Русскоустьинцы

Русскоу́стьинцы (индигирщики) — субэтническая группа русских, старожильческое население села Русское Устье (от которого они получили своё название), также живут в посёлке Чокурдах Аллаиховского улуса республики Саха (Якутия) (в низовьях реки Индигирки). Являются одной из древнейших групп русского народа в Сибири, предположительно заселили устье реки Индигирки в самом начале XVII века.

Русские старожилы Якутии, сохранившиеся до настоящего времени, разделяются на две территориальные группы, имеющие общее происхождение, но длительное время развивавшиеся обособленно друг от друга в разном иноэтническом окружении, в разных природных условиях и с разной степенью изоляции от основного русского населения Сибири. К ним относятся жители приполярных районов (русскоустьинцы и походчане (колымчане)) и жители таёжных районов (якутяне или ленские крестьяне).

Русскоустьинцы входят в группу русских старожилов, проживающих в двух регионах на северо-востоке Якутии в арктической области. Близкая им группа — это походчане (колымчане) в низовьях реки Колымы (село Походск и посёлок Черский). Общая их численность около тысячи человек. По антропологическим чертам они метисы, по способу ведения хозяйства близки к юкагирам и северным якутам, по верованиям православные христиане, сохраняющие некоторые языческие традиции, по языку и этническому самосознанию русские^[4]. Русскоустьинцы, как и походчане, относятся к типу русских субэтнических групп, для которых характерны малочисленность, островное проживание в областях расселения северных народов. Вследствие общности происхождения и тесных культурных связей, общей исторической судьбы походчане и русскоустьинцы обладают культурным единством^[5].

Русскоустьинцы являются субэтнической группой русских смешанного происхождения, формирование которых происходило при заселении новых земель, когда русские не изолировались от коренного населения, а вступали в тесные контакты с ним, в том числе и посредством межэтнических браков, в результате чего происходили взаимная передача многих черт культуры, смешение антропологических типов. В данном случае можно говорить об ассимиляции русскими местного населения или о метисации с ним. При этом устойчиво сохраняется русское этническое самосознание, православная вера и русский язык^[1].

Первое появление русских в этих землях относится к XVII веку. В 1633 году казаки Иван Ребров и Илья Перфирьев, спустившись вниз по Лене, прошли морем на Яну, в 1636 году Ребров открыл устье Индигирки, а в 1638 году он с казацким отрядом основал Русское Устье^[6]. Первыми переселенцами были казаки. Из-за нехватки жалованья они вынуждены были заниматься и рыболовством, и охотой, и ремеслом. Так служилые люди втягивались в хозяйственное освоение региона. Этому способствовало также то, что казаки Якутского полка имели принципиальное отличие в социально-экономическом положении от российского казачества в целом. Они управлялись гражданской администрацией на общих крестьянских основаниях, так как «царское правительство России рассматривало этих казаков не как войско, а как казачье население ввиду их крайней малочисленности»^[7]. Также в числе первых были, предположительно, крестьяне-поморы, уезжавшие в Сибирь с жёнами и детьми, и оседавшие в низовьях Индигирки в уже имеющихся русских зимовьях и давшие начало русскому старожильческому населению. Возможно, что жители Зашиверска в среднем течении реки Индигирки, оставившие город к концу XIX века, переселились в Русское Устье. Сбор ясака вызывал недовольство местных народов, что приводило к вооружённым столкновениям с русскими в первое время. Они длились, вероятно, до конца XVII — начала XVIII вв. Преодоление противостояния начинается с рубежа веков, когда широтные связи, обусловленные Мангазейским морским ходом, слабеют и исчезают, и в Сибири создаются новые экономические и торговые связи^[8]. Приполярные районы становятся всё более труднодоступными и влияние Московского государства на них — минимальным. Принято считать, что рубеж XVII—XVIII вв. — это начало «архаизации» русских тундровых групп, они оказались в изоляции от основного русского населения, постепенно началось сближение и взаимовлияние культур русского и северных народов^[5].

Северные народы оценили мастерство русских в ремесле — заготовка и сплав леса, изготовление лодок, плетение корзин и мережей из ивовых прутьев, сетей и неводов из конского волоса, даже изготовление балалаек и «скрипок» — гудков, в собаководстве (заимствование способов собачьих упряжек и конструкций нарт), пушном промысле (с приходом на север русских натуральный товарообмен, существовавший у коренных народов, заменился «денежным», в качестве которых стали выступать песцовые шкуры, промыслом песца и других пушных зверей занялось и местное население)^[5].

Русские оценили насколько изобретательным является опыт местных жителей в приспособлении к экстремальным условиям Арктики. Русские заимствовали способы изготовления одежды и обуви из меха, переняли у юкагиров охоту на линных гусей, диких оленей (русские внесли усовершенствование — стадо загоняли в воду приученными собаками), у якутов устройство печи, дом на летней рыбалке — урасу (её конструкцию русские изменили, сделав прямоугольной в плане, в то время как у северных кочевых народов такое летнее жилище имеет ряд общих черт: коническо-цилиндрическая конструкция, или многоугольная, приближенная к кругу)^[5].

С самого начала своего основания Русское Устье было отправной точкой для многих русских землепроходцев и полярных мореходов, отсюда начался морской поход Семёна Дежнёва, завершившийся великим географическим открытием^[9]. Из-за неопределённости социального статуса жители Русского Устья в XIX веке записывались в мещане города Верхоянска, хотя расстояние до него превышало 1000 км. Так известный путешественник Г. Ю. Майдель в конце XIX века писал: «Жители Русского Устья просили меня ходатайствовать об исключении их из мещанского сословия и приравнения к инородцам — плательщикам ясака. Они не могут платить податей, так как не могут сбывать свою рыбу. Самое большее их следовало бы обложить ясаком. Это соответствовало бы принятому в Сибири правилу, что охотник платит государству из того, что даёт ему охота»^[4].

На рубеже XIX—XX веков в Русском Устье открывается школа, в начале XX века село становится местом ссылки, первый самолёт в восточной Арктике совершает посадку в Русском Устье в 1929 году, торговые рейсы в устье Индигирки становятся регулярными^[9]. С 1942 года село Русское Устье называлось Полярным, но в 1988 году ему вернули прежнее название.

Русское население Индигирки (как и другие потомки первых русских землепроходцев XVII—XVIII вв., походчане (колымчане) и марковцы (анадырщики)) в течение нескольких веков проживания в арктическом районе Якутии и соседней Чукотки сумело приспособиться к новым для себя климатическим условиям, заимствуя элементы материальной культуры у коренных жителей и сохраняя культурно-бытовые традиции из прежних мест обитания.

Индигирские старожилы разговаривали на своеобразном диалекте русского языка. Из-за особенностей произношения он назывался «шаркающим»^[9]. Он развился из севернорусских говоров XVI века вдали от торговых путей и почти в изоляции, в результате чего в языке русскоустьинцев сохранились севернорусские архаизмы. Также он подвергся некоторому влиянию якутского и юкагирского языков^[10][11]. В настоящее время говор Нижней Индигирки практически вытеснен русским литературным языком.

Особенности лексики русскоустьинцев собраны в издании «Малый русскоустьинский словарь», составленном уроженцем Русского устья, старшим научным сотрудником «Института малочисленных народностей Сибирского отделения РАН» Чикачёвым А. Г.^[12].

Основу традиционного хозяйства русскоустьинцев составляет рыболовство и песцовый промысел^[1][13]. Ни коневодство, ни оленеводство не укладывалось в традиции оседлой земледельческой русской культуры, поэтому вместо оленьей, как у северных народов, русскоустьинцы использовали только собачьи упряжки^[5].

Старожилы Индигирки строили дома из плавникового леса с плоской крышей, на местах рыбной ловли строили летние дома^[5].

В устном народном творчестве сохранялись многие архаичные произведения русского фольклора — былины, песни, сказки^[1].

В конце 1980-х годов краевед А. Г. Чикачёв основал фольклорно-этнографический ансамбль «Русскоустьинцы» при Аллаиховском районном Доме культуры, который побывал во многих районах республики и России^[4].

В области верований, наряду с православными традициями, для жителей Русского Устья были характерны шаманство, включающее такие обряды, как «кормление» огня и воды, порча во время похорон вещей, принадлежащих умершему и т. п.^[1]

Русскоустьинцы верили в переселение душ (каждый живущий является воплощением умерших предков наяву, ояви́)^[14]:

Иннокентий Иванович имеет в виду, что он — это не он, а брат его Павел, который умер 12 лет от роду, накануне рождения Иннокентия. Умирая, он сказал маме: «Вот мои лук и стрелы, и нож (Павел уже охотился к тому времени), сохрани их, пригодятся». Мама их в амбар положила, так они и лежали там, пока Кеша не подрос. Однажды он потянул маму за рукав: «Пойдём, мама. Моё там лежит». И взял лук и стрелы. И тогда мать поняла, что Иннокентий — ояви Павел.

Главного бога в местном пантеоне зовут Сендушный^[14]:

Сендуха-матушка — это тундра… Сендушный — хозяин тундры. Такой маленький мужичок без бровей. Ездит на собаках, живет в юрте, но где — никто не знает. У него семья, и время от времени он нянек из людей к себе прибирает. Сестра бабки нашей, Олимпиада, к нему угодила. Пропала и все. А через три года возвращается. «Где была?» — «У Сендушного». Больше ее никто ни о чём не спрашивал.

Легенда, записанная в 1946 году в селении Станчик на Индигирке, повествует, как Христос велел Адаму «приготовить людей, рыбу». Тот сделал всё, но и «ещё кое-что лишнее сделал», и, боясь, что Христос будет недоволен, этих людей лишних «послал мольча» — кого на сендуху, кого в воду, кого в огонь, кого «особно угол». Христос не стал их возвращать и сказал^[15]:

«Охто на шендухе — тот будет сендушной, охто веде — водяная хожайка, охто огонь — огонной хожанин, охто за угол — тот сушэдко пускай будет».

В настоящее время образуют самостоятельную родовую общину согласно закону Республики Саха (Якутия) «О родовой, родоплеменной кочевой общине коренных малочисленных народов Севера»^[16], её численность не превышает 400 человек.

При Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) существует секция русских арктических старожилов села Походское Нижнеколымского района и села Русское Устье Аллаиховского района. Первым, кто возглавил общественную организацию, был Чикачев Алексей Гаврилович — известный в Якутии краевед, заслуженный работник народного хозяйства Республики Саха (Якутия), ведущий научный сотрудник ИПМНС СО РАН (Института проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения Академии наук России)^[4].

По инициативе А. Г. Чикачёва и А. В. Кривошапкина, при личной поддержке президента Якутии В. А. Штырова в апреле 2004 года был принят закон Республики Саха (Якутия) «О распространении положений Федерального Закона № 82 от 30.04.1999 года „О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации“ на русских арктических старожилов походчан и русскоустьинцев»^[17]. Русские старожилы были включены в категорию малочисленного коренного населения Якутии в силу того, что они наряду с отличительными социальными характеристиками, культурным обликом, характерных для коренного населения сохраняют традиционную систему жизнеобеспечения, прежде всего, такие специфические формы хозяйственной деятельности как охота, собирательство и др.

Постановлением Госкомстата России от 02.09.2002 г. № 171 в алфавитный перечень национальностей и языков России, составленный Институтом Этнологии РАН РФ, включены русскоустьинцы и индигирщики^[18]. Русскоустьинцами во время переписи себя назвали 8 человек, индигирщиками — 7 человек^[2].

• Русские старожилы Сибири и Аляски
• Походчане
• Затундренные крестьяне
• Марковцы

• Биркенгоф А. Л. Потомки землепроходцев: Воспоминания-очерки о русских поречанах низовьев и дельты реки Индигирки / Послесл. Ю. Б. Симченко. — М.: Мысль, 1972. — 224, [16] с. — 65 000 экз.
• Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания / Николай Вахтин, Евгений Головко, Петер Швайтцер. — М.: Новое издательство, 2004. — 292 с. — 1000 экз. — ISBN 5-98379-005-6. (обл.)
• Зензинов В. А. Марковцы и русскоустьинцы: Этнографические параллели и сравнения. 1913 г. Этнограф. обозрение. 1914. № 1-2. С. 61-155
• Зензинов В. М. Русское Устье Якутской области Верхоянского округа. М., 1913
• Зензинов В. М. Старинные люди у холодного океана: Русское Устье Якутской области Верхоянского округа. М., 1914.
• Фольклор Русского Устья / Издание подготовили: С. Н. Азбелев, Г. Л. Венедиктов, Н. А. Габышев, М. Ф. Дружинина, Ю. Н. Дьяконова(†), В. И. Жекулина, Р. В. Каменецкая, В. В. Митрофанова, М. А. Никифорова, А. Н. Розов, А. Г. Чикачёв; Отв. ред.: С. Н. Азбелев, Н. А. Мещерский; Рец.: А. И. Баландин, М. Ф. Дружинина, И. М. Колесницкая, А. Ф. Некрылова; Ред. колл. серии: С. Н. Азбелев, А. А. Горелов, Л. И. Емельянов. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1986. — 384 с. — (Памятники русского фольклора). — 3400 экз. (в пер.)
• Чикачёв А. Г. Русские на Индигирке: Историко-этнографический очерк / Отв. ред. д-р филол. наук А. И. Фёдоров; Рец.: д-р ист. наук Н. А. Миненко, канд. ист. наук Ф. Ф. Болонев, Ф. И. Зыков. Институт истории, филологии и философии; Сибирское отделение АН СССР.. — Новосибирск: Наука, Сибирское отд-ние, 1990. — 192 с. — (Страницы истории нашей Родины). — 25 000 экз. — ISBN 5-02-029623-6. (обл.)
• Чикачёв А. Г. Диалектный словарь Русского Устья / Отв. ред. А. Е. Аникин; Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т проблем малочисл. народов Севера. — Новосибирск: Наука: Сиб. изд. фирма, 2005. — 76 с. — 500 экз. — ISBN 5-02-032367-5. (обл.)