Успенский, Александр Иванович (нарком)

Александр Иванович Успенский
Народный комиссар внутренних дел УССР
25 января — 14 ноября 1938
Глава правительства	Николай Макарович Марчак Демьян Сергеевич Коротченко
Предшественник	Израиль Моисеевич Леплевский
Преемник	(и. о.) Амаяк Захарович Кобулов Иван Александрович Серов
Рождение	27 февраля 1902(1902-02-27) или февраль 1902[1] Алексинский уезд, Тульская губерния, Российская империя
Смерть	26 февраля 1940(1940-02-26) Москва, СССР
Место погребения	Донское кладбище
Супруга	Анна Васильевна Успенская
Партия	ВКП(б)
Награды
Военная служба
Звание
Медиафайлы на Викискладе

Алекса́ндр Ива́нович Успе́нский (27 февраля 1902, с. Верхний Суходол, Алексинский уезд, Тульская губерния, Российская империя — 26 февраля 1940, Москва, РСФСР) — высокопоставленный сотрудник ОГПУ–НКВД СССР, комиссар государственной безопасности 3-го ранга (1938), заместитель начальника УНКВД Московской области, начальник УНКВД Оренбургской области, нарком внутренних дел Украинской ССР (1938). Входил в состав особой тройки НКВД СССР. Активный участник организации Большого террора 1937 года в СССР.

Расстрелян в 1940 году, после смены руководства НКВД, наряду со многими другими соратниками Н. Ежова и М. Фриновского (номинально, как участник никогда не существовавшей «антисоветской заговорщической террористической организации в органах НКВД»). Известен тем, что, накануне ожидаемого им ареста, инсценировал свою смерть и некоторое время скрывался от бывших коллег в отдалённых частях Советского Союза. Реабилитирован не был.

Родился в семье лесника. Окончил школу (1910), начальное училище (1910—1912), Тульское 2-х классное училище (1915), 2 класса духовного училища (Тула, 1917)^[2].

С февраля 1918 года — секретарь Суходольского волостного комитета бедноты, заведующий отделом печати. С мая 1919 года — начальник Алексинской районной милиции. В августе 1920 года был переведен в ВЧК — далее секретный уполномоченный, начальник информации политического бюро Алексинской уездной ЧК.

Состоял в РКП(б) с сентября 1920 года. В 1923—1927 годах — начальник экономического отдела (ЭКО) Тульского губернского отдела ГПУ. С марта 1927 года — начальник ЭКО полпредства ОГПУ по Уралу, с 1931 по 1933 год — начальник ЭКО полпредства ОГПУ по Московской области, одновременно с ноября 1932 года — помощник полномочного представителя ОГПУ по Московской области. В 1933—1934 годах — заместитель полномочного представителя ОГПУ по Московской области, в 1934—1935 годах — заместитель начальника Управления НКВД по Московской области.

В 1935—1936 годах — заместитель коменданта Московского Кремля (П. П. Ткалун) по внутренней охране.

При введении персональных специальных званий присвоено звание старшего майора государственной безопасности (29 ноября 1935).

В 1936—1937 годах — заместитель начальника Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю.

С 16 марта 1937 года — начальник Управления НКВД по Оренбургской области. Этот период отмечен вхождением в состав особой тройки, созданной по приказу НКВД СССР от 30.07.1937 № 00447^[3] и активным участием в «сталинских репрессиях»^[4].

12 декабря 1937 года был избран депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва.

25 января 1938 года был назначен наркомом внутренних дел Украинской ССР. В этот же день ему было присвоено звание комиссара государственной безопасности 3-го ранга.

Продолжил и расширил кулацкую операцию (известно о запросе в Политбюро ЦК 17 февраля 1938 года на 15 000 человек по 1-й категории), национальные операции НКВД на украинской территории, массовые аресты в рамках «удара по право-троцкистскому подполью». Подобно И. М. Леплевскому, устроившего полный погром кадров предшественника В. А. Балицкого, арестовал большую группу руководящих сотрудников НКВД УкрССР самого Леплевского по обвинению в «право-троцкистской организации в органах НКВД УкрССР» и даже «к.-р. сионистской националистической организации» (В. М. Блюман, М. М. Герзон, М. С. Северин, Г. С. Григорьев-Фельдман, А. И. Вольфсон, И. М. Бутовский и другие). В мае 1938 года направил запрос напрямую Ежову с предложением лимита для Украинской ССР в 35 тысяч человек по 1-й категории в рамках «кулацкой операции». В целом, по раскулачиванию ("кулацкой операции") и национальным операциям НКВД репрессии при Успенском в УССР были выше средних показателей в 8 раз.

С 18 июня 1938 года — член Политбюро ЦК КП(б) Украины^[2].

По показаниям Успенского, ещё летом 1938 года Ежов и его приближённые почувствовали опасность. Когда в начале августа 1938 года Успенский и Литвин были у Ежова на даче, он им сказал: «Нужно прятать концы в воду. Нужно в ускоренном порядке закончить все следственные дела, чтобы нельзя было разобраться». По словам Успенского, Литвин заметил: «Если не удастся всё скрыть, придётся перестреляться. Если я увижу, что дела плохи, — застрелюсь». Успенский же в этот момент, как он признал позднее, задумал побег^[5].

14 ноября 1938 года Ежов сказал Успенскому в телефонном разговоре: «Тебя вызывают в Москву, дела твои будут разбирать. Плохи твои дела». В конце разговора намекнул: «А вообще ты сам посмотри, как тебе ехать и куда ехать…» Понимая, что поступивший вызов в Москву за «повышением» означает последующий арест, Успенский сымитировал самоубийство, оставив в служебном кабинете предсмертную записку с указанием искать его труп в Днепре. Этим он отвлёк сотрудников НКВД, так как в Днепре нашли его китель и фуражку, и пока НКВД проводил поиски в Днепре, Успенский бежал в Воронеж. Записке не поверили, объявив Успенского во всесоюзный розыск. По мнению Н. В. Петрова, этому способствовали два обстоятельства: во-первых, Успенский для верности оставил записку в наркомате, а исчез из дома, во-вторых, зачем-то упомянул в ней бежавшего Люшкова («Люшковым не был никогда»)^[5].

Сталин был в бешенстве, когда ему доложили об инциденте: в течение пяти месяцев это было уже третье ЧП с высокопоставленными сотрудниками НКВД (Генрих Люшков, начальник УНКВД Дальневосточного края — сбежал к японцам, а Михаил Литвин, начальник УНКВД по Ленинградской области — застрелился за два дня до побега Успенского). Считая, что инцидент ставит под удар «честь чекистов», Сталин приказал Берии «во что бы то ни стало» найти Успенского:

10 января 1939 года был упомянут в письме ЦК ВКП(б) региональному партийному руководству, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД о необходимости пыток: «Опыт показал, что такая установка [на меры физического воздействия] дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был изгажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару»^[6].

Тем временем, Успенский жил по заранее заготовленным документам на имя рабочего Ивана Лаврентьевича Шмаковского в различных городах РСФСР (Курск, Архангельск, Калуга), нигде не задерживаясь надолго. Наконец, приехав в Подмосковье, он остановился у бывшей любовницы^[7] Ларисы Матсон (жена Г. П. Матсона, расстрелянного за полгода до этого бывшего начальника Отдела мест заключения ГУЛАГ НКВД СССР), после чего они переехали в Муром, где Матсон устроилась заведующей родильным отделением, а Успенский выдавал себя за работающего на дому литератора. Через некоторое время они расстались, Матсон вернулась в Москву, а Успенский опять бросился в бега: Казань, Арзамас, Свердловск. Решив податься на золотые прииски, он поехал в Миасс, где был арестован на основе доноса Л. Матсон 16 апреля 1939 года^[5].

В ходе предварительного следствия признал себя «виновным» как в «контрреволюционном заговоре в органах НКВД», в который, с его слов, был в 1934 году вовлечён тогдашним заместителем наркома НКВД Г. Е. Прокофьевым (расстрелян в «особом порядке» в 1937 году как сообщник Ягоды), так и в «шпионаже в пользу Германии» (якобы был завербован Г. П. Матсоном ещё в 1924 году (последний расстрелян в «особом порядке» в 1938 году в результате латышской операции НКВД). Включен «следствием» в число участников так называемой «антисоветской заговорщической террористической организации Н. Ежова — М. Фриновского — Е. Евдокимова в органах НКВД».

Содержался в Сухановской особорежимной тюрьме и исправно давал показания как на своё бывшее начальство, так и на подчинённых по наркомату УкрССР (на основании показаний Успенского был арестован и осуждён к ВМН начальник Ворошиловградского УНКВД капитан ГБ Г. И. Коркунов). Внесен в список Л. Берии от 16 января 1940 года по 1-й категории^[8].

27 января 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Успенского к расстрелу. В отличие от других осуждённых в тот день (М. В. Григорьев, А. Е. Чернов-Зильберлейб, И. Я. Лаврушин, Л. Б. Рошаль и другие) оставлен в живых для дачи дополнительных «показаний». Расстрелян в ночь на 26 февраля 1940 года вместе с осуждёнными в разные дни И. Я. Бочаровым, А. С. Журбенко, М. А. Каганом и М. П. Кошаком. Место захоронения – «могила невостребованных прахов» № 1 крематория Донского кладбища. Не реабилитирован.

В том же 1940 году расстреляли его жену — Анну Васильевну Успенскую^[9] по обвинению в «измене Родине, подготовке побега за границу вместе с мужем — наркомом внутренних дел Украины, и в недоносении». Судьба сына Успенского (на тот момент подростка) неизвестна.

Лариса Владимировна Матсон-Жигалкович (1911—1960) была арестована в 1939 году, в том же 1939 году в Бутырской тюрьме у нее родился сын Владимир.

• орден Ленина (02.07.1937);
• орден Красного Знамени № 21217/20217 (03.04.1930);
• Медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (22.02.1938);
• Знак «Почётный работник ВЧК–ГПУ (V)» № 475 (1929);
• Знак «Почётный работник ВЧК–ГПУ (XV)» (04.02.1933).

• Петров Н. В., Скоркин К. В. Успенский А. И. / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — Кто руководил НКВД (1934—1941): справочник. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3. — Архивная копия от 31 октября 2011 на Wayback Machine // Архивная копия от 1 февраля 2017 на Wayback Machine.
• Успенский, Александр Иванович (нарком). На сайте «Хронос».}