Литургия (балет)

Литургия
Liturgie
Эскиз декорации (Музей Метрополитен)
Композитор	нет
Источник сюжета	Новый Завет
Хореограф	Леонид Мясин
Год создания	1914—1917
Первая постановка	нет
Медиафайлы на Викискладе

«Литурги́я» — балет-мистерия, литургический балет, неосуществленная постановка Леонида Мясина 1915—1917 годов на духовную музыку в рамках дягилевской антрепризы «Русских сезонов», известная, в первую очередь, авангардными эскизами костюмов работы Натальи Гончаровой, сделанными в 1915 году и напечатанными ограниченным тиражом около 1926 года.

Мясин, проводивший в детстве летние каникулы в Звенигороде^[1] и в молодости увлекавшийся религиозной живописью итальянского Возрождения, довольно рано обратился к религиозной теме^[2]. Замысел балета «Литургия» создавался у Мясина под воздействием живописи Чимабуэ^[3].

Во время путешествия по Италии Мясин заинтересовался религиозными полотнами XII—XIII веков. Тогда танцовщик впервые осознал, что сможет ставить балеты, о чём и заявил Дягилеву^[4]. Впервые Дягилев предложит Мясину, своему новому фавориту, поставить литургический балет на евангельскую тему в Швейцарии на вилле Стравинского Бельрив в Уши в 1914 году^[5]. Мясин впервые решил пробовать свои силы в качестве постановщика и воплотить идею о преобразовании архитектуры и живописи в хореографическую форму. Вся религиозная атмосфера соборов, фресок, православные византийские мозаики, как вспоминал сам будущий балетмейстер, «оказывали властное влияние на меня и в духовном, и в эстетическом плане, и это влияние начинало сказываться на моей профессиональной карьере»^[6].

В 1914—1915 годах для оформления постановки Дягилев привлёк Гончарову и Ларионова. Как пишет исследователь: «предполагалось поставить балет, состоящий из нескольких картин в стиле византийских мозаик, причём для усиления атмосферы литургии балет должен был проходить без музыки. Чтобы постановка воспринималась не как римская католическая литургия, а как православный обряд, в перерывах между картинами должна была звучать русская церковная музыка»^[6]. Дягилев был тогда увлечен идеями ритмопластики и, по словам режиссёра труппы С. Л. Григорьева, сперва собирался поставить балет без музыки, под один ритм шагов танцовщиков^[7].

Сначала Дягилев представлял себе балет как «экстатическую обедню в 6-7 коротких картин». Письмо Дягилева Стравинскому от 25 ноября 1914 года гласит: «Эпоха по жанру около Византии; конечно, у Мештровича выйдет по-своему. Музыка — ряд хоров a capella — чисто религиозных, может быть, вдохновленных григорианскими темами». Хор должен был звучать только при закрытом занавесе^[8]. В качестве композитора Дягилев захотел Стравинского, которому писал в марте 1915 года: «Слушая 32 репетиции „Литургии“, мы пришли к убеждению, что абсолютная тишина — это смерть, и что в воздушном пространстве абсолютной тишины нет и быть не может (…) Предполагающиеся инструменты — колокола с густо обвязанными языками, эолова арфа, гусли, сирены, волчки и прочее. Конечно, надо это разработать. И вот для этого Маринетти очень предлагает нам собраться хоть на один день в Милане, чтобы переговорить с заправилами из оркестра и детально исследовать все их инструменты»^[7].

Работа по-настоящему началась в Швейцарии на вилле Бельрив, где к небольшой труппе присоединились освободившиеся от других дел Ларионов и Гончарова^[7].

Мясин вспоминал: «Первой сценой в балете (…) было „Благовещение“, исполняли её Лидия Соколова и я. Для этой сцены я, вдохновленный Девой Марией Чимабуэ, придумал ряд угловатых жестов негнущимися руками с плоскими ладонями. Для картины „Вознесение“ я выстроил две группы ангелов, у которых руки были обращены вверх и скрещены, что создавало иллюзию крыльев, поднимающих в небеса»^[5].

Работа над балетом продолжалась с перерывами с 1915 до 1917 года. Первоначальная идея о том, что он будет идти без музыки была отвергнута, предлагались разные варианты сопровождения — от церковной музыки, до футуристических опытов Маринетти. Количество предполагаемых картин тоже менялось. Сначала предполагалось, что постановка будет осуществлена внутри реального храма, церкви — по аналогии со средневековыми мистериями^[9]. Затем сменившая как оформитель Мештровича художница Гончарова выполнила декорацию, изображающую церковный интерьер (ныне в Метрополитен-Музее).

Все было весьма бесформенным и, как пишет исследователь, «не дождавшись более внятных указаний, Гончарова с Ларионовым составили перечень сцен „Литургии“ (написанные ими либретто хранятся в отделе рукописей ГТГ). Cредневековая литургийная драма разделялась на две: Рождественскую и Пасхальную. В первую входил круг сюжетов, связанных с рождением Христа, во вторую — с Воскресением»^[7].

Осуществить постановку балета по причине начавшейся Первой мировой войны тогда не удалось^[6]. «Работа над спектаклем продолжалась в течение нескольких лет, но он так и не был реализован. Наверное, даже для Дягилева это было слишком: спектакль без музыки, без либретто, а благодаря оформлению Гончаровой — и без движения»^[7].

Это весьма расстроило Мясина: «Я ощутил горькое разочарование. Для меня „Литургия“ была … первой реализацией темы, которая пустила глубокие корни в моём подсознании, ещё когда я был ребёнком. Я имел своё балетное видение сцен из жизни Христа; красота и смирение его в страданиях терзали моё воображение долгие годы и повлияли на мои наиболее знаменитые творения следующих лет»^[6].

Хотя «Литургия» осталась неосуществленной, однако на протяжении своей жизни Мясин неоднократно возвращался к религиозной тематике: в 1930-х годах создал балет о жизни святого Франциска Ассизского «Достославное видение» (Nobilissima Visione), в 1952 году поставил Laudes Evangelii, за которыми последовали балеты «Воскресение и жизнь» на аранжировку музыки Монтеверди и Габриели, «Евангелисты» (1957) на старинную музыку^[2].

Дягилев, несмотря на расставание с Мясиным, тоже продолжал помнить об евангельской тематике, и в 1928 году он заказал Сергею Прокофьеву написать музыку к балету на евангельскую притчу о блудном сыне. Премьера балета «Блудный сын» состоялась 21 мая 1929 года на сцене театра Сары Бернар и оказалась последней постановкой Дягилева, вскоре скончавшегося.

В 1930—1940-е годы Ларионовым была предпринята ещё одна попытка осуществления замысла^[9]. Но на этот раз осуществить постановку балета не удалось по причине начавшейся Второй мировой войны.

Считается, что гончаровская серия «Литургия» — лучшая из её работ по оформлению дягилевских балетов, основанных на русских фольклорных образах^[10]. Оригиналы были исполнены гуашью.

«Плоскостно трактованные угловатые фигуры святых, апостолов, волхвов и херувимов удивительно органично соединяют в себе приемы древней иконописи и ультрасовременный для той поры (1915) почерк кубизма»^[10]. Как художник, Гончарова взяла за основу древнерусский живописный источник — фрески, мозаики, иконы. Действие спектакля было перенесено в храм с традиционным иконостасом. Отдельные эпизоды из жизни Христа в либретто, по сути, представляли собой сюжеты икон праздничного чина иконостаса. Занавес был сделан в виде басмы^[7].

«В своих поисках художница обращается к проблеме материалов для изготовления костюмов. Вместо легких, традиционных для балета тканей она применяет жесткие конструкции, которые должны ли- шить фигуры танцовщиков привычного объёма. Парадокс состоял в том, что в попытках передать плоскостность фигур, Гончарова приходит к идее трехмерного костюма-конструкции. Единственный раз, сама того не желая, она активно вмешивается в хореографию спектакля и в конечном счете определяет её. Тяжелые костюмы с прорезями ограничивали движения, оставляя возможность лишь менять положения рук и ног. Их конструкция предполагала единственное направление движения артистов — вдоль рампы. Костюмы превращали актёров в подобие кукол-марионеток, рядом с которыми должны были появляться выносные фигуры большего масштаба, изображающие Христа и Богоматерь»^[7].

Гончарова работала над «Литургией» по заказу С. П. Дягилева в 1915—1916 годах. Она создает «многочисленные карандашные эскизы, которые затем переводит в цветные композиции в технике гуаши и коллажа из серебряной и золотой фольги»^[11]. Оригиналы хранятся в ГТГ (картон, акварель, гуашь, коллаж, графитный карандаш).

Рисунок с изображением фигуры волхва был опубликован на титуле американского каталога 1922 года выставки Ларинова-Гончаровой^[12].

Liturgie. 1915 — Lausanne. 16. Maquettes. Reproduites au pochoir d’apres les Aquarelles originales et signees par l’Auteur. Paris. La Cible.

Несмотря на отмену балета, эскизы костюмов были опубликованы (либо в 1915, либо в 1927 году). «Когда становится ясно, что балет не будет поставлен, а также появляется возможность изготовить „профессиональные“ трафаретные формы из металлической фольги (цинка), художница воспроизводит композиции в технике пошуара, чуть изменив некоторые из них, адаптировав под воспроизведения»^[11].

Тираж папки составлял ограниченное количество экземпляров. Они были выполнены в графической технике трафаретной печати (шелкографии) пошуар, с авторским автографом латиницей, причем почти все листы имеют разные размеры, а количество рисунков приводится как 14-16 штук^[10]. В издание не вошли все рисунки, выполненные для балета, отбор, судя по всему, проходил по принципу стилистического единообразия с выбором наиболее «кубистических» вещей.

Экземпляры хранятся в Бахрушинском музее, имелись в коллекции описавшего их Никиты Лобанова-Ростовского. Точный тираж альбомов не обозначен. В письме Ларионов указывает 50 экземпляров, но на самом деле тираж был больше, например, только вТ ретьяковской галерее хранится более 100 экземпляров листов с изображением «Иуды»^[11].

Авторская датировка Гончаровой, подписанная на обложках, гласит «1915», что долгое время традиционно считалось датой создания рисунков. Однако в процессе подготовки юбилейной выставки художницы исследователи пересмотрели эту дату, равно как и датировку «Театральных портретов» того же времени. «Трудно было предположить, что альбомы, имеющие все же немалый тираж, а „Литургия“ и большой формат, могли быть сделаны в Лозанне (так значится в выходных данных альбомов). В это время художники жили в гостинице и были загружены подготовкой театрального сезона дягилевских „Русских балетов“ — исполняли оформление балетов, присутствовали на репетициях и прослушивании музыки. Непонятно и то, зачем в разгар работы над постановкой балета „Литургия“, когда художница создавала эскизы костюмов, возникла необходимость издавать альбом с их воспроизведением». Пересмотренная датировка тиража подтверждается письмом М. Ларионова, датированным 1926 годом: «…он скоро появится в альбоме этого жанра Гончаровой, который будет под названием „Литургия“. Альбом будет содержать 17 или 19 рисунков в цвете, подписанных автором. Будет только 50 экземпляров альбома. Рисунки репродукций будут сделаны вручную в размере оригиналов акварелью и гуашью. Все будет сделано вручную, как оригинал. Приготовление каждого рисунка будет стоить довольно дорого изданию и цена продажная будет 3000 франков за лучшие, два музея Лондонских уже купили за 3000 менее удачные рисунки этого издания, которые были уже одолжены»^[11].

• 
  Святой Иоанн
• 
  Серафим
• 
  Святая Анна
• 
  Святой Андрей
• 
  Святой Петр
• 
  Святой Лука
• 
  Херувим
• 
  Святой Марк
• 
  Волхв
• 
  Волхв

• Илюхина Е. А. История создания балета «Литургия» // ТРЕТЬЯКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2010—2011. Материалы отчетных научных конференций. 2012. С. 235—243
• Мясин Л. Ф. Моя жизнь в балете = My Life in Ballet / Пер. с англ. М. М. Сингал / предисл. и фрагменты из монографии «Леонид Фёдорович Мясин» Е. Я. Суриц / ком. Е. Яковлевой. — М. : Aртист. Pежиссёр. Tеатр, 1997. — 366 с. — (Ballets Russes). — 3000 экз. — ISBN 5-87334-012-9.
• ОР ГТГ. Ф. 180. Ед. хр. 43 (Гончарова Н. С. Воспоминания о постановке балета «Свадебка», «Литургия»).