Провинившиеся народы

«Провинившиеся народы» (также «наказанные народы»^[1][2]) — официальная^[3] формулировка сталинского периода, применявшаяся по отношению к депортированным народам и народам подлежащим депортации. В отношении «провинившихся» народов без какого-либо суда и попыток его имитации (см. «Московские процессы») карательными органами по указанию Сталина разворачивались «национальные операции» и насильственные переселения, в разное время называвшиеся различными эвфемизмами, которые по мнению некоторых современных историков и правоведов были призваны скрыть их преступную сущность, в предвоенный период — «добровольным переселением», во время войны и в послевоенный период — «депортациями возмездия».^[1] В годы войны употреблялась формулировка «особо провинившиеся народы».^[4] Из представителей «провинившихся» народов комплектовались трудармии^[5][6]. С правовой точки зрения определение того или иного народа «провинившимся» само по себе преступно, оно отражает преступный характер сталинского режима, полагает правовед С. С. Алексеев^[7].

Впервые формулировка «провинившиеся» применительно к выселяемой этнокультурной общности была употреблена Сталиным в 1920 году, — комментируя решение о депортации терских казаков он заявил: «пришлось выселить провинившиеся станицы».^[8] Сталин всерьёз мнил себя «Вождём трудящихся всего мира» и «Отцом народов»^[9] (12 апреля 1936 года в передовице «Правды», написанной, как обычно, под его собственную диктовку, Сталин впервые был назван отцом народов СССР, очевидно подражая Петру I, в 1712 году провозглашённому «Отцом Отечества»^[10][11]) и сама формулировка подразумевала, что «вину» перед ним, как «Отцом народов», несут не отдельные лица, как это принято в мировой юриспруденции повсеместно (принцип индивидуализации ответственности и наказания), и даже не группы лиц, а целые народы вне зависимости от возраста, пола и статуса, — включая женщин, детей, стариков, и местных же коммунистов и комсомольцев,^[12] — «провинившиеся» перед Сталиным, который «дозволял» им искупить свою «вину» («доказать свою преданность родине» и «искупить свою вину» — были формулировками официально употребляемыми применительно к переселенцам^[13][14]), переселяя в глухие места вглубь Советского Союза, в азиатскую часть СССР, главным образом — советскую Среднюю Азию (историк А. Б. Зубов называет это «вавилонским смешением культур и народов»^[15]).

«Искупление вины» было столь же недосягаемым, как и возможность возвращения на родину, поскольку практических механизмов для этого не предусматривалось, как и осязаемых критериев «искупления», напротив, создавались препятствия как для нормального обустройства на новом месте, так и для каких-либо попыток самовольно выбраться из ссылки (предварительно направленные в среднеазиатские советские республики сталинские эмиссары разъясняли местному населению, что к ним отправляют не простых «врагов народа», а потому и отношение к ним должно быть особое,^[16] как результат отношение к представителям «провинившихся» народов на новых местах нередко было недоброжелательным,^[17] по воспоминаниям местных старожилов, хоронили в те годы высланных и особенно их детей очень часто^[18]), а хозяйство выселяемых вместе с их жилищами отдавались чужакам, — поскольку все эти карательные мероприятия осуществлялись во внесудебном и внезаконном порядке, по личному распоряжению Сталина (ни единого опубликованного, то есть несекретного нормативно-правового акта, который регламентировал бы правовые особенности депортаций и правовой статус депортируемых издано не было), обжаловать последствия депортации в законном порядке так же не представлялось возможным. Своеобразным легитимизирующим фактором, скрепившим сложившееся положение вещей, выступила Великая Отечественная война, которая в интерпретации советской пропаганды сакрализовала и предвоенные, и послевоенные репрессии, в свете которой даже массовые депортации «провинившихся» народов рассматривались как заслуженное наказание,^[19] а сами репрессированные народы, по выражению Л. В. Малиновского, «выпали из истории».^[5][20]

Разумеется, всё это в корне противоречило фундаментальным принципам марксизма-ленинизма, верным последователем которого провозглашал себя Сталин, что в дальнейшем и было использовано его преемниками для критики и отмены его курса по национальному вопросу^[12]. Впоследствии, сталинские меры, направленные против народов СССР, были признаны поздней советской властью, ООН, ПАСЕ, ЕП и другими органами международного сообщества геноцидом и преступлениями против человечности,^[21] однако современными ревизионистами и неосталинистами сталинские репрессии оцениваются как акты гуманизма по отношению к депортированным народам, проводившиеся Сталиным для их же блага и т. п., а сами пострадавшие народы выставляются действительно провинившимися (крупнейшим выразителем этой точки зрения являлся философ А. А. Зиновьев, сам участвовавший в годы войны в таких операциях по переселению на Дальнем Востоке и утверждавший, что среди депортируемых корейцев «японских шпионов было как собак нерезанных»,^[22] — он и С. Г. Кара-Мурза полагали, что Сталин спас «предателей» от «всенародной расправы» в послевоенное время, последний в частности заявил, что депортацией 1944 года Сталин «совершил благодеяние чеченскому народу»^[23]).

Сразу после смерти Сталина начался подспудный процесс возвращения «провинившихся» на свои исторические места проживания, с приходом Никиты Хрущёва к власти принявший массовый, полуофициальный характер. Придя к власти, Хрущёв тут же подверг практику массовых переселений, как и вообще всю сталинскую политику по национальному вопросу, острой критике за нарушение ленинских норм и принципов демократии в национальной политике^[12]. Однако ввиду того, что все решения Хрущёва в национальной политике по отмене сталинских «преобразований» носили большей частью закрытый характер и не выходили за пределы партийных съездов, а публикация текстов его обличительных выступлений полностью в советской печати состоялась только в 1989 году, в разгар «перестройки» (в том же году депортация целого ряда народов была признана Верховным Советом СССР незаконной и преступной), а сам начатый им процесс реабилитации репрессированных народов был приторможен после его отстранения от власти в 1964 году, вопрос о возвращении репрессированных народов на родные земли остался открытым вплоть до краха советской системы и местами является актуальным до сих пор уже на постсоветском пространстве^[12].

• Марши смерти
• Психическое здоровье Сталина
• За русский народ!

• Сталинские депортации 1928—1953. / Сост.: Н. Л. Поболь, П. М. Полян. — М.: МДФ, Материк, 2005. — 904 с.