения парижских кутюмов о вещных правах, найме имущества и других институтах впоследствии нашли отражение в Кодексе Наполеона^[15][16].

С началом политического объединения Франции попытки унифицировать и упорядочить действовавшие в стране многочисленные источники права начинает осуществлять королевская власть. 15 апреля 1454 года Карл VII издал Ордонанс Монтиль-ле-Тур^[фр.], согласно статье 125 которого все действовавшие кутюмы следовало сводить в письменные сборники. Его преемники Людовик XI и Карл VIII своими указами подтвердили это предписание. Составление официальных сборников было поручено провинциям, которые должны были собирать материалы об обычаях с помощью местных судей и других сведущих лиц. Составленный и обсуждённый проект сборника утверждался королём и приобретал значение акта центральной власти^[17][18][11].

В конце XVI века по распоряжению короля Генриха III Валуа президент Парижского парламента Барнабе Бриссон предпринял попытку составить сборник кутюмов и королевских ордонансов, классифицировав их по предмету правового регулирования. Этот обширный документ, опубликованный в 1587 году, впоследствии стал известен как Кодекс короля Генриха III. Однако гибель короля в 1589 году, а затем и смерть самого Бриссона в 1591 году помешали официальному введению кодекса в действие^[19][20].

16 июня 1627 года король Людовик XIII по инициативе кардинала Ришельё издал распоряжение о подготовке кодекса, проект которого был составлен министром юстиции Мишелем де Марильяком^[англ.]. Кодекс был обнародован в качестве королевского ордонанса под названием «Ordonnance du roy Louis XIII sur les plaintes et doléances faittes par les députés des Estats de son royaume convoqués et assemblés en la ville de Paris en 1614, publiée au Parlement le 15 janvier 1629» и впоследствии получил название Кодекса Мишо^[фр.]. Первоначальным источником Кодекса Мишо явились наказы третьего сословия депутатам Генеральных штатов 1614 года, а также материалы собраний нотаблей, проводившихся в 1617 году в Руане и в 1626 году в Париже. Помимо предписаний административно-правового характера кодекс включал нормы, в известной мере реформировавшие существовавшую судебную систему Франции и гражданское законодательство. Помимо реорганизации системы управления судами эти нормы касались ряда правил в области дарений, наследования и брачно-семейных отношений. Кодекс так и не был введён в действие в связи с тем, что Парижский парламент, а также парламенты южной части страны усмотрели в нём посягательства на свои права^[21][22][23].

В апреле 1667 года при Людовике XIV под руководством крупного государственного деятеля Жан-Батиста Кольбера был принят ордонанс, установивший единые правила гражданского судопроизводства и ставший частью так называемого Кодекса Людовика^[фр.]. В комментариях эпохи этот ордонанс даже называли гражданским кодексом, хотя на самом деле он содержал нормы процессуального права. В 1673 году был издан ордонанс «О торговле», известный также как Кодекс Савари^[фр.]. Кольбер привлёк к подготовке этого закона наиболее видных парижских купцов, а окончательную редакцию поручил одному из них — Жаку Савари. Сохраняя в торговом праве сословные начала и рассматривая его как право купеческого сословия, Кодекс Савари уделил особенное внимание новым правовым институтам, имевшим первостепенное значение для роста и развития торгового капитала; он содержал нормы о торговых товариществах, векселях, несостоятельности и др.^[24][25][26]

Большим шагом вперёд по пути унификации норм гражданского права явились ордонансы, принятые королём Людовиком XV по инициативе канцлера Анри Франсуа д’Агессо. В своих «Записках, касающихся общих соображений реформирования правосудия» (фр. «Mémoire sur les vues générales que on peut avoir pour la réformation de la Justice») д’Агессо обосновывал необходимость создания общего свода законов, который действовал бы на всей территории Франции. Первым этапом этого проекта был составленный д’Агессо королевский ордонанс «О дарениях» (1731), впоследствии были приняты ордонансы «О завещаниях» (1735) и «О субституциях» (1747). В частности, ордонанс «О завещаниях» ввёл обязательную письменную форму завещаний и ликвидировал ранее существовавшую практику устных завещаний, порождавшую большое количество судебных тяжб^[27][28].

Несмотря на попытки королевской власти осуществить унификацию права, гражданское законодательство Франции в канун Великой французской революции оставалось разрозненным, противоречивым и архаичным. В различных регионах страны действовали местные кутюмы, нормы канонического права, а также римское право. Ордонансы центральной власти регулировали лишь незначительную часть гражданских правоотношений. Короли не имели возможности предпринять решительные шаги на пути к законодательному единству, поскольку их связывала необходимость учитывать интересы церкви, прочно удерживавшей в своих руках ведение актов гражданского состояния и регулирование брачно-семейных отношений, а также провинций, ревниво оберегавших свои кутюмы. После революции к числу многочисленных источников французского гражданского права добавилось и революционное законодательство, в частности декреты о секуляризации актов гражданского состояния, введении светского брака, ограничении случаев запрета брака, правилах развода, равенстве долей при наследовании и другие^[29][30][31].

Первые разработки теории единого гражданского права были осуществлены учёными-правоведами. В частности, знаменитый юрист XVIII века Робер-Жозеф Потье написал ряд фундаментальных трудов в области гражданского права, к числу которых относятся многотомные «Пандекты Юстиниана в новом порядке» (лат. «Pandectae lustinianeae in novum ordinem digestae», 1748—1752), а также «Трактат об обязательствах» (фр. «Traité des obligations», 1761). Использовавшие общий предметно-правовой метод, работы Потье оказали значительное влияние на систему и содержание Кодекса Наполеона^[32][33].

Начало движению к созданию общефранцузского гражданского права положило революционное Учредительное собрание, 4 августа 1789 года отменившее все феодальные права и привилегии. В апреле 1790 года аббат Сьейес включил в свой законопроект об учреждении суда присяжных по гражданским делам следующее положение: «Последующие законодательные собрания займутся составлением для французов нового кодекса, унифицирующего законодательство, и нового порядка процесса, доведённых до совершеннейшей простоты». 16—24 августа 1790 года Учредительное собрание издало декрет об организации судопроизводства, в котором среди прочего провозглашалось, что будет издан единый кодекс гражданских законов. Это положение было подтверждено Конституцией от 3 сентября 1791 года, в разделе первом которой устанавливалось: «Будет издан кодекс гражданских законов, общих для всего королевства»^[34][35].

Однако при обсуждении законопроекта о правопорядке и реформе гражданских законов и о разработке Гражданского кодекса депутаты Учредительного собрания пришли к выводу, что вопрос о кодификации следует оставить Законодательному собранию, образование которого было предусмотрено Конституцией. Они исходили из того, что при сложившихся обстоятельствах необходимо сначала полностью переработать всё гражданское законодательство, чем и должен был заняться будущий законодательный орган. В результате последовавших прений депутаты утвердили лишь принципиальные положения о реформе права и о кодификации, оставив вопрос о сроках и порядке подготовки проекта Гражданского кодекса открытым. Начавшее работу 1 октября 1791 года Законодательное собрание уже в конце 1791 года прямо обратилось к гражданам с просьбой направлять свои предложения о разработке Гражданского кодекса. Тем не менее этому законодательному органу так и не удалось дойти до вопроса кодификации гражданского права, поскольку уже через год, 21 сентября 1792 года, он уступил место Национальному конвенту^[34].

24 июня 1793 года Национальный конвент принял постановление о необходимости создания гражданского и уголовного кодексов, единых для всей республики, и обязал свой Законодательный комитет представить ему на рассмотрение проект гражданского кодекса в чрезвычайно сжатые сроки — через один месяц. По решению Конвента подготовка гражданского кодекса была поручена известному юристу и государственному деятелю Жан-Жаку Режи де Камбасересу, возглавившему Законодательный комитет. Такое назначение было вызвано главным образом тем, что незадолго перед этим Камбасерес присоединился к партии монтаньяров, имевшей большое влияние в Конвенте и способствовавшей продвижению идеи создания гражданского кодекса. Камбасерес незамедлительно приступил к работе над проектом и образовал соответствующую комиссию, к участию в которой был привлечён известный французский адвокат Филипп-Антуан Мерлен де Дуэ и некоторые члены Законодательного комитета. Комиссия Камбасереса справилась с поставленной задачей довольно быстро: готовый проект был представлен на рассмотрение Конвента уже 9 августа 1793 года^[36][37].

Свой принципиальный подход к кодификации Камбасерес выразил следующим образом: «Законодатель не должен стремиться к тому, чтобы всё урегулировать. Однако, установив плодотворные принципы, заранее устраняющие многие сомнения, он должен предвосхитить дальнейшее развитие права, которое не должно оставлять много вопросов». По его мнению, при осуществлении кодификации законодателю в первую очередь следует заботиться о том, чтобы правовые нормы были изложены кратко, ясно и точно. Камбасерес полагал, что лишь такой подход в конечном итоге сможет служить залогом социальной гармонии и благополучия, причём благополучия не только отдельно взятого народа, но и многих народов мира^[38]:

Нация должна получить кодекс как гарантию своего счастья, и однажды она предложит его всем народам, которые поспешат его принять, когда рассеются предубеждения и погаснет ненависть.

Оригинальный текст (фр.)

La nation le recevra comme le garant de son bonheur; elle l'offrira un jour à tous les peuples, qui s'empresseront de l'adopter lorsque les préventions seront dissipées, lorsque les haines seront éteintes.

Проект Камбасереса состоял из трёх книг, содержавших 719 статей. Книга первая «О правовом положении лиц» насчитывала десять титулов, куда наряду с общими положениями вошли нормы брачно-семейного права. Книга вторая «Об имуществе» состояла из трёх титулов и включала общие правила об имуществе и его видах, а также различные способы его приобретения (кроме договорных) и использования. Книга третья, состоявшая из двенадцати титулов, содержала общие положения об обязательствах и нормы об отдельных гражданско-правовых договорах. Проект был подчинён идее всеобщего равенства прав граждан; был предусмотрен институт развода, что было прогрессивным шагом в области регулирования семейных отношений; намечалось полное освобождение членов семьи из-под отцовской власти. При разработке проекта авторы придерживались позиции максимального приближения норм кодекса к естественному праву^[39][40][41].

22 августа 1793 года началось обсуждение проекта в Конвенте, а 3 ноября уже была создана комиссия для внесения в проект предлагаемых изменений. Когда обсуждение дошло до вопроса о равенстве супругов, разгорелась бурная дискуссия; тем не менее Конвент всё же проголосовал за принятие статей о расторжении брака. От принятия положений о совместном управлении супругами своим имуществом членам Конвента пришлось отказаться ввиду оппозиции, которую возглавил Мерлен де Дуэ, ставший идейным противником Камбасереса. К этому добавились ещё и трудности, связанные с обострившейся внутренней и внешней борьбой с противниками революции. Некоторое время спустя после начала дебатов членам Конвента не удалось прийти к согласию, и обсуждение проекта было отложено. В результате Конвент признал проект неприемлемым, поскольку, с точки зрения революционно настроенных законодателей-монтаньяров и, в частности, Фабра д’Эглантина, он был слишком обширным и сложным и, кроме того, содержал большое количество малопонятной юридической терминологии^[42].

13 брюмера II года (3 ноября 1793 года) Конвент поручил Законодательному комитету упростить и переработать проект гражданского кодекса и назначил новую комиссию, в которую по инициативе Комитета общественного спасения и Фабра д’Эглантина были включены Кутон, Монто^[фр.], Меоль^[фр.], Секон, Ришар^[фр.] и Раффон^[фр.]. 23 фрюктидора II года (9 сентября 1794 года) Камбасерес представил на обсуждение Конвента второй проект, состоявший из 297 статей. Однако новый проект кодекса оказался ещё менее удачным, поскольку все его положения сводились почти исключительно к общим определениям и принципам. По сути он представлял собой существенно урезанный первый проект, разбавленный философскими сентенциями и лишённый нормативных начал^[36][43].

Вскоре после начала обсуждения дебаты в Конвенте по проекту приостановились. Было принято решение направить документ на доработку так называемой Комиссии одиннадцати, в которой должны были участвовать всё те же Камбасерес и Мерлен де Дуэ. По мнению Конвента, такой пересмотр был необходим, поскольку проект был слишком кратким и представлял собой скорее «содержание Кодекса законов» и «учебное пособие по правилам морали». На практике направление проекта в Комиссию фактически означало отказ от дальнейшего его рассмотрения^[44][45].

На этом, однако, кодификационные попытки Камбасереса не закончились. После прихода к власти Директории он стал сначала членом, а затем председателем Совета пятисот. 12 июня 1796 года Камбасерес представил на рассмотрение Директории свой третий проект гражданского кодекса. Выступая 26 августа 1796 года от имени Законодательной комиссии перед Советом пятисот, Камбасерес подчёркивал настоятельную необходимость реформирования гражданского законодательства. Он отмечал, что Законодательная комиссия разработала проект, устранив ошибки, допущенные в спешке при подготовке предыдущих проектов, а также учла замечания, высказанные в своё время Национальным конвентом^[45].

Как и предыдущие два проекта, третий состоял из трёх книг, которые насчитывали в общей сложности 1104 статьи. В отличие от предыдущих, данный проект был значительно более детальным; кроме того, он учитывал основные изменения, произошедшие во Франции за последние годы. Однако и этот проект ожидала неудача. В частности, консервативные члены Совета пятисот сочли, что некоторые положения проекта являются аморальными; эта характеристика в первую очередь относилась к институту развода, а также к правам, которые предоставлялись внебрачным детям, и к принципу равенства между всеми наследниками. В силу этих и некоторых других обстоятельств к 22 января 1797 года удалось утвердить лишь структуру проекта и принять несколько статей об усыновлении. Однако после того, как 26 февраля 1797 года некоторые члены Совета пятисот потребовали вернуться к предыдущей структуре проекта, стало ясно, что проект ждёт судьба предыдущих. Дальнейшего обсуждения проекта не последовало; лишь 23 мая 1798 года Совет пятисот по своей инициативе обсудил возможности определения порядка для пересмотра проекта. После этого краткого обсуждения к третьему проекту больше не возвращались^[46].

Оценивая второй и третий проекты гражданского кодекса, подготовленные Камбасересом, современный учёный Ж.-Л. Альперен^[фр.] отмечал, что второй проект явился предвестником Кодекса Наполеона. Он содержал довольно чёткие формулировки, повлиявшие на язык кодекса 1804 года. Третий же проект был самым объёмным и более всего отражал положения дореволюционного права, а также учитывал теоретические разработки Потье. «По нашей оценке, — писал Альперен, — из этого третьего проекта в Гражданский кодекс было включено более 200 статей, иногда почти в неизменном виде»^[47].

Вскоре после третьего проекта Камбасереса на рассмотрение Законодательной комиссии были представлены ещё два довольно кратких проекта гражданского кодекса. Первый проект был направлен в комиссию следом за переворотом 18 брюмера (9 ноября 1799 года). Он состоял из 272 статей и был подготовлен в частном порядке — известным парижским адвокатом Ги-Жан-Батистом Тарже. При подготовке проекта Тарже исходил из того, что гражданские законы должны иметь целью сделать людей «менее несчастными и более полезными обществу». Однако, несмотря на подобные либеральные устремления автора, содержание проекта было весьма консервативным. В частности, он предусматривал арест должников, которые были не в состоянии погасить свои долговые обязательства, и некоторые другие меры довольно архаичного характера^[48].

Второй проект был представлен на рассмотрение Законодательной комиссии 21 декабря 1799 года и был подготовлен уже на государственном уровне. Проект разработали в спешном порядке две специальные комиссии, которыми руководил бывший адвокат из Нанси Жан-Игнас Жакмино^[фр.], при содействии Камбасереса и Тронше. Этот проект насчитывал в общей сложности 757 статей, содержавшихся в шести титулах, не имевших какой-либо нумерации: «О браке» (71 статья), «О совершеннолетних и о лишении гражданских прав» (42 статьи), «О несовершеннолетних, об опеке и об объявлении несовершеннолетнего полностью дееспособным» (114 статей), «О дарениях и завещаниях» (163 статьи), «О наследовании» (214 статей), «О правах супругов» (153 статьи)^[49].

Этот документ представлял собой скорее набросок отдельных разделов кодекса, а не цельный проект. Он печатался по мере подготовки материала в семи брошюрах и был довольно консервативным. Консерватизм был особенно характерен для той его части, которая касалась брачно-семейных отношений, хотя в целом проект допускал возможность расторжения брака. Так, например, согласно статье 9 проекта лицам, не достигшим 25 лет, не разрешалось вступать в брак без благословения родителей. В соответствии со статьёй 18 брак, заключённый незадолго до смерти одного из супругов, страдавшего болезнью, не имел гражданско-правовых последствий. Положениями этого проекта внебрачные дети практически полностью лишались гражданских прав в семье. Он, в частности, предусматривал, что дети, рождённые вне брака, сохраняют статус незаконнорождённых даже в том случае, если их родители впоследствии вступят в брак^[49].

Выступая 21 декабря 1799 года на заседании Законодательной комиссии Совета пятисот, Жакмино высказал следующее мнение: «Философия осудила наши прежние законы, а свобода вынесла им приговор. Вышедшие из хаоса феодализма, они не могли более удовлетворить нацию, озарённую светочем восемнадцатого века, нацию, которая имела смелость отвоевать свои права». Он утверждал, что проект являлся «основой, предназначенной принять любые поправки, любые идеи, которые возникнут при публичном обсуждении, на которое мы его представляем. Забота соединить их воедино возлагается на других. Мы завещаем эту обязанность нашим преемникам, которые будут заниматься законодательной деятельностью после нас»^[50].

Проекты Жакмино и Тарже в итоге постигла та же судьба, что и проекты Камбасереса. Одной из причин этого была неспокойная и не вполне благоприятная для кодификационной деятельности политическая ситуация — первые проекты Гражданского кодекса готовились и вносились в период свержения Директории, подготовки Конституции VIII года и создания консульского режима. Кроме того, их авторы не обладали достаточным политическим влиянием, чтобы провести проект столь важного закона через законодательный орган в условиях, когда многие считали создание гражданского кодекса несвоевременным и ненужным. Тем не менее первые кодификационные попытки не были забыты и были учтены при подготовке Кодекса Наполеона. Как отмечал Ж.-Л. Альперен, в части расторжения брака, отцовской власти и наследования проекты Жакмино и Тарже имели значительно большее влияние на Кодекс 1804 года, чем проекты Камбасереса, которые, в свою очередь, имели больший вес при разработке положений о гражданском состоянии, о собственности и о договорах^[51][47].

Став первым консулом Французской республики, Наполеон Бонапарт приступил к проведению государственно-административных и правовых реформ. Он хорошо отдавал себе отчёт в том, что разработка единого для всей страны, ясного и стройного законодательства будет одной из решающих задач новой власти. Поэтому особенный интерес он проявлял к кодификации и в первую очередь к созданию Гражданского кодекса Франции. Ещё в декрете от 19 брюмера VIII года (10 ноября 1799 года) об учреждении консулата Наполеон указал составление Гражданского кодекса в качестве одной из ближайших задач нового правительства^[52][36][53].

С одной стороны, Наполеон считал первостепенной задачей Республики добиться того, чтобы вместо многочисленных нормативных актов, состоявших из смеси дореволюционных норм и написанных в пылу борьбы революционных декретов, создававших огромную путаницу в правовом регулировании, на всей территории страны действовал единый, хорошо продуманный и чёткий свод гражданских законов. С другой стороны, Гражданский кодекс был необходим будущему императору для реформирования общества, укрепления создаваемого им социально-политического режима, основанного на гражданском равенстве, а также для обеспечения его собственного авторитета и реализации его властных амбиций. Кроме того, существовала надежда на то, что Кодекс сможет послужить действенным средством для примирения и сплочения народа, пребывавшего в состоянии внутринационального конфликта. Простой и ясный кодекс, доступный для каждого француза, мог бы донести до каждого гражданина Франции принципы поведения в создаваемом Наполеоном новом государстве, стать основой для установления гражданского порядка^[54].

С этой целью 24 термидора VIII года Республики (12 августа 1800 года) консулы Республики по инициативе Наполеона приняли постановление о разработке проекта Гражданского кодекса. Данным постановлением была назначена кодификационная комиссия, в состав которой вошли четыре опытных юриста — Франсуа Дени Тронше (председатель комиссии), Жан Этьен Мари Порталис, Феликс Биго де Преаменё, а также Жак де Мальвиль^[фр.], на которого были возложены функции секретаря. Все участники комиссии, за исключением Порталиса, были членами Кассационного суда^[англ.]; Порталис входил в состав Государственного совета. Основным критерием при выборе кандидатов была в первую очередь их высокая юридическая квалификация; этим объясняется, в частности, включение в состав комиссии Тронше и Порталиса, которые, несмотря на установившийся республиканский строй, были убеждёнными роялистами^[англ.]. Кроме того, Порталис и Мальвиль являлись специалистами по римскому праву, а Тронше и Биго де Преамене — знатоками кутюмного права Франции; тем самым достигался учёт двух различных мнений среди юристов по поводу возможных источников при систематизации и унификации норм гражданского права^[55][56][57].

Кроме предписания о создании комиссии, в постановлении от 12 августа 1800 года указывалось место проведения её заседаний (Министерство юстиции), а также требование о предоставлении в распоряжение её членов трёх проектов Гражданского кодекса, составленных при Конвенте, и проекта, разработанного при Директории. В статье 4 постановления предусматривалось, что Тронше, Биго де Преамене и Порталис предпримут сравнительный анализ первых проектов кодекса и определят план работы, который они сочтут необходимым. В соответствии со статьёй 6 постановления кодификационные работы надлежало завершить в последнюю декаду брюмера IX года (в ноябре 1800 года) и представить министром юстиции трём консулам. Постановлением Тронше, Биго де Преамене и Порталису было предписано принять участие в последующем обсуждении проекта на заседаниях Государственного совета^[54].

Ж. Э. Порталис

Ж. де Мальвиль

Спустя четыре месяца комиссия Тронше доложила Наполеону о завершении подготовки проекта Кодекса. Первого плювиоза IX года (21 января 1801 года) проект был напечатан вместе со «Вступительным словом», написанным Порталисом. На этом этапе документ насчитывал 2280 статей и включал четыре книги: предварительную книгу «О праве и законах», книгу первую «О лицах», книгу вторую «Об имуществе и различных видоизменениях собственности» и книгу третью «О различных способах приобретения права собственности». Нумерация статей в проекте была потитульной, а не сплошной; это объяснялось тем, что комиссия фактически разрабатывала 36 отдельных законов, которые были объединены в Кодекс специальным законодательным актом лишь после их принятия. О процессе подготовки Кодекса кратко писал де Мальвиль^[58][59]:

Г-н Абриаль, бывший тогда министром юстиции, передал нам постановление, сообщив, что первый консул потребовал, чтобы работа была завершена как можно скорее. Мы поспешили выполнить эту волю. Вскоре мы согласовали план титулов, разделили между собой предмет работы, определили даты наших встреч у г-на Тронше, нашего достойного председателя, с целью проверки работы каждого участника комиссии. Благодаря приложенным усилиям нам удалось завершить Гражданский кодекс в четыре месяца. Он был закончен и отпечатан 1 плювиоза IX года.

Оригинальный текст (фр.)

M. Abrial, alors ministre de la justice, en nous communiquant l'arrêté, nous annonça que le premier consul, demandait que cet ouvrage fut achevé le plus promptement possible. Nous nous empressâmes de remplir ce vœu; l'ordre des titres fût bientôt convenu, les matières partagées, les jours de réunions fixés chez M. Tronchet, notre digne président, pour l'examen de l'ouvrage de chaque commissaire, et, à force de travail, nous parvînmes à faire un Code civil en quatre mois; il fut achevé d'imprimer le 1er pluviose an IX.

Предварительная книга включала шесть титулов: 1) «Общие определения»; 2) «Классификация законов»; 3) «Об опубликовании законов»; 4) «О действии законов»; 5) «О применении и толковании законов»; 6) «Об отмене законов». Объём предварительной книги был сравнительно небольшим: её текст занимал всего пять полных печатных страниц. Эта книга так и не была принята: уже на стадии её обсуждения в департаменте по вопросам законодательства Государственного совета её общие дефиниции сочли слишком неясными, абстрактными и потому бесполезными. Вместо неё в окончательную версию Кодекса включили Вводный титул «Об опубликовании, действии и применении законов вообще». Книга первая включала десять титулов (нормы о лицах, актах гражданского состояния, брачно-семейных отношениях и др.); книга вторая включала четыре титула (нормы о вещных правах); книга третья включала двадцать титулов (нормы о наследовании, обязательствах и отдельных видах договоров)^[60].

При составлении проекта кодификаторы основывались на действовавших источниках французского права, к числу которых относились обычаи (кутюмы), римское право, революционное законодательство и даже королевские ордонансы. Обычаи, особенно кутюмы Парижа, были использованы при разработке норм о наследственном праве и имущественных отношениях супругов. Влияние римского права было особенно сильным в нормах о собственности, сервитутах, а также об обязательствах и договорах. При составлении правил Кодекса, особенно норм об актах гражданского состояния, дарениях, завещаниях и субституциях, не было отвергнуто и королевское законодательство; оно представлялось кодификаторам важным уже хотя бы по той причине, что его нормы несли в себе определённое унифицирующее начало. Законодательство времён революции было учтено в правилах о браке, родительской власти, привилегиях и ипотеках. Таким образом, проект Кодекса явился своеобразным компромиссом между различными источниками французского права; кодификаторы стремились придерживаться исторической преемственности в правовом регулировании и сохранить наиболее ценное правовое наследие прошлого^[61][62].

Помимо юридических источников члены комиссии использовали научные труды французских юристов — Потье, Жана Дома^[англ.], Франсуа Буржона и других, делая из них обширные и иногда даже дословные заимствования. Например, статья 1293 Кодекса, гласившая: «Платёж должен быть произведён кредитору или уполномоченному им лицу либо тому, кто был уполномочен судом или законом получить долг за кредитора», являлась почти точной копией § 465 «Трактата об обязательствах» Потье. Норма статьи 2279 («В отношении движимостей владение равнозначно правооснованию») встречается в точно такой же формулировке в сочинении Буржона «Общее право Франции» (фр. «Le droit commun de la France», 1770)^[32][63].

Проект Гражданского кодекса на одной из стадий подготовки и обсуждения (страницы с заголовками Вводного и первых пяти титулов). Каждый титул именовался «проектом закона» (фр. projet de loi) и получил название собственно титула (фр. titre) лишь после принятия

Консулы, желая получить как можно больше квалифицированных отзывов о проекте Кодекса перед его передачей в Государственный совет, направили проект в Кассационный суд и во все действовавшие во Франции двадцать девять апелляционных судов. В сопроводительном письме судам было рекомендовано ознакомиться с направляемым документом в течение трёх месяцев и представить свои замечания и предложения министру юстиции. Как отмечается в литературе, имеется вероятность, что идея о передаче проекта на предварительное обсуждение судебным органам была подсказана Наполеону прусским опытом: в своё время по завершении подготовки проекта Прусского земского права канцлер Иоганн фон Кармер обратился к судам и к общественности с предложением принять участие в обсуждении проекта и сообщить свои замечания^[64].

По получении проекта Гражданского кодекса председатель Кассационного суда создал для обсуждения этого документа комиссию из пяти судей, которые провели довольно глубокое исследование, завершившееся опубликованием одного тома различных замечаний и соображений общим объёмом в 450 страниц. Замечания комиссии были представлены без какого-либо предисловия или предварительных соображений, в отличие от того, как это сделало большинство апелляционных судов, которые предпослали своим комментариям вводные уведомления, уточнения и оговорки. Комментарии Кассационного суда носили в основном характер новых редакций соответствующих статей проекта (а в некоторых случаях даже и целых титулов) вместе с обосновывающими эти редакции аргументами. В целом Кассационный суд одобрил проект Кодекса, однако высказал критические замечания к ряду его положений^[65].

В частности, комиссия Кассационного суда отвергла положение статьи 4 титула первого предварительной книги проекта, согласно которому обычаи и кутюмы должны были служить дополнением к законам. Предложив свою редакцию статьи, комиссия указала в приложенном комментарии, что эта норма будет выглядеть более чёткой и понятной, если из неё со всей определённостью будет вытекать, что обычаи и кутюмы ни при каких обстоятельствах не могут отменять установленных законов или противоречить им^[66].

В отношении статей 1 и 2 титула VI «О расторжении брака» (первая статья гласила, что «брак прекращается путём его расторжения», а вторая — что «расторжение брака имеет место по обоюдному согласию супругов или по требованию одного из них») комиссия Кассационного суда предложила добавить основания, при наличии которых брак может быть расторгнут. При этом она исходила из того, что далеко не всякое основание для расторжения брака может быть доказано. Предложенный комиссией вариант этих двух статей выглядел следующим образом: «Статья 1. Брачный союз может быть прекращён путём его расторжения лишь в порядке и на основаниях, предусмотренных законом. Статья 2. Существуют два вида оснований: (1) Определённые основания, которые могут быть подтверждены путём предъявления доказательств; и (2) Систематическое поведение одного из супругов, которое делает для другого супруга совместную жизнь невозможной»^[67].

Часть титулов проекта комиссия Кассационного суда просто доработала. Отдельные титулы были полностью переработаны и изложены в совершенно новой редакции. Например, комиссия сочла, что концептуальный подход к положениям, содержавшимся в титулах VI («О привилегиях и ипотеках»), VII («О ратификационных письмах») и VIII («О принудительной продаже недвижимого имущества») проекта, является неверным. Подробно изложив на сорока двух страницах мотивы, которыми она руководствовалась, комиссия предложила свою редакцию норм этих титулов^[68].

Комиссия также предложила добавить в проект Кодекса отдельные разделы и главы и включила в замечания проекты соответствующих норм. В частности, комиссия предложила добавить в проект главу IV титула VIII книги первой «О приёмных детях», состоявшую из 16 статей. При этом представители Суда отметили, что, несмотря на то, что разработчики проекта Кодекса не сочли необходимым включить в него положения об этом институте, большая часть членов комиссии Суда пришла к твёрдому убеждению в его целесообразности. Обосновывая свою точку зрения, они писали, что осознают, что в обществе, где отсутствуют определённые обычаи, существует опасность введения законов, не опирающихся на устоявшиеся традиции. Однако в данном случае, поскольку правовые нормы, о которых идёт речь, не носят императивного характера, они не смогут причинить общественным отношениям какой-либо вред. Эти нормы, напротив, будут полезны, поскольку они позволят установить новые связи и новые отношения между людьми. По мнению судей, усыновление, формируя в обществе основы принципа добродетели и родственные узы, вытекающие из норм права, будет давать обездоленным надежду обрести то положение среди людей, которого им так не хватает^[69].

Замечания апелляционных судов к проекту Гражданского кодекса были подготовлены специально назначенными комиссиями соответствующих судов и в большинстве своём касались режима имущественных отношений между супругами и правил наследования. При этом многие суды высказывали критические соображения в отношении положений предварительной книги проекта, поскольку она задавала тон всему Кодексу. В частности, апелляционный суд Парижа предлагал начать Кодекс с определения понятия «закон» и с перечисления отдельных видов законов, обращая внимание Государственного совета на то, что первый титул («Общие определения») совсем не даёт «точного и общего определения законодательства»^[70].

Некоторые суды, направляя свои замечания, указывали, что исследование такого важного правового документа, как Гражданский кодекс, требует значительно большего времени, чем предоставленный им трёхмесячный срок. По их мнению, подобная работа требует не только продолжительных размышлений и коллективных обсуждений для того, чтобы уяснить концептуальные позиции и отдельные принципиальные положения проекта, но и много дополнительного времени для того, чтобы можно было установить связи между идеями, посредством которых эти позиции и положения могут быть воплощены в жизнь. Учитывая, что почти все члены судебных комиссий продолжали исполнять свои непосредственные обязанности по отправлению правосудия, у них едва ли было достаточно времени для того, чтобы хотя бы внимательно ознакомиться с проектом. Несмотря на это, все они выразили желание помочь правительству в решении такой важной государственной задачи, как кодификация гражданского права Франции^[70][71].

Замечания судей и высказанные ими соображения были самыми разными. Большинство из них были довольно краткими и носили по большей части общий характер, то есть касались отдельных титулов в целом. В некоторых случаях судебные комиссии, однако, входили в детальное обсуждение отдельных положений конкретных глав, параграфов и статей. В тех случаях, когда речь шла о статьях, нередко предлагалась их новая редакция^[70].

По вопросу о правилах наследования в ответах судов усматривалась определённая закономерность: апелляционные суды, расположенные в северных регионах Франции, где велико было влияние кутюмов, больше придерживались идеи равенства между той долей, которой наследодатель мог распорядиться свободно, то есть так называемой свободно-отчуждаемой долей (фр. quotité disponible), и обязательной наследственной долей, которая причиталась наследникам. Суды южных регионов страны, где главную роль играли нормы римского права, а также суд Парижа, напротив, полагали, что наследодатель должен иметь право свободно распоряжаться большей частью своего имущества^[70].

Как и в случае Кассационного суда, проект Кодекса в основе своей был одобрен и апелляционными судами. Многие из них высоко отзывались о результатах работы правительственной кодификационной комиссии. В частности, члены апелляционного суда Бордо писали об этом так: «Трудно было поместить в более узкие рамки фундаментальные принципы гражданского законодательства, представив их с большей методичностью и ясностью»^[72][73].

По получении замечаний судов, после того, как министр юстиции направил материалы проекта Гражданского кодекса в законодательный департамент Государственного совета, началось обсуждение проекта Кодекса в Государственном совете под председательством первого консула Наполеона Бонапарта. Рассмотрение проекта в Государственном совете следовало из полномочий этого органа, который осуществлял подготовительную законодательную работу и редактирование законопроектов, предложенных первым консулом^[74][75].

На торжественном пленарном заседании Государственного совета 28 мессидора IX года (17 июля 1801 года), посвящённом открытию предварительных дискуссий по проекту Кодекса, с докладом от имени всех членов кодификационной комиссии выступил Порталис. В этом случае он действовал не только как один из авторов проекта, но и как член законодательного департамента Совета, что придавало его речи особую значимость. Основой выступления Порталиса являлось «Вступительное слово» к проекту Кодекса, написанное им лично. В этом документе, обозревая проделанную кодификационной комиссией работу, Порталис представил своё видение французского гражданского права и системы законодательства^[76].

В первой части «Вступительного слова» представлена законотворческая философия Порталиса. Здесь были показаны различия между гражданскими и уголовными законами, даны понятия и значение толкования законов, судебной практики и судебной власти, изложена идея естественного и позитивного права, отражены виды законов и показано их действие, их последствия, а также их соотношение с моральными нормами. Порталис, обращаясь к источникам Кодекса — римскому праву, кутюмам и другим, показывает необходимость соблюдения преемственности законоположений в их естественном развитии, утверждая, что «кодексы не пишут», а они «сами создаются со временем». Он привлекает внимание членов Государственного совета к непреходящей ценности римского права, сыгравшего важнейшую роль в кодификации, к причинам его неверного отрицательного восприятия некоторыми юристами, к изменениям, внесённым в ранее действовавшие нормы революционным законодательством, к необходимости сохранения в Кодексе старых и новых законов, к компромиссному решению многих вопросов правового регулирования и др.^[77]

Во второй части «Вступительного слова» Порталис касался более частных аспектов проекта Кодекса. Здесь изложены его взгляды на семью, на её общественную ценность, на управление ею, дана характеристика брачно-семейных отношений, приведена его позиция по вопросу о расторжении брака, о детях, изложены принципы доказывания по вопросам гражданского состояния, отражены понятия местожительства, правового положения иностранцев. Здесь же освещены основные положения об имуществе, о способах его приобретения, о денежных отношениях^[77].

В завершающей части выступления Порталис вновь привлёк внимание Государственного совета к общим вопросам, которые затрагивали в основном некоторые аспекты соотношения гражданского и торгового права, а также остановился на целях и объёме гражданско-правового регулирования в целом^[77].

«Вступительное слово» представляло собой реализацию философии регуляторной умеренности, которой руководствовались участники кодификационной комиссии. Согласно этой концепции законодатель должен исходить из того, что в законе не следует стремиться урегулировать все возможные правоотношения. В нём всегда должно оставаться место для интерпретации и толкования его положений правоприменителем. Кодекс не должен быть писаной догмой, дающей готовый рецепт для урегулирования всех возможных правовых явлений. Он должен лишь ясно указывать общее направление движения правовой мысли, не обременяя её готовыми решениями для каждого из многочисленных жизненных казусов, что следует признать явно недостижимым. Исходя из этого обобщающего подхода, в основу Кодекса должны закладываться лишь принципы и наиболее общие правила, что могло придать ему необходимую гибкость при его применении. Подобный подход основывался на концепции современного развитого общества, в котором идёт процесс постоянного ускорения идейного и социально-экономического прогресса; в таких условиях следует стремиться не к усложнению, а к упрощению и большей гибкости нормативного регулирования, чтобы не сковывать естественные общественные отношения^[78].

После выступления Порталиса Наполеон издал постановление о порядке обсуждения проекта Кодекса. В постановлении было указано, что в целях обсуждения проект должен быть разделён на такое количество отдельных законов, которое потребуется сообразно посвящённым им предметам, а положения Предварительной книги, касающиеся законодательства, должны быть включены в один закон. Постановление возлагало на законодательный департамент Государственного совета обязанность в срочном порядке представить в виде проектов законов, отпечатать и обсудить все положения книги первой «О лицах». При этом указывалось, что обсуждение подлежит отражению в протоколе, который также следует регулярно отпечатывать и представлять для ознакомления четырём государственным органам — Охранительному сенату, Законодательному корпусу, Трибунату и Кассационному суду. Впоследствии, спустя три месяца после начала заседаний Государственного совета, посвящённых обсуждению проекта Кодекса, Наполеон также поручил законодательному департаменту систематически подготавливать последнюю редакцию утверждённых проектов законов и печатать их, расположив тексты в двух колонках, которые должны были содержать последнюю и предыдущую редакцию^[79].

Первое заседание Государственного совета, посвящённое обсуждению проекта Кодекса, состоялось 28 мессидора IX года (17 июля 1801 года), а последнее — почти три года спустя, 26 вантоза XII года (17 марта 1804 года). Всего состоялось 102 заседания, причём на 52 из них председательствовал лично Наполеон (на остальных заседаниях председателем был Камбасерес). Первый консул принимал весьма активное участие в процессе обсуждения проекта. Сохранившиеся документы и воспоминания участников разработки и принятия Кодекса свидетельствуют о том, что Наполеон высказывался практически по всем основным вопросам Кодекса, начиная с общих положений о действии законов и гражданстве и заканчивая ипотекой и исковой давностью. Отдавая ранее распоряжение членам кодификационной комиссии о создании проекта, он ставил перед ними цель подготовить простой и краткий документ с системой предельно ясных и чётких гражданско-правовых норм. Однако, хотя данная цель была в целом достигнута, необходимо было также добиться, чтобы проект прошёл через все круги достаточно громоздкого законодательного механизма Первой республики и при этом сохранил свои основные начала. Указанные соображения являлись одной из главных причин активного участия Наполеона во всём законодательном процессе и объясняют его деятельное участие в дискуссиях в Государственном совете и впоследствии — его неотступное давление на членов законодательных органов при принятии Кодекса^[80][81].

Помимо Наполеона основными выступающими и докладчиками на заседаниях Государственного совета являлись Порталис, Тронше и Камбасерес. К числу наиболее известных участников заседаний относятся также видные французские юристы эпохи — Теофил Берлье^[англ.], Буле де ла Мёрт, Жан-Луи Эммери и Реньо де Сен-Жан д’Анжели, ряд предложений которых был учтён при подготовке окончательного текста проекта^[82].

В процессе обсуждения проекта основные споры разгорелись между сторонниками римского права и старофранцузского кутюмного права. Приверженцы кутюмов утверждали, что римское право является чужеземным законодательством, сохранившимся в ряде провинций лишь благодаря королевской милости; по их мнению, следовало отдавать приоритет кутюмам как праву, сформировавшему национальный характер французов, а для Франции, как политически независимой страны, руководствоваться правом римского государства в своих гражданских законах просто унизительно. Специалисты по римскому праву, в свою очередь, доказывали очевидные преимущества римского права, перед которым все кутюмы были не более чем пёстрым калейдоскопом бесформенных правил, архаичных, зачастую несправедливых, а также полностью лишённых единства и духа общности, необходимых для законодательного кодекса. Они заявляли, что римское писаное право отличается не только большей методичностью и гармоничностью, но и справедливостью своих установлений. По их мнению, римское право принесло Европе в целом и Франции в частности такую огромную пользу, что отказываться от его норм при создании Кодекса было бы не только абсолютно неразумным, но и вредным, поскольку именно эти нормы цивилизовали французское общество и именно на них держится судебная система государства. Сторонники обеих точек зрения часто ставили в упрёк кодификаторам компромиссный характер проекта, основанный на учёте всех источников французского права^[83][84].

Помимо кутюмов и римского права отдельные участники обсуждения отстаивали идеи революционного законодательства. В частности, Берлье пытался напомнить участникам дебатов, что законы, принятые при революции, справедливо ограничивают власть отца и мужа, препятствуют проявлению их деспотизма и устанавливают истинное равенство. Берлье больше всех настаивал на свободе расторжения брака и на установлении института семейного совета, являющегося своего рода домашним судом, призванным оперативно разрешать споры между родственниками. Берлье поддерживал Тронше, который, хотя и допускал достаточно сильный авторитет отца в семье, тем не менее отказывался возводить этот авторитет в принцип всепоглощающей власти. В конце концов, несмотря на усилия Берлье, Тронше и сторонников кутюмов, в целом во мнении членов Государственного совета возобладала склонность к римской правовой традиции. В частности, Наполеон и Камбасерес встали на сторону римского права, поскольку оно было основано на принципе власти, который должен действовать и в семье, и в государстве^[85].

Гражданский кодекс принимался путём поэтапного голосования и принятия 36 отдельных законов. В соответствии с Конституцией от 25 декабря 1799 года принятие происходило следующим образом: после обсуждения и утверждения Государственным советом очередного законопроекта последний передавался консулами на рассмотрение Трибуната, состоявшего из 100 депутатов. Трибунат обсуждал законопроект и высказывал по его поводу своё мнение (принимал или отклонял), а затем направлял законопроект в Законодательный корпус, состоявший из 300 депутатов. Законодательный корпус выслушивал доклад о законопроекте и без каких-либо прений приступал к голосованию. В случае принятия Законодательным корпусом законопроект, прежде чем вступить в силу, должен был получить санкцию Охранительного сената, который рассматривал новый закон с точки зрения его соответствия Конституции. Ни Трибунат, ни Законодательный корпус не имели права вносить какие-либо изменения в законопроект, они могли лишь принять или отклонить его^[86][75].

На первых порах рассмотрения проекта Кодекса в законодательных органах республики он столкнулся с оппозицией. На первых же заседаниях, посвящённых рассмотрению проекта, Трибунат высказал ряд критических замечаний, которые касались главным образом Вводного титула, регламентировавшего процедуру обнародования, порядок действия и применения законов. После того как Трибунат выразил своё крайне отрицательное мнение по поводу Вводного титула, в декабре 1801 года Законодательный корпус поддержал Трибунат и отклонил проекты Вводного и некоторых последующих титулов Кодекса 142 голосами против 139. Кроме Вводного титула, критике подверглись также положения, позволявшие матери внебрачного ребёнка указывать в акте о его рождении данные о его отце; член Трибуната Бенжамен Констан и другие противники этих норм утверждали, что предложенное правило является аморальным и опасным^[87].

Реакция Наполеона последовала незамедлительно. 13 нивоза X года (3 января 1802 года) проект Кодекса был отозван из Законодательного корпуса. Постановлением Сената от 27 вантоза X года (18 марта 1802 года) был утверждён перечень из 240 членов Законодательного корпуса и 80 членов Трибуната, не подлежавших переизбранию. После новых выборов в Законодательный корпус Наполеон предпринял действия по реорганизации Трибуната. 16 термидора X года (4 августа 1802 года) Сенатом был принят органический сенатус-консульт Конституции (более известный как Конституция X года). Число членов Трибуната было сокращено до 50, Сенат получил право роспуска Трибуната и Законодательного корпуса, а также назначения президентов и членов президиумов этих органов. В свою очередь, первому консулу было предоставлено право представлять кандидатов для избрания в сенат^{[88][89][90][91]}.

После реформирования законодательных органов в составе последних не осталось представителей оппозиции, и последующий процесс принятия Кодекса больше не встречал каких-либо препятствий. 22 фрюктидора X года (9 сентября 1802 года) Законодательный корпус возобновил обсуждение проекта. Первый из 36 титулов (Вводный титул) был принят законом от 14 вантоза XI года (5 марта 1803 года), а последний титул был принят законом от 29 вантоза XII года (20 марта 1804 года)^[88][92].

6 марта 1804 года, вслед за принятием большей части законов, Наполеон поручил законодательному департаменту Государственного совета произвести их систематизацию, расположив в порядке будущих титулов Кодекса, и осуществить единую сплошную нумерацию статей. Уже через два дня Биго до Преамене представил на обсуждение Государственного совета проект Закона об объединении гражданских законов в единый свод законов под названием Гражданский кодекс французов (фр. Projet de loi concernant la réunion des lois civiles en un seul corps de lois, sous le titre de Code Civil des français). В статье 1 Закона перечислялись принятые 36 законов, которые объединялись в Гражданский кодекс. Статья 4 разделяла Кодекс на Вводный титул и три книги, с указанием титулов, входящих в каждую книгу. Статья 5 устанавливала единую нумерацию для всех статей Кодекса. Последняя, седьмая статья признавала утратившими силу все действовавшие во Франции римские законы, королевские ордонансы, общие и местные кутюмы, статуты и регламенты в части, являвшейся предметом регулирования Кодекса^[92].

После непродолжительного обсуждения Государственный совет утвердил проект Закона об объединении. 13 марта 1804 года проект был принят Трибунатом и 30 вантоза XII года (21 марта 1804 года) утверждён Законодательным корпусом. 10 жерминаля (31 марта 1804 года) Закон был подписан Наполеоном и государственным секретарём Югом-Бернаром Маре, удостоверен министром юстиции Клодом Ренье и скреплён государственной печатью^[93].

В результате поэтапного принятия каждый из 36 титулов будущего Кодекса был обнародован в виде отдельного закона. Обнародование осуществлялось с 15 марта 1803 года по 25 марта 1804 года посредством публикации законов в газете Le Moniteur universel. В соответствии с Законом об объединении от 21 марта 1804 года принятые законы были объединены в единый Кодекс, опубликованный под названием «Гражданский кодекс французов»^[94].

Публикация 1804 года была осуществлена Издательством Республики^[англ.], при этом было особо указано, что данная публикация представляет собой «оригинальное и единственное официальное издание». На титульном листе этого издания была помещена гравюра, изображающая богиню Правосудия с мечом в правой руке и с весами в левой. В нижней части гравюры изображены зеркало и змея (воплощающие собой Истину и Осмотрительность), а также лев, охраняющий Правосудие, и символ Франции — галльский петух, украшавший знамёна Великой французской революции. Официальное издание послужило основой для ряда частных публикаций Кодекса, в том числе издания Фирмена Дидо^[95].

Вскоре после принятия Кодекса на смену Французской республике пришла империя, что вызвало необходимость замены ряда республиканских терминов Кодекса («первый консул», «Республика», «нация» и т. д.). Кроме того, к тому времени в результате внешней политики Наполеона Кодекс был введён в действие не только во Франции, но и в ряде других европейских стран (Бельгии, Люксембурге, Пьемонте, германских государствах Рейнского союза и др.), поэтому название «Гражданский кодекс французов» уже не соответствовало территории, где он применялся. В связи с этим правительство империи приняло решение о внесении изменений в Кодекс и его переименовании. Процесс внесения изменений начался с подготовки правительством специального законопроекта, который 22 августа 1807 года был передан на утверждение Трибунату. После утверждения Трибунатом проект поступил в Законодательный корпус. Выступая на заседании Законодательного корпуса, Биго де Преамене, в частности, говорил^[96][97]:

Наименование «Гражданский кодекс французов» было достаточным, когда его применение ограничивалось пределами империи. Однако, когда он распространил своё действие на несколько других народов, возникла необходимость того, чтобы он носил наименование, способное характеризовать закон каждой страны. <…> Равным образом необходимо, чтобы этот закон, на который каждый день на протяжении веков будут ссылаться в судах и при заключении всех гражданских сделок, вызывал почтение и уважение к имени императора…

Оригинальный текст (фр.)

Le titre de Code civil des Français suffisait lorsque son exécution a été bornée aux limites de l'empire; mais lorsqu'il s'est propagé chez plusieurs autres peuples, il a été nécessaire qu'il portât le titre propre à caractériser la loi de chaque pays. <...> Il convient également qu'une loi destinée à être chaque jour et pendant des siècles, citée dans les tribunaux et dans toutes les transactions sociales, commande la soumission et le respect au nom de l'empereur…

Законодательный корпус нашёл доводы представителей правительства достаточно убедительными, и 3 сентября 1807 года принял закон, в соответствии с которым Гражданский кодекс французов был переименован в Кодекс Наполеона. В конце 1807 года вышло второе официальное издание Кодекса с новым наименованием. Ряд республиканских терминов Кодекса был заменён на имперские. На титульном листе второго издания появился герб Первой империи^[фр.] — орёл с императорской короной, скипетром и буквой «N»^[98].

После реставрации Бурбонов «императорские» термины Кодекса были заменены «королевскими». В результате этого в третьем и последнем официальном издании Кодекса, вышедшем в 1816 году, появились слова «король», «королевство», «королевский прокурор» и т. д., а Кодекс Наполеона стал официально называться Гражданским кодексом. Указанное название сохранялось за Кодексом до Второй империи, когда декретом Луи-Наполеона Бонапарта от 27 марта 1852 года ему было возвращено прежнее наименование — Кодекс Наполеона. Однако четвёртое официальное издание так и не было предпринято, и третье официальное издание фактически осталось последним. Начиная с периода Третьей республики (1870 год), несмотря на отсутствие какого-либо акта о переименовании, в законах о внесении изменений в Кодекс и его частных изданиях он снова стал именоваться Гражданским кодексом. Это название сохраняется и поныне^[99][100].

Публикация проекта Кодекса в газете Le Moniteur universel

В первоначальной редакции Кодекс Наполеона насчитывал 2281 статью и состоял из вводного титула и трёх книг — «О лицах», «Об имуществах и о различных видоизменениях собственности», «О различных способах, которыми приобретается собственность». Подобная структура основывалась на схеме построения учебников (институций) римского права — лица, вещи, наследования и обязательства — и впоследствии получила название институционной системы. Лишь в XXI веке в Кодекс были включены ещё две книги — «Об обеспечениях» и «Положения, применяющиеся в Майотте», которые, тем не менее, касались сравнительно специализированных вопросов и не поколебали классическую трёхкнижную структуру^[101][102].

Кодификация, инициированная Наполеоном, была призвана удовлетворить потребности окрепшего третьего сословия. Кодекс отринул существовавшие сословные различия и привилегии и сформировал новую философию собственности, которая определялась как право пользоваться и распоряжаться вещами «наиболее абсолютным образом». В результате все граждане получили одинаковые права на приобретение права собственности и на распоряжение им любым законным путём. Каждый получил возможность пользоваться всеобщим принципом свободы договора, заключаемого между частными лицами. Во многом благодаря правилам, составившим основу Кодекса, народ, раздробленный правовым хаосом и революционными страстями, стал единой нацией, вставшей на путь новой созидательной жизни^[103][104].

Кодекс отличается стройностью изложения, сжатостью формулировок и юридических определений, чёткостью и простотой трактовки основных понятий и институтов гражданского права, а также нормативной полнотой, достаточной для регулирования экономических отношений эпохи промышленной революции; по мнению И. С. Перетерского, Кодекс «впервые в истории дал в сжатой и точной форме основные положения буржуазного законодательства в области гражданского права». Исследователи признают язык Кодекса образцовым по своей ясности и приводят его отточенные дефиниции в ряду причин популярности этого закона во Франции и его рецепции многими странами мира. Редакторское искусство авторов Кодекса неоднократно было предметом восторженных отзывов как учёных, так и деятелей культуры: как отмечал Ханс Тиме^[нем.], Стендаль ежедневно читал Кодекс для обострения своего «чувства языка», а Поль Валери считал его величайшей книгой французской литературы. Сам Наполеон называл Кодекс своим главным достижением^{[101][105][106][107][108]}:

Моя истинная слава не в том, что я выиграл сорок сражений: Ватерлоо изгладит память о всех этих победах. Но что не может быть забыто, что будет жить вечно, — это мой Гражданский кодекс.

Оригинальный текст (фр.)

Ma vraie gloire, ce n'est pas d'avoir gagné quarante batailles; Waterloo effacera le souvenir de tant de victoires. Ce que rien n'effacera, ce qui vivra éternellement, c'est mon Code civil.

Однако Кодекс не был лишён и недостатков. В частности, элегантность формулировок Кодекса зачастую отрицательно сказывается на точности и полноте содержания его норм: ещё профессор Бернхард Виндшейд, один из разработчиков Германского гражданского уложения, отзывался о Кодексе весьма пренебрежительно: «его хвалёная точность выражений часто носит лишь внешний характер и не отражает внутреннюю суть, которая вытекает из кристальной ясности мысли»^[109]. Л. А. Кассо обращал внимание на ряд редакционных промахов в тексте Кодекса, включая неустранимые противоречия, а также явно лишние нормы при наличии существенных пробелов в правовом регулировании^[110]. Советский учёный И. С. Перетерский и профессор Сорбонны Леон Жюллио де ла Морандьер адресовали Кодексу следующие упрёки^[111][112]:

1. чрезмерная власть мужа в семье и одновременно принижение роли замужней женщины и матери, стеснение прав внебрачных детей;
2. всевластие частной собственности в ущерб общественным интересам;
3. превращение свободы договора в абсолютный догмат и тем самым — допущение развития в отношениях людей «безудержной конкуренции», влекущей нарушение прав экономически слабых участников оборота;
4. игнорирование вопросов, связанных с трудовыми отношениями;
5. игнорирование коллективных интересов (отсутствие норм о юридических лицах).

Впоследствии законодатель внёс существенные изменения в текст Кодекса, адаптировав его к социальной действительности. Постепенно ограничивалась отцовская власть, было узаконено право замужней женщины заниматься предпринимательской деятельностью, были признаны права внебрачных детей на получение денежного содержания и на установление отцовства. Было ужесточено регулирование договорного права, заключившее в определённые рамки прежде неограниченную свободу заключения и содержания договоров. С помощью судебной практики были ограничены права собственника на свободу обращения со своим имуществом^[113].

Книга первая Кодекса (статьи 7—515) содержит нормы о гражданско-правовом статусе физических лиц, актах гражданского состояния и брачно-семейном праве. Кодекс не знал института юридических лиц; это объясняется влиянием взглядов политических деятелей эпохи революции, которые опасались, что частные объединения лиц могут послужить основой для возрождения феодальных и церковных учреждений. В нормах Кодекса были закреплены революционные идеи равенства и свободы: «осуществление гражданских прав не зависит от качества гражданина; это качество приобретается и сохраняется лишь согласно конституционному закону» (статья 7). В то же время Кодекс сделал шаг назад по сравнению с революционным законодательством, восстановив гражданскую смерть: «присуждение к наказаниям, действие которых заключается в лишении осуждённого всякого участия в нижеуказанных гражданских правах, имеет своим следствием гражданскую смерть» (статья 22). В первую книгу включены многочисленные нормы о правилах ведения и записи актов гражданского состояния; столь подробное правовое регулирование было обусловлено желанием законодателя окончательно секуляризовать брачно-семейные отношения (организация в мэриях реестров записи гражданского состояния, светский характер заключения брака, допустимость развода)^{[101][114][115]}.

Кодекс содержит нормы о правоспособности и дееспособности лиц как условиях, при которых они могут иметь гражданские права и самостоятельно распоряжаться ими. Правоспособностью обладает каждый гражданин: «всякий француз пользуется гражданскими правами» (статья 8). Дееспособность зависела от следующих условий: возраст (статья 488 устанавливала возраст совершеннолетия в 21 год, по достижении которого лицо признавалось «способным ко всем действиям гражданской жизни»), здоровье (статья 489 предписывала лишать дееспособности совершеннолетнего, постоянно подверженного «слабоумию, безумию или бешенству») и в определённой степени пол (правила Кодекса о браке содержали некоторые ограничения прав жены). Исходя из концепции, что изначальным условием обладания правами является известное существование лица, по прекращении которого права переходят к наследникам, Кодекс помимо правил об актах гражданского состояния устанавливает детальные правила о безвестном отсутствии. Кроме того, в книге первой содержатся нормы о месте жительства и признании несовершеннолетнего дееспособным (эмансипации)^[116]

Правила книги первой о браке и семье отражали патриархальные взгляды, характерные для буржуазии начала XIX века. Несмотря на то, что статья 212 обязывала обоих супругов «к взаимной верности, помощи, поддержке», следующая же статья 213 провозглашала главенство мужа. Замужняя женщина не имела права свободного передвижения: статья 214 возлагала на неё обязанность «жить вместе с мужем и следовать за ним всюду, где он решит находиться», хотя эта же норма обязывала мужа предоставить супруге «всё, что нужно для потребностей жизни, сообразно своим возможностям и своему положению». Было ограничено право жены выступать в судебном процессе (статья 215) и заключать ряд юридических сделок (статья 217): для этого требовалось разрешение мужа. В то же время, если жена занималась предпринимательской деятельностью, она была вправе принимать на себя соответствующие обязательства и даже возлагать их на мужа в случае общности имущества супругов (статья 220), а при отказе мужа дать разрешение выступать в суде такое разрешение мог дать суд (статья 218)^{[101][117][118]}.

Титул VI книги первой устанавливал нормы о разводе, первоначально также характеризовавшиеся неравенством супругов: муж мог требовать развода по причине прелюбодеяния жены (статья 229), в то время как жена могла требовать развода по причине прелюбодеяния мужа, только если он «держал свою сожительницу в общем доме» (статья 230); эта унизительная оговорка была отменена лишь в 1884 году. К числу других оснований развода относились злоупотребления, грубое обращение и тяжёлые обиды со стороны супруга (статья 231), а также присуждение одного из супругов к уголовному наказанию (статья 232). Помимо вышеуказанных оснований развода первоначально в Кодексе был сохранён введённый при революции развод по взаимному соглашению (статья 233), отменённый, однако, в 1816 году, после реставрации Бурбонов^[117][119].

Родительская власть по существу означала власть отца; она переходила к матери только после прекращения брака или в тяжёлых случаях злоупотребления отцом своей властью. Дети были обязаны оказывать родителям почтение и уважение (статья 371). Сыновья в возрасте до 25 лет и дочери в возрасте до 21 года не имели права вступать в брак без согласия родителей; в случае разногласия между родителями было достаточно согласия отца (статья 148). Отец, имевший «серьёзные поводы к недовольству поведением ребёнка», не достигшего 16 лет, был вправе лишить его свободы на срок не более месяца, при условии получения в окружном трибунале ордера на арест (статьи 375, 376); только в 1935 году домашнее лишение свободы было заменено на помещение в воспитательное учреждение. Отец имел право управлять имуществом несовершеннолетних детей (статья 389)^[120].

Кодекс опирался на презумпцию того, что муж является отцом детей своей жены (лат. pater is est quem nuptiae demonstrant). По инициативе Наполеона был введён институт усыновления (титул VIII книги), действовавший в довольно узких пределах. Кодекс допустил установление внебрачного происхождения детей путём добровольного их признания: отец мог признать своего внебрачного ребёнка. Однако согласно статье 340 Кодекса отец не мог быть принуждаем к такому признанию («отыскание отцовства запрещено»). Отцовство могло быть установлено по суду лишь в исключительном случае совпадения времени зачатия со временем похищения матери ребёнка; круг случаев, когда допускается отыскание отцовства, был расширен только в 1912 году. Указывая статью 340 в качестве одной из причин огромной смертности среди внебрачных детей, И. С. Перетерский назвал её «одной из печальнейших страниц истории гражданского права»^[121][120].

Сравнительно небольшая книга вторая Кодекса (статьи 516—710) посвящена вещам и вещным правам. Дореволюционное деление имущества на родовое и благоприобретённое было заменено на принятое в римском праве деление вещей на движимые и недвижимые (статья 516), а также на включённые в гражданский оборот и изъятые из него (статьи 537—542). В отдельных статьях Кодекса встречаются и другие деления вещей — в частности, заменимые и незаменимые, делимые и неделимые и др. На римской классификации основана и система вещных прав — право собственности, узуфрукт, узус (личное право пользования чужой вещью) и сервитуты. Ипотека хотя и признана Кодексом вещным правом (статья 2114), однако нормы о ней как о способе обеспечения обязательств помещены в раздел об обязательствах. Кодекс не знает таких вещных прав, как суперфиций и эмфитевзис; владение рассматривается им не как вещное право, а как основание приобретательной давности^[122][119].

Кодекс придавал особое значение индивидуальной частной собственности, не регулируя сколько-нибудь подробно даже общую собственность. В статье 544 был утверждён абсолютный характер права собственности, очищенного от феодальной иерархии собственников и от большей части родовых и других дореволюционных обременений. Собственнику принадлежит неограниченное право распоряжения вещью: он вправе совершать с ней любые юридические действия, включая продажу, дарение и др. Статья 544 предусматривала, что пользование собственником вещью может быть ограничено законом или регламентами, однако по концепции Кодекса такие ограничения являются исключительным явлением: они тщательно перечисляются в его же нормах о сервитутах. Воспроизводя статью 17 революционной Декларации прав человека и гражданина, Кодекс специально устанавливал, что «никто не может быть принуждаем к уступке своей собственности, если это не делается по причине общественной пользы и за справедливое и предварительное возмещение» (статья 545)^{[123][119][124]}.

Особенно широко было трактованы правомочия собственника земельного участка, включавшие право на недра земли и правомочия в области пространства над поверхностью участка: «собственность на землю включает в себя собственность на то, что находится сверху, и на то, что находится снизу» (статья 552). На практике это означало, что собственник земли приобретал собственность и на все полезные ископаемые и прочие природные богатства, имеющиеся на его участке. Столь невыгодная для государства и промышленности норма была пересмотрена уже в 1810 году специальным законом о концессиях. Кодекс содержит детальные правила, регламентирующие права собственника, включая нормы об особом «праве присоединения» (фр. droit d'accession), согласно которому право собственности на вещь даёт право на всё, что она производит, а также на то, что к ней дополнительно присоединяется естественным или искусственным образом в качестве принадлежности (статьи 546, 551—577)^[119][125].

В третьем титуле книги второй содержались правила об узуфрукте, о праве пользования и праве проживания, в том числе нормы о правах и обязанностях узуфруктуария и о прекращении узуфрукта. В четвёртом, последнем титуле регулируются сервитуты. В статье 637 было дано определение сервитута: «обременение, наложенное на имение в целях использования имения, принадлежащего другому собственнику, и для выгод этого имения». Кодекс указывает основания возникновения сервитутов (естественное расположение земельных участков, обязательства из закона или соглашение между собственниками) и содержит детальные казуистические нормы, регулирующие конкретные сервитуты (в частности, права собственников вышележащих участков, права сособственников общих стен и этажей в многоэтажном доме, право прохода и др.). Впоследствии эти нормы были дополнены правилами об ирригациях и дренаже^[126].

Наиболее значительная по объёму книга третья «О различных способах, которыми приобретается собственность» (статьи 711—2281), занимающая более двух третей всего Кодекса, содержит нормы наследственного и обязательственного права, а также правила об исковой и приобретательной давности и владении. Кодекс регулирует лишь самые общие вопросы оборота; специальные правила о комиссионных, маклерских договорах, торговых товариществах и других договорах с участием предпринимателей были включены в Торговый кодекс 1807 года, закрепивший дуализм французского частного права — деление на гражданское и торговое право. В книгу третью включены и нормы семейного права, касающиеся брачного договора и имущественных отношений супругов. В целом в эту книгу был включён весьма разнородный материал различных подотраслей гражданского права, что вытекало из чрезвычайно широкого понимания законодателем права собственности^{[127][128][129][130]}.

В титуле I «О наследовании» Кодекс регулирует только наследование по закону; завещания отнесены к категории безвозмездных сделок и рассматриваются в следующем титуле вместе с договором дарения. В области наследования Кодекс исходит из единства наследования: упразднены прежде существовавшие феодальные различия между дворянским и недворянским имуществом, имуществами, дошедшими до наследодателя по отцовской или по материнской линии, и т. д. К наследованию по закону призываются кровные родственники вплоть до 12-й степени родства (лишь в 1917 году, в частности, в целях увеличения числа наследств, признаваемых выморочными и подлежащими переходу в государственную собственность, круг законных наследников был ограничен 6-й степенью родства). Наследники распределены по очередям (дети и другие нисходящие, привилегированные родственники по боковой и восходящей линии, непривилегированные восходящие, непривилегированные боковые); наследники каждой очереди призываются к наследованию только при отсутствии наследников предшествующей очереди. Переживший супруг наследует только при отсутствии кровных родственников. Права завещателя были существенно расширены по сравнению с дореволюционным правом; однако дарение или завещание не могло превышать половины имущества, если после смерти завещателя оставался один законный ребёнок, трети имущества — если оставалось двое, четверти — трое и более детей. Наследственная доля внебрачного ребёнка равняется трети доли законного, и он лишён права наследования после родственников наследодателя^{[131][132][119]}.

Большую часть третьей книги занимает обязательственное право. Кодекс закрепляет традиционное деление обязательств на договорные и внедоговорные, однако главным основанием возникновения собственности предполагается договор. В статье 1134 провозглашена автономия воли, то есть свобода любого лица заключать договор, соблюдая при этом установленные законом условия действительности договора, касающиеся волеизъявления, дееспособности сторон и основания соглашения; дореволюционные ограничения договорного оборота по цеховому и другим принципам Кодексом отвергнуты. Согласие сторон является необходимым условием действительности договора: «нет действительного согласия, если согласие было дано лишь вследствие заблуждения или если оно было исторгнуто насилием или достигнуто обманом» (статья 1109). Кодекс провозгласил принцип суверенной силы договора: «соглашения, законно заключённые, занимают место закона для тех, кто их заключил» (статья 1134); должник, не исполняющий обязательство, обязан возместить причинённые убытки, если только неисполнение не вызвано случаем или непреодолимой силой. Кодекс устанавливает общие правила о договорных обязательствах, а также специальные правила для наиболее распространённых гражданско-правовых договоров (купля-продажа, мена, наем, поручение, хранение, заём и др.), при этом большая часть норм о договорах имеет диспозитивный характер и действует в случае, если стороны не договорились об ином. Наряду с договорными Кодекс регулирует и обязательства, возникающие без соглашения, к числу которых относятся квазиконтракты и деликты (статьи 1370—1386)^[133][127].

Режимом имущественных отношений супругов, устанавливаемым при отсутствии иного соглашения сторон, признавался режим общности для имущества мужа и жены (статья 1393). При режиме общности всё движимое имущество, принадлежащее супругам в день вступления в брак, образует единое имущество; раздельным имуществом остаётся лишь недвижимость, принадлежавшая супругам до брака или приобретённая безвозмездно (статьи 1404, 1405). Муж является хозяином общего имущества, которым он вправе управлять и распоряжаться без согласия жены (статья 1421), в то время как жена не вправе распоряжаться общим имуществом без согласия мужа (статья 1426). Патриархальный характер Кодекса проявился и в норме, согласно которой муж даже имел право управлять личным имуществом жены, хотя и с определёнными ограничениями в части распоряжения недвижимостью и ответственности за ущерб (статья 1428). Тем не менее Кодекс допускал заключение супругами до вступления в брак брачного договора для установления иного режима имущественных отношений, в том числе режима раздельности имущества супругов (статьи 1387—1397)^[118].

После реставрации Бурбонов в соответствии со статьёй 68 конституционной Хартии 1814 года Гражданский кодекс и другие «ныне существующие» законы были оставлены в силе в части, не противоречащей Хартии, и до того времени, «пока они не будут законно отменены». В силу положений королевских ордонансов от 17 июля и от 30 августа 1816 года было постановлено об отмене «наименований, выражений и формулировок, которые напоминают о предыдущем правительстве». В целом с момента принятия Кодекса и до провозглашения Третьей республики (4 сентября 1870 года) претерпели изменения лишь 130 статей, и в период Третьей республики (до 1914 года) были изменены более 250 статей^[134].

В области прав лиц и семейного права законом от 8 мая 1816 года из Кодекса были исключены положения, устанавливающие институт развода; впоследствии они были восстановлены законом от 27 июля 1884 года. В 1854 году был ликвидирован институт гражданской казни. Власть мужа была ослаблена законом от 6 февраля 1893 года, устанавливающим полную дееспособность замужней женщины после установления раздельного жительства, и законом от 13 июля 1907 года, предоставившим жене право свободного распоряжения своими трудовыми доходами. Законом от 18 февраля 1938 года недееспособность жены была полностью упразднена, хотя за мужем было сохранено положение главы семьи. Закон от 16 ноября 1912 года разрешил судебное отыскание отцовства. Было допущено узаконение в некоторых случаях детей, рождённых от прелюбодеяния или инцеста (закон от 30 декабря 1915 года), расширены права внебрачных детей (законы от 2 июля 1907 года и от 29 июля 1939 года), расширена сфера действия норм об усыновлении (законы от 19 июня 1923 года и от 29 июля 1939 года). Государство всё больше вмешивалось в семейные отношения: был установлен контроль над осуществлением родительской власти (закон от 14 июля 1889 года). Содержавшиеся в книге первой положения о гражданстве были изъяты из Кодекса и стали предметом регулирования специального закона^[135][136].

В области наследования были расширены наследственные права пережившего супруга (закон от 9 марта 1891 года) и внебрачных детей (закон от 25 марта 1896 года). В области собственности законом о концессиях 1810 года были ограничены права собственника земельного участка на эксплуатацию рудников. Были приняты законы, которые распространили понятие о собственности на неимущественные права авторов и ввели в гражданское право понятия литературной и художественной собственности (закон от 14 июля 1866 года), промышленной собственности (закон от 5 июля 1844 года о патентах на изобретения и закон от 23 июня 1857 года о товарных знаках), коммерческой собственности (закон от 17 марта 1909 года о продаже и залоге торгово-промышленных предприятий, закон от 30 июня 1926 года об отношениях между наймодателями и нанимателями торговых помещений). В понятие движимого имущества были включены ценные бумаги и принято законодательство, направленное на охрану прав, возникающих из ценных бумаг (закон от 15 июля 1872 года о потерянных или похищенных бумагах на предъявителя, закон от 27 июля 1880 года о ценных бумагах недееспособных лиц). Законы 1841, 1921 и 1935 годов установили правила принудительного отчуждения имущества для общественных нужд^[124][137].

В области обязательственного права и юридических лиц были установлены нормы, учитывающие социальные интересы. В 1868 году была отменена дискриминационная норма статьи 1781, нарушавшая интересы нанимателя по договору найма услуг и рабочих («хозяину верят в отношении его утверждений: о размере жалования, об оплате вознаграждения за истёкший год и о платежах, произведённых в счёт вознаграждения за текущий год»). Была ограничена свобода договора, в частности, в отношениях между работодателем и наёмными работниками, между наймодателями и нанимателями (законы, принятые начиная с 1919 года), между страховщиками и страхователями (закон от 13 июля 1930 года), между покупателями и продавцами (закон о контроле над ценами). Была установлена свобода образования союзов, в том числе профессиональных (закон от 21 марта 1884 года)^[138][139].

В XX веке начинают предприниматься попытки коренного реформирования Кодекса; в частности, в 1945 году была создана комиссия из 12 членов под председательством Л. Жюллио де ла Морандьера^[фр.], разработавшая к 1954 году проекты вводной и первой книг о физических лицах и семейном праве, а к 1961 году — проект второй книги о наследственном праве и дарении. Однако законодатель ограничился частичными изменениями, в ряде случаев, однако, весьма существенными. К концу XX века первоначальную редакцию сохранило не более половины статей; свыше 100 статей утратило силу, около 900 были изложены в новой редакции и примерно 300 новых статей было включено. 36 титулов Кодекса, принятых при Наполеоне, были дополнены новыми; в частности, в 1971 году в Кодекс был включён титул VIII bis «О договоре подряда на капитальное строительство», в 1976 году — титул IX bis «О соглашениях относительно осуществления общих прав», в 1998 году — титул IV bis «Об ответственности за вред, причинённый недоброкачественной продукцией»^{[140][141][142]}.

Была продолжена модернизация норм Кодекса о браке и семье, одним из последних итогов которой стала новая редакция титула «О разводе», принятая в 2004 году. В соответствии с законами 1964, 1970, 1975 годов были практически полностью пересмотрены нормы о браке и семье. Исключены правила, закреплявшие подчинённое положение жены, взамен которых введены новые нормы, исходившие из равенства обоих супругов: например, согласно новой редакции статьи 108 муж и жена вправе иметь раздельное место жительства, если это не наносит ущерба «правилам, касающимся совместной жизни». Согласно новой редакции статьи 213 супруги совместно осуществляют моральное и материальное руководство семьёй, заботятся о воспитании детей и подготавливают их будущее. Были приняты меры по упрощению процедуры развода: согласно статье 229 Кодекса развод стал допускаться в случае взаимного согласия, невозможности продолжать совместную жизнь или из-за «виновного действия»; если оба супруга совместно требуют расторжения брака, то они не обязаны сообщать суду свои мотивы, а должны лишь представить на утверждение судье проект соглашения, который определяет последствия прекращения их брачных отношений. Согласно одной из редакций статьи 238 супруг получил право требовать развод в случае длительной (более 6 лет) душевной болезни другого супруга, явно препятствующей совместной жизни (впоследствии эта норма была заменена таким общим основанием, как окончательный распад брака)^[143][144].

Значительные изменения были внесены в нормы о наследовании. Внебрачные дети получили право наследования, если их происхождение установлено законным образом, и в этом случае имеют те же права, что и дети, рождённые в зарегистрированном браке. Наследование боковых родственников было ограничено шестой степенью родства. Если у умершего нет родственников, то его имущество наследуется пережившим супругом. При отсутствии у умершего как родственников, так и супруга, его имущество переходит к коммуне или государству, которые, однако, могут принять наследство лишь путём осуществления судебной процедуры введения их во владение^[145][146].

Несмотря на то, что статья 5 Вводного титула ограничила правотворческую функцию судов, запретив им «выносить решения по подлежащим их рассмотрению делам в виде общего распоряжения», судебная практика наряду с законодателем играла существенную роль в адаптации норм Кодекса к меняющимся социальным условиям и развивающемуся экономическому обороту. В связи с тем, что формулировки Кодекса являлись достаточно гибкими, суды осуществляли его толкование, позволяющее в ряде случаев расширить или сузить сферу действия устаревших правил. В частности, несмотря на запрет отыскания отцовства, судебная практика, основываясь на нормах о взыскании убытков, признавала за матерью право на алименты с лица, соблазнившего её. Была признана возможность ограничения действия права собственности исходя из доктрины злоупотребления правом (фр. abus du droit), сформулирована возможность исков о возврате неосновательного обогащения. Толкование судами норм Кодекса о запрете создания договором каких-либо последствий для третьих лиц позволило признать силу договоров в пользу третьего лица и тем самым оказать содействие развитию страхования и коллективных договоров. В области гражданско-правовой ответственности, в связи с развитием техники и появлением в науке понятия источника повышенной опасности, суды пришли к признанию наряду с традиционной ответственностью, основанной на вине, также и вневиновной ответственности лица, хранившего или управлявшего вещью, причинившей вред^{[113][147][148]}.

В 2006—2009 годах в результате работы комиссии по реформе французского гражданского права под председательством профессора Мишеля Гримальди^[фр.] в Кодекс были внесены существенные изменения. Прежде всего было изменено сохранявшееся два века деление Кодекса на три книги: в него были включены книга четвёртая «Об обеспечениях» (нормы о поручительстве, залоге, ипотеке и др.) и книга пятая «Положения, применяющиеся в Майотте» (распространяющаяся на заморский департамент Франции). В дальнейшем реформа затронула в основном положения книги первой и книги третьей; в книгу вторую были внесены незначительные поправки, касавшиеся уточнения устаревшей терминологии. Не считая довольно значительного количества отменённых статей, за период с 1 марта 2006 года по 1 января 2010 года изменения так или иначе коснулись 1152 статей, которые были либо изменены, либо добавлены в качестве новых. Учитывая, что на момент модернизации Гражданский кодекс насчитывал около 2840 статей, предпринятая реформа гражданского права охватила свыше 40 % статей Кодекса^[149].

Законы 2006—2009 годов внесли ощутимые изменения в нормы Кодекса об актах гражданского состояния, браке и семье. Изменения коснулись заявлений о рождении детей, перемены имени или фамилии ребёнка, актов о признании ребёнка своим, актов о браке, брачного возраста женщин (теперь он равен 18 годам вместо 15), браков французов за границей, порядка опротестования регистрации браков и предъявления исков о признании браков недействительными, расторжения брака, взаимных прав и обязанностей супругов, презумпции отцовства, исков о взыскании материальной помощи, алиментных обязанностей усыновлённого, осуществления родительских прав, оказания помощи в воспитании детей, судебных мер помощи по управлению семейным бюджетом, управления имуществом несовершеннолетнего, опеки и попечительства в отношении совершеннолетних и несовершеннолетних, семейного совета и др. В книге первой были изложены в новой редакции или включены в качестве новых норм титул VII «О происхождении детей», титул X «О несовершеннолетии и об объявлении несовершеннолетнего полностью дееспособным», титул XI «О совершеннолетии и о совершеннолетних, находящихся под защитой закона», титул XII «Об управлении имуществом несовершеннолетних и о совершеннолетних, имеющих опекуна», титул XIII (бывший титул XII) «О договоре о совместной жизни и о сожительстве». В 2010 году в книгу первую был включён новый титул XIV о превентивных мерах защиты лиц, подвергающихся домашнему насилию^[150].

Серьёзным изменениям подверглась книга третья Кодекса. Реформа норм о наследовании и безвозмездных сделках была осуществлена законом 2006 года, изложившим в новой редакции титул I «О наследовании» и титул II «О договорах дарения и о завещаниях». Закон 2007 года включил в книгу третью новый титул XIV «О фидуции», который ввёл во французское право регулирование сделки, в странах англосаксонской правовой семьи известной как траст. Нормы титула XVII «О залоге» и титула XVIII «О привилегиях и ипотеках» были перенесены в книгу четвёртую Кодекса; Законом 2010 года в книгу третью был включён новый титул XVII «О соглашении о коллаборативной процедуре^[фр.]». Были реформированы титул XIX «Об обращении взыскания и о распределении продажной цены недвижимого имущества», а также титул XX «О давности и о владении», который был разделён на два новых титула — титул XX «О погашающей давности» и титул XXI «О владении и о приобретательной давности». В 2011 году книга вторая Кодекса была дополнена новым титулом V «О гласности вещных прав на недвижимое имущество»^[151].

10 февраля 2016 года правительство Франции в соответствии с ранее предоставленными ему законом полномочиями приняло постановление № 2016-13 о праве договоров, об общих положениях и доказывании обязательств (фр. L’ordonnance № 2016-131 du 10 février 2016 portant réforme du droit des contrats, du régime général et de la preuve des obligations), вступившее в силу 1 октября 2016 года. Постановлением были внесены значительные изменения в книгу третью Кодекса, впервые после 1804 года реформировавшие общие положения французского обязательственного права^[фр.]. Изменения были внесены в Кодекс не отдельными поправками, а единым массивом правовых норм, при этом текст ряда статей был полностью заменён. Новые положения составили три титула книги третьей: титул III «Об источниках обязательств», титул IV «Об общем режиме обязательств» и титул IV bis «О доказывании обязательств»^[152].

Согласно статье 1101 Кодекса в новой редакции «договор — это добровольное соглашение между двумя или несколькими лицами, направленное на создание, изменение, передачу или прекращение обязательств»; при этом «любой свободен заключать или не заключать договор, выбирать, с кем заключать договор и определять содержание и форму договора в пределах, установленных законом». В Кодекс были введены нормы, касающиеся заключения договора, включая положения о свободе переговоров, предоставлении информации участниками переговоров и заключении договоров электронным способом. Законодатель отказался от института каузы (основания обязательства); вместо старой нормы статьи 1131 («обязательство, не имеющее основания или имеющее ложное или незаконное основание, не может иметь никакой силы») новая статья 1128 указывает лишь следующие условия действительности договора: согласие сторон, их способность заключать договор, законное и определённое содержание договора. Условия договора и его цель не могут нарушать нормы публичного порядка (статья 1162), договор может быть изменён по взаимному согласию сторон или по основаниям, допускаемым законом (статья 1193). Новая редакция статьи 1179 различает абсолютную и относительную недействительность договора: «Недействительность является абсолютной, если нарушенная норма имеет своей целью охрану общих интересов. Недействительность является относительной, если нарушенная норма своей единственной целью имеет частный интерес». Статья 1190 защищает интересы более уязвимых участников оборота, установив новое правило толкования договора, согласно которому «в случае сомнения договор на свободно согласованных сторонами условиях толкуется против кредитора и в пользу должника, а договор присоединения — против того, кто его предложил»^[153].

Были систематизированы положения о представительстве (статьи 1153—1161), последствиях договора для его сторон и третьих лиц (статьи 1193—1209), сроке договора (статьи 1212—1215), неисполнении договора (статьи 1217—1231-7). Статья 1300 закрепила новое определение квазидоговоров: таковыми являются «абсолютно добровольные действия, которые порождают обязательство того, кто, не имея на это право, извлечет из них выгоду, а иногда обязательство лица, их совершившего, перед другим лицом». Были установлены правила для отдельных квазидоговоров — ведения дел без поручения (статьи 1301—1301-5), безосновательного платежа (статьи 1302—1302-3) и неосновательного обогащения (статьи 1303—1303-4)^[154].

В Кодексе впервые были сформулированы общие положения об источниках обязательств (статья 1100), а общие положения об обязательствах выделены в единую группу норм (статьи 1304—1352-9). Согласно статье 1100 «обязательства возникают из юридических действий, юридических фактов или из самой лишь власти закона. Они могут возникать из добровольного исполнения или обещания исполнить долг совести в отношении другого лица». В статьях 1304—1304-7 определено понятие условного обязательства (условное обязательство является таковым, «если оно зависит от будущего и неизвестного события»). Обязательство является отсроченным, «если его исполнение отложено до наступления события, будущего и определенного, тогда как дата его не определена» (статья 1305). В рамках регулирования множественных обязательств Кодекс различает кумулятивное обязательство (статья 1306: предметом обязательства является осуществление нескольких предоставлений, только полное исполнение которых освобождает должника), альтернативное обязательство (статья 1307: предметом обязательства является осуществление нескольких предоставлений, исполнение одного из которых освобождает должника), факультативное обязательство (статья 1308: предметом обязательства является осуществление определённого предоставления, но в котором должник вправе предоставить иное исполнение). Были кодифицированы или существенны дополнены нормы о солидарных обязательствах (статьи 1310—1319), уступке требования и переводе долга (статьи 1321—1327-2), новации (статьи 1329—1333), делегации^[англ.] (статьи 1336—1340), исках кредитора (статьи 1341—1341-3), прекращении обязательств (статьи 1342—1351-1)^[155].

Хотя на момент принятия Кодекс Наполеона не был первым и единственным в мире гражданским кодексом (в частности, в это время уже действовал баварский Codex Maximilianeus bavaricus civilis^[англ.] 1756 года, а уже в 1811 году было принято Всеобщее гражданское уложение Австрии), он оказал огромное влияние на гражданское законодательство многих стран. Первоначально распространение Кодекса было обусловлено политикой Наполеона в завоёванных им государствах: Кодекс был введён в действие во многих странах, вошедших в состав Первой империи либо ставших её сателлитами. Однако даже после падения Наполеона Кодекс остался одним из главных источников, использованных в процессе формирования гражданского права многих стран Европы, Северной и Латинской Америки, Азии и Африки. Это объяснялось как политическими причинами (в частности, влияние Кодекса на правовую систему французских колоний), так и действием ставшей весьма влиятельной французской культуры и авторитетом самого Кодекса, отличавшегося прогрессивными нормами, высоким юридическим уровнем и вполне подходившего для правового регулирования буржуазных экономических отношений^[156][157].

Уже в 1804 году Кодекс был введён в действие в Бельгии, Люксембурге, Пьемонте, нескольких кантонах Швейцарии; в 1806 году — в Баварии и Лукке; в 1808 году — в Нидерландах, Вестфалии и Бадене (в последнем действовала своего рода адаптированная версия Кодекса — Баденское земское право^[нем.]); в 1809 году — на Сицилии. В 1810 году Кодекс Наполеона стал законом в Рейнланде, а также в Варшавском герцогстве, где он продолжал действовать даже после вхождения большей части данной территории в состав Российской империи в качестве Царства Польского. Позднее Кодекс был реципирован в Парме, Сардинии и в некоторых других государствах^[158].

В XIX—XX веках положения Кодекса прямо или опосредованно были ассимилированы гражданскими законами ряда стран не только Европы, но и других частей света. К числу законов, использовавших прямую рецепцию, относились гражданские кодексы Чили (1855), Италии (1865), Нижней Канады (1866), бывшей французской Луизианы (1870), Испании (1889), Швейцарии (1912), Египта (1948). Ряд стран заимствовал нормы Кодекса Наполеона опосредованно — через кодексы, которые сами создавались на основе Кодекса Наполеона; таковы гражданские кодексы многих латиноамериканских, арабских и африканских стран — Эквадора (1857), Сальвадора (1860), Никарагуа (1867), Уругвая (1868), Аргентины (1871), Колумбии (1873), Гондураса (1880), Пуэрто-Рико (1889), Филиппин (1889), Панамы (1903), Турции (1926), Сирии (1949), Ирака (1951), Ливии (1954), Судана (1970), Катара (1971), Иордании (1976), Кувейта (1980) и др. Наряду с Германским гражданским уложением и Гражданским кодексом Швейцарии Кодекс Наполеона брался в качестве образца при разработке гражданских кодексов Бразилии (1916), Мексики (1928), Китая (1931), Перу (1936). По подсчётам историков, к середине XX века положения Кодекса Наполеона в той или иной степени были восприняты правовыми системами более 70 стран мира^[159].

Влияние Кодекса Наполеона было настолько велико, что голоса в пользу его рецепции и даже использования в отдельных законотворческих проектах раздавались в США, входивших в англосаксонскую правовую семью, и в Российской империи, где Наполеон воспринимался как враг, побеждённый в Отечественной войне. Так, в частности, известно, что в 1811 году Иеремия Бентам написал президенту США Джеймсу Мэдисону письмо, в котором изложил свои взгляды на преимущества кодификации и предлагал президенту ввести в Штатах систему кодифицированного законодательства по образцу в том числе Кодекса Наполеона. В 1865 году видный реформатор американского права Дэвид Филд разработал на основе Кодекса Наполеона проект Гражданского кодекса штата Нью-Йорк, который хотя и не был принят нью-йоркским законодательным собранием, но был использован при разработке Гражданского кодекса штата Калифорния^[англ.] 1872 года. В России в 1808 году комиссией под руководством М. М. Сперанского был подготовлен проект гражданского уложения, структура и ряд правил которого обладали значительным сходством с французским кодексом. В 1810—1812 годах состоялось 43 заседания Государственного совета, на которых обсуждался проект, однако из-за опалы Сперанского этот документ в итоге так и не был введён в действие. В определённой степени Кодекс Наполеона оказал влияние на проект Гражданского уложения Российской империи, разработанный в конце XIX века, а также на Гражданский кодекс РСФСР 1922 года^[160].

Комментарии

Источники

• Медиафайлы по теме Кодекс Наполеона на Викискладе
• Code civil (фр.). Интернет-портал правительства Франции Légifrance^[англ.]. — Текст Кодекса в последней редакции.