Ролевая структура кибербуллинга

Ролевая структура кибербуллинга — особенности социальных взаимодействий в ситуации интернет-травли и соответствующие стратегии поведения её участников.

Впервые, в 1974 году, подобное распределение «ролей» было описано Д. Ольвеусом при изучении ситуации буллинга среди подростков. Он выделил два типа участников: «мальчик для битья» и «хулиган», которые стали прототипами таких участников кибербуллинга, как «жертва» и «агрессор»^[1].

По мере изучения феномена кибербуллинг ролевая структура стала расширяться и в ней были выделены «свидетели», «защитники» и «помощники». А в 1993 году Д.Ольвеус отметил ещё один тип участников, которые выступали как в роли «агрессора», так и в роли «жертвы» — «хамелеонов»^[2].

По данным ряда исследований были выделены наиболее общие личностные характеристики каждого из участников кибербуллинга

«Агрессоры» («преследователи») — участники кибербуллинга, которые являются инициаторами травли. «Агрессорами» чаще выступают импульсивные и агрессивные люди, которые осознают свой круг общения и понимают свое место в социуме, свое влияние на других. Они достаточно общительны и коммуникабельны, у них много знакомых. Они более авторитетные, чем остальные участники^[3]. Это помогает им воздействовать на других людей, на так называемых «помощников агрессоров». Также они авторитарны, что позволяет им оправдывать себя при травле своих «жертв», а также создает чувство бездоказательной правоты к тому, что они делают. В то же время, «агрессоры» считают себя дружелюбными и милыми по отношению к другим, что таковым не является. Они не слушают мнение других людей и не пытаются его понять, у них нет сострадания^[4]. У них завышенные требования к окружающим. При этом у них отмечается заниженная самооценка и чувство собственного достоинства. Посредством кибербуллинга они пытаются самоутвердиться^[5].

«Жертвы» — участники кибербуллинга, которые подвергаются травле. «Жертвами» кибербуллинга часто становятся пугливыми, тревожными и малообщительными людьми в коллективе. У них может быть мало знакомых, которые могли бы их поддержать и за них заступиться. «Жертвы» чаще всего обладают низкой самооценкой, они не принимают себя^[6]. Считают, что большинство окружающих их людей лучше них, а они же обладают только наихудшими качествами. Но, при этом, они ничего не пытаются в себе изменить. У них высокий уровень тревожности и конфликтности при общении с другими людьми. "Жертвы" обычно «тихие» и незаметные люди в коллективе^[4].

Стоит отметить, что «жертвой» может стать не только обладающий данными личностными особенностями человек, но и любой пользователь электронных устройств в целом, что связано с особенностями кибербуллинга^[4].

«Помощники агрессоров» — участники кибербуллинга, которые помогают «агрессору» осуществить травлю по отношению к «жертве». «Помощникам агрессоров» свойственно быть зависимыми от других людей, что позволяет им оказываться в подчинении у «агрессоров». «Помощники» обычно осуществляют планы «агрессора», то есть являются активными участниками травли, а «агрессоры» лишь продумывают план и находят «жертву». Самооценка у них в норме, отличаются жестокостью. Нет чувства жалости и сострадания к другим^[3].

«Защитники» — участники кибербуллинга, которые стараются устранить напряжение между «агрессором» и «жертвой». Для «защитников» свойственны такие личностные особенности, как доброта и понимание. Они заботливые и внимательные по отношению к другим людям. «Защитники» предпочитают баланс в коллективе, так как для них присуща неконфликтность. Но в то же время, обладая сочувствием и милосердием, они вмешиваются в конфликт, чтобы его разрешить и прийти к консенсусу. Они готовы прийти на помощь. Самооценка в норме; достаточно общительны^[3].

«Хамелеоны» — участники кибербуллинга, которые выступают как в роли «агрессора», так и «жертвы». «Хамелеоны» одновременно сочетают особенности «агрессоров» и «жертв». Им свойственно применять агрессию в Интернете по отношению к себе или же использовать её как способ мести по отношению к тем, кто их обижал^[4].

«Свидетели» — участники кибербуллинга, на чьих глазах он происходит; так называемые «наблюдатели». «Свидетелем» кибербуллинга может стать любой, кто обладает доступом к электронным устройствам. Поэтому они наименее зависимые участники в данной ситуации в силу того, что они не привязаны ни к одному из участников кибербуллинга, обычно по причине случайного столкновения с ними на просторах Интернета. Им присуще любопытство. Они наиболее равнодушные и осторожные из всех участников, что позволяет им не вмешиваться в конфликт, а лишь наблюдать со стороны за происходящем^[4]. Иногда «свидетели» не осознают себя участниками кибербуллинга^[7].

Макри-Ботсари и Караджианни в исследовании 2014 года установили, что пол не является фактором, который бы предопределял роль («жертва»/«агрессор») в ситуации кибербуллинга^[8], а Фаррингтон и Соррентино в 2015 году установили, что чаще девушки оказываются в ситуации именно «жертвы», чем юноши. Они же обычно выступают в роли «агрессоров»^[9].

Исследование, проведенное Солдатовой Г. У., Рассказовой Е. И. и Чигарьковой С.В в 2020 году, показало, что, попадая в ситуацию кибербуллинга в роли «жертвы», девушки имеют тенденцию сильнее расстраиваться и испытывать больше негативных эмоций, чем юноши^[10].

1. Глазман О. Л. Психологические особенности участников буллинга // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2009. С. 159—165.
2. Карпук В. А. Личностные особенности молодых людей, вовлеченных в буллинг и кибербуллинг // Психология стресса и совладающего поведения : вызовы, ресурсы, благополучие: материалы V Междунар. науч. конф. Кострома. 2019. Т. 1. С. 186—190.
3. Солдатова Г. У., Рассказова Е. И., Чигарькова С. В. Виды киберагрессии: опыт подростков и молодежи // Национальный психологический журнал. 2020. № 2(38). С. 3-20.
4. Солдатова Г. У., Ярмина А. Н. Кибербуллинг: особенности, ролевая структура, детско-родительские отношения и стратегии совладания // Национальный психологический журнал. 2019. № 3(35). С. 17-31.
5. Федунина Н. Ю. Представления о триаде «Преследователь — жертва — наблюдатель» в кибербуллинге в англоязычной литературе // Психологические исследования. 2015. Т. 8, № 41. С. 11.
6. Baldry A. C., Farrington D. F., Sorrentino A. «Am I at risk of cyberbullying»? A narrative review and conceptual framework for research on risk of cyberbullying and cybervictimization: The risk and needs assessment approach. Aggression and Violent Behavior. 2015. № 23. С. 36-51.
7. Makri-Botsari, E., Karagianni, G. Cyberbullying in Greek adolescents: The role of parents// Procedia-Social and Behavioral Sciences. 2014. № 116. Р. 3241-3253.
8. Olweus, D. (1974). Hakkekyllinger og skoleboller.Forsking om skolemobbing, Oslo: Cappelen.
9. Olweus, D. (1993). Bullying at school: What we know and what we can do. Malden, MA: Blackwell Publishing, 140.
10. Sari, S. V., Camadan, F. The new face of violence tendency: Cyber bullying perpetrators and their victims. Computers in human behavior. № 59. 2016. P. 317—326.