Матусовский, Лев Моисеевич

Лев Моисеевич Матусовский
Имя при рождении	Иуда-Лейзер Мовшев Матусовский[1]
Дата рождения	26 ноября 1883(1883-11-26)
Место рождения	Богучар, Воронежская губерния, Российская империя
Дата смерти	1960
Место смерти	Москва, СССР
Страна	Российская империя  СССР
Род деятельности	фотограф
Медиафайлы на Викискладе

Лев Моисе́евич Матусо́вский (Иуда-Лейзер Мовшев Матусовский^[1]; 26 ноября 1883^[2][3], Богучар, Воронежская губерния — 1960^[4], Москва) — русский и советский фотограф известный снимками Луганска. отец поэта Михаила Матусовского^[1][5][6].

Лев Матусовский родился в 1883 году в городе Богучар Воронежской губернии^[5] в семье мещан^[7] из Ростова-на-Дону^[1] Мовши Гершевича Матусовского (1859—?) и Гитли Матусовской (1861—?), уроженцев Екатеринославской губернии^[8].

После окончания Луганского 5-классного городского училища с 17 лет стал жить самостоятельным трудом^[3]. В 1905 году Лев Матусовский поступил учеником к известному в городе фотографу — Семёну Ильичу Уманскому^[3][5][9]. Уже 12 августа 1912 года Лев Матусовский открывает собственное фотоателье в доме, в котором снимал квартиру^[5]. По городской легенде именно Уманский дал деньги для того, чтобы Лев смог завести своё дело^[10][9][11]. Реклама нового заведения была размещена в справочной книге «Весь Луганск в кармане» за 1912 год^[5]. Позже сын Льва Моисеевича — Михаил Матусовский описал этот непростой период в жизни семьи в стихотворении «Моя родословная».

Очень быстро Лев Матусовский стал одним из самых популярных фотографов города^[5]. Дела у фотостудии, находящейся на центральной улице Луганска, пошли в гору.

У семьи родились дети — Моисей (Матвей — в 1912 году) и Михаил (в 1915)^[5]. Лев Моисеевич не скрывал своего происхождения, следовал еврейским обычаям, в том числе обряду обрезания своих сыновей (запись об этом сохранилась в книге Еврейской общины в Госархиве Луганской области)^[7].

После Октябрьской революции служил фотографом в территориальной бригаде Красной армии, был фотографом ВЧК и в 1920-26 Луганского Окрисполкома^[5][7].

Именно Лев Матусовский 15 апреля 1925 года сделал для издания комитета «Геть злочинність» знаменитый снимок^[13], на котором пурпурный бант с Орденом Трудового Красного Знамени, вручённый Луганску, переходит из рук зампреда Реввоенсовета Союза Климента Ворошилова и «всеукраинского старосты» Григория Петровского в руки председателя Луганского горисполкома Н.Третьякова^[14] (по уточненным данным, это был секретарь Донецкого губкома партии А. Ф. Радченко)^[15]. Вот как описывает этот день Михаил Матусовский в письме 1985 года^[14]

При этом Матусовский умудрялся сохранять собственное дело — частную фотостудию, которая в советские времена приносила ему больше хлопот, чем пользы^[5]. По действующему тогда законодательству право на собственное дело необходимо было ежегодно перерегистрировать, он был лишён избирательного права, вынужден был платить повышенные налоги, семья постоянно жила под страхом выселения из квартир и домов, у них не было возможности получать товары и продукты в условиях карточной системы тех лет, дети частных предпринимателей подвергались угрозе исключения из старших классов средних школ, техникумов и вузов^[5]. Только благодаря известности и связям отца, младшего сына удалось устроит в индустриальную профшколу (позже — техникум гражданского и промышленного строительства)^[5], который располагался в здании нынешнего Музея истории и культуры города Луганска^[1].

Даже работая с 1918 по 1920 годы в ВЧК, а с 1920 по 1926 год в Окружном исполкоме, Лев Матусовский не имел никаких льгот по арендной плате за фотостудию^[5][7]. 5 июня 1926 года Лев Моисеевич обратился к властям, полагая что «… безвозмездное пользование квартирой я считал незначительным вознаграждением за ту колоссальную работу в течение пятилетнего моего обслуживания Окрисполкома. Не стану перечислять всего, но каждому члену горсовета это небезызвестно. Я убеждённо прошу президиум горсовета войти в мое положение и снизить арендную плату, которая для меня является совершенно непосильной. Мой заработок в среднем не превышает 250 рублей в месяц, и платить из этой суммы 170 рублей в месяц — это равносильно взять за шиворот и вышвырнуть меня из квартиры. Всё-таки фотограф — это кустарь, и если у меня большая площадь, то я не виноват, что для фотографии требуется галерея, которая должна вместить в себя группы людей, и подсобная комната для работ не является моей прихотью или роскошью, а этого требует такого рода дело. Я больше чем уверен, что президиум, принимая во внимание все это и те колоссальные работы, которые мною производились для города почти безвозмездно, что всем это известно, по отношению ко мне не примет таких суровых мер и удовлетворит мою просьбу»^[5]. 11 июня 1926 года это заявление было рассмотрено на заседании коммунальной секции Луганского горисполкома, на котором постановили: «Отказать, Горподотделу выяснить с какого расчета взимается плата». Тогда же ему было отказано и в просьбе «о снижении платы за „правоучение“ сына в индустриальной профшколе» за 1927—1928 учебный год^[5].

Семья Матусовских в эти годы состояла из пяти человек и занимала две комнаты общей площадью 78,8 м². всё в том же доме № 41 (по довоенной нумерации) на бывшей Петроградской, которая стала называться улицей Ленина^[5]. Большой двухэтажный кирпичном дом с подвалом, был построен в 1897 году и состоял из восьми квартир и 14 нежилых помещений^[5]. В нежилых помещениях находились торговые помещения Укрвинтреста и ЕРМК (единый рабочий многолавочный кооператив), сразу три парикмахерских, часовая и шляпная мастерские, кинотеатр «Свет и знания», занимавший фойе и подвал^[5]. Там же, занимая на условиях найма всего лишь одну комнату, одиноко проживал и бывший хозяин дома — Михаил Яковлевич Рейн, у которого советская власть национализировала всё имущество в 1918 году^[5].

В автобиографической книге «Семейный альбом» Михаил Матусовский так описывал условия жизни семьи: «Я сын фотографа, имеющего собственное ателье на главной, Петроградской, улице. На витрине нашей фотомастерской висят портреты красивых женщин, изящно держащих себя за подбородок одним пальчиком… Чтобы попасть в ателье, надо предварительно пройти гостиную, обставленную, как приёмная частнопрактикующего врача. На столах разложены увядшие газеты и журналы годичной давности. Истомившись и познакомившись с полным комплектом старого иллюстрированного журнала, клиент попадал в студию, одна стена и крыша которой сплошь из стекла, благодаря чему казалось, что вы находитесь на дне большого аквариума»^[5]. Сам процесс фотографирования носил творческий постановочный характер: «Папа долго усаживал клиента на диване или на пуфике, или на бутафорском диком камне, сделанном из папье-маше. Ещё был легкий переносной мостик, так что при желании заказчик мог сняться, картинно облокотившись на перила этого мостика… Отец так и сяк поворачивал клиента свету, заставлял его принимать различные позы, просил забыть земные заботы и улыбнуться, а потом скрывался под чёрным сукном, как будто предлагал сыграть с ним в „прятки“. Аппарат у него был добротный, старомодный^{[комментарии 1][1]}… Папа устанавливал нужную диафрагму, снова нырял под сукно и, наконец, произносил, как заклятье: „Спокойно, снимаю!“. Услыхав эти слова, клиент обязан был набрать в легкие воздуха и на некоторое время превратиться в статую. Он не имел права даже моргнуть. А папа отсчитывал вслух экспозицию: „Раз, два, три. Готово!“»^[5].

Лев Матусовский был колоритной и популярной в городе фигурой, ему доставляло удовольствие в перерывах между работой выходить на улицу, где каждый прохожий ему кланялся, снимая шляпу, интересовался делами, здоровьем его жены и детей. Фотограф с любовью относился к своим клиентам, иногда на обороте паспарту писал имена заказчиков, или дарственные надписи, или ставили дату. Лев Матусовский был настолько известен в городе, что даже когда его сын стал знаменитым на всю страну поэтом и писателем, его всё равно называли по-прежнему — «Миша, сын лучшего в городе фотографа»^[16]. Вплоть до самой Великой Отечественной войны на фотографиях с паспарту, выполненных Львом Матусовским, стояла его авторская печать.

После войны Лев Моисеевич продолжил своё дело, однако теперь работая по найму в фотоателье «Держфото» по адресу улица Ленина, дом 35^[5]. В доме по адресу 31 на той же улице, был филиал фотографии, где работали ретушёры и делали фото на документы^[5]. Паспарту с фотографий исчезло, и фотодело стало рутинным процессом^[5].

В 1952 году умерла жена — Эсфирь Михайловна. В 1954 году Лев Моисеевич оставил службу в «Фотографии № 1» и переехал к сыну в Москву^[7].

Лев Моисеевич Матусовский умер в 1960 году в Москве^[5]. Урна с его прахом захоронена на Донском кладбище столицы России, рядом с родителями Евгении Акимовны Герцик — жены сына, поэта Михаила Матусовского^[5].

В этой же могиле похоронен его старший сын Моисей Львович Матусовский (1912—1973)^[5].

Жена — Эсфира (Эсфирь^[1]) Михайловна Матусовская (в девичестве — Брукман; 1888—1952)^[1].

Дети:

• Моисей (Матвей) Львович Матусовский (19 июля 1912 — 19 октября 1973), окончил Луганский машиностроительный техникум, инженер.
• Михаил Львович Матусовский (1915—1990), поэт.
  • Внучка — Елена Михайловна Матусовская (1945—1979), искусствовед-американист, художник, поэт, кандидат искусствоведения (1978)^[17]; умерла от рака лёгких, отца похоронили рядом дочерью; её книги «Очерки об американской реалистической живописи 19-20 века» (1986) и «Стихи и письма» (1994) были изданы посмертно.^[18][19]
  • Внучка — Ирина, врач, специалист по восточной медицине, живёт в Лос-Анджелесе.^[20]
    • Правнучка — Женя Гершман, художница^[21][22].

В Музее истории и культуры города Луганска создана постоянная экспозиция, посвящённая Льву Моисеевичу Матусовскому, в которой представлены предметы из его фотомастерской: подлинное зеркало, кресло, тёмно-зелёный занавес (любимый цвет Л. Матусовского), фотоаппарат фирмы Carl Zeiss, а также хранятся фотографии, как самого Льва Моисеевича, так и изготовленные мастером^[1].

• Фотография могилы на 1 участке Донского кладбища в которой захоронена урна с прахом Льва Моисеевича Матусовского