Хакс, Петер

Петер Хакс
нем. Peter Hacks
На встрече с западноберлинскими студентами. 1965
Псевдонимы	Saul O’Hara
Дата рождения	21 марта 1928(1928-03-21)[1][2][…]
Место рождения	Бреслау, Нижняя Силезия, Свободное государство Пруссия, Германский рейх[4]
Дата смерти	28 августа 2003(2003-08-28)[1][3][…] (75 лет)
Место смерти	Гросс-Махнов[вд], Рангсдорф, Тельтов-Флеминг, Бранденбург, Германия
Гражданство (подданство)	Германия[5]  ГДР
Образование	Мюнхенский университет
Род деятельности	драматург, писатель, поэт
Награды	премия Лессинга[вд] (1956) премия Франца Карла Вайскопфа[вд] (1965) Премия немецких критиков[вд] (1971) премия Генриха Манна (1981) Премия Алекс Веддинг[вд] (1993) Немецкая премия в области детской литературы[вд] (1998)
Автограф
Медиафайлы на Викискладе
Цитаты в Викицитатнике

Петер Хакс (нем. Peter Hacks; 21 марта 1928^[1][2][…], Бреслау, Нижняя Силезия^[4] — 28 августа 2003^[1][3][…], Гросс-Махнов^[вд], Бранденбург) — немецкий драматург, поэт и эссеист. Во второй половине XX века произведения Хакса с большим успехом ставили на театральных подмостках не только ГДР, но и ФРГ^[6]. Всемирную известность Хаксу принесла его пьеса «Разговор в семействе Штейн об отсутствующем господине фон Гёте^[вд]».

В 1955 году под влиянием Бертольта Брехта и изучения марксизма переехал в ГДР. По его словам, он предпочёл «помогать строительству социализма, а не растрачивать свои литературные способности на мучительную и бесполезную борьбу с фашистским государственным аппаратом и с системой, подчинившей себе и сферу культуры». С 1960 года в течение трёх лет работал в Немецком театре в Берлине, а затем полностью посвятил себя художественному творчеству^[7].

Петер Хакс родился в мелкобуржуазной семье адвоката и нотариуса в Бреслау доктора Карла Хакса и его супруги Элли, урождённой Герман, работавшей в одном из первых в городе детских садов по системе Монтессори. Его не крестили, поскольку родители участвовали в социалистическом движении и были атеистами. Петер был вторым ребёнком, брат Якоб был старше его на восемь лет. И дед, и дядя Петера по отцовской линии были учителями. Дед Якоб Хакс в кайзеровской Германии занимал должность директора средней школы в Катовице, где его учеником был близкий семье Хаксов Арнольд Цвейг, и написал несколько книг, в том числе «Основы политэкономии» и «Прусские епископы и социал-демократия». Дядя Петера Франц Хакс прославился сочинением «О нескольких выдающихся романах XIX века». Младший сын Хаксов с ранних лет считался смышлёным и самостоятельным ребёнком, к четырём годам он уже умел читать^[8]. После прихода к власти национал-социалистов в ходе развёрнутого ими террора против левых в 1933 году отец Петера, состоявший в Социалистической рабочей партии Германии, лишился лицензии на нотариальную деятельность, но избежал запрета на профессиональную деятельность и работал адвокатом до 1941 года. Несмотря на все лишения, родители Петера Хакса не изменили своим политическим убеждениям, Петер Хакс писал позднее другу семьи Фрицу Штерну: «Мой отец был до Гитлера троцкистом, а после Гитлера — неудавшимся троцкистом»^[9].

Сам Петер Хакс не имел пока никакого представления о политике, после детского сада Монтессори он весной 1934 года поступил в частную школу Вейнхольда с редким для своего времени совместным обучением мальчиков и девочек. Он уже умел читать, и его взяли сразу во второй класс. В девять лет он перешёл в высшую реальную школу имени Хорста Весселя, специализировавшуюся на математике и естественных науках. Как и его будущий друг Дитер Нолль, Хакс принадлежит к поколению так называемых «помощников ПВО», но благодаря многочисленным справкам с диагнозами «анемия» и «порок сердечного клапана» его не привлекали к этим работам и даже не взяли в гитлерюгенд. С осени 1943 года старшеклассник Петер Хакс учился в средней школе герцога Генриха, где обзавёлся друзьями, как и он, отвергавшими фашизм. В отличие от милитаризованных сверстников Хакс с друзьями носил длинные волосы до плеч, а чтобы не поднимать руку в ненавистном нацистском приветствии, в компании Петера носили шляпы, которые, здороваясь, приподнимали. Они увлекались джазом и слушали пластинки Луи Армстронга, Дюка Эллингтона, Бенни Гудмана и Джанго Рейнхардта. Помимо музыки Петер Хакс увлёкся литературой, его любимым писателем был Генрих Гейне, но юноша с удовольствием читал также Арно Хольца, Томаса Манна, Иоахима Рингельнаца и Оскара Уайльда. Юного Хакса также интересовал театр, и он изучал произведения Кристиана Дитриха Граббе, Джорджа Бернарда Шоу, Августа Стриндберга и Франка Ведекинда. У Петера была отличная память, он мог цитировать любимые сочинения наизусть, хорошо владел речью и отличался остроумием. По воспоминанием одноклассников, Петер Хакс был всегда вежлив, самоуверен, но не высокомерен, хотя кое-кому таким казался^[9].

Петеру Хаксу удавалось избегать соприкосновения с фашизмом вплоть до января 1945 года, когда для защиты от приближавшегося фронта в Бреслау объявили эвакуацию, а сам город — крепостью. После успешной досрочной сдачи школьных экзаменов Петер вместе с тремя школьными друзьями бежал из Бреслау в деревню Шосдорф^[вд], чтобы там в доме матери одного из них скрыться от вермахта и дождаться окончания войны, но в феврале, возможно из-за предательства, их арестовали солдаты СС и доставили в гестапо в Хиршберге. Имперская служба труда направила Хакса на работу в Лаубан и далее в Чехословакию. 6 мая 1945 года американские войска освободили Мариенбад, где Хакс находился в лазарете с тяжёлым воспалением лёгких. В плену у американцев Хакс быстро освоил английский и работал переводчиком, с презрением относясь к воевавшим соотечественникам. 20 июня 1945 года Петер Хакс получил освобождение и, потеряв связь с семьёй, отправился в западном направлении. Семью Петер нашёл в декабре 1945 года в Дахау, а до этого времени успел записаться на специальный курс в средней школе имени Карла Дуйсберга в Вуппертале для получения аттестата зрелости и поступления в университет. В апреле 1946 года с аттестатом зрелости, первой пьесой «Царь Авгий» и мечтой стать драматургом 18-летний Петер Хакс переехал к родителям в Дахау^[10].

В переполненном после войны Мюнхенском университете Петер Хакс первый семестр изучал зоологию в статусе вольного слушателя. При зачислении на курс через полгода он уже потерял интерес к естественным наукам и выбрал основной специальностью литературу и театроведение и второй — философию и социологию. Хакс не собирался становиться учёным-литературоведом, по его мнению, университетское образование, позволяющее вплотную заняться литературными традициями и эстетикой, послужит предпосылкой для его будущей писательской карьеры. Сохранившиеся студенческие работы уже обладают характерные черты позднего Хакса: антагонизм между классикой и романтикой, отрицание философского позитивизма или обязательный акцент на разуме, прежде всего, диалектическое напряжение между субъектом и объектом, между волей и умением, которое наводит Хакса на формулу «отвага в приличиях». В 1948 году Хакс написал реферат о стилистике романа «Лотта в Веймаре» Томаса Манна, удостоившийся от его преподавателя Артура Кучера^[вд] лестного сравнения с написанной за двадцать лет до этого студенческой работой Бертольта Брехта о романе Ганса Йоста «Начало». Петер Хакс воспользовался шансом и направил эту работу со ссылкой на похвалу Кучера и выражением собственного «серьёзного восхищения» автору романа и в феврале 1949 года получил от него ответ, в котором говорилось, что работа Хакса представлялась Манну самым толковым из того, что ему попадалось на глаза о книге. Хакс считал роман «Волшебная гора» «лучшим из лучших» и выступал в защиту писателя, подвергавшегося критике в кругах академической молодёжи за его эмиграцию, расценённую как предательство. Студент Хакс в первую очередь антимилитарист и антифашист. В 1946 году он вступил в Германский союз^[вд] монистов, организацию свободомыслящих и пацифистов, которая по замыслу её основателя Эрнста Геккеля руководствовалась идеями Просвещения. В 1947 году Хакс состоял в Обществе Генриха Гейне^[вд]. Двумя годами позднее Петер Хакс вступил в новое движение^[вд] граждан мира, ставившее своей целью преодолеть деление мира на государства. Идеи реставрации, витавшие в воздухе Западной Германии, вызывали у него возмущение, но он был так же далёк от экзистенциализма, которым увлекалась западногерманская молодёжь, стремившаяся нонконформизмом отвергнуть капитализм. Хакс, со времён окончания школы поклонник Артура Шопенгауэра, считал себя в студенчестве «безупречным марксистом», но не желал иметь чего-либо общего с пропагандируемым в ГДР марксизмом-ленинизмом, несмотря на попытки его тётки Маргариты Менде, проживавшей в Галле, обратить его в коммунизм^[11].

Основу политических взглядов Хакса, вдохновенно изучавшего творчество философов и писателей Просвещения, составлял разум. Защита и утверждение разума в жестоких и враждебных условиях определили тему его дебютных драматических произведений «Царь Авгий» и «Царь Валтасар». Кредо царя Авгия звучит: «Всё простительно, кроме милитаризма и жестокости», в своём царстве атеист Валтасар провозглашает «высшее правило цивилизации»: кто в споре заявит, что лишь один он прав, будет брошен в ров ко львам. В обеих пьесах разум оказывается бессильным перед религией и насилием. К политической констелляции доброго, но слабого царя, вынужденного защищать свою власть от внутренних и внешних врагов, Хакс вернётся позднее в «Маргарите в Эксе». Ранние тексты Хакса игриво целятся в современное понимание театра, в персонажах Авгия и Валтасара легко угадывается автор, излагающий свои взгляды на прессу, спорт, народ и искусство. В первой редакции «Царя Валтасара» Петер Хакс выводит на сцену Генриха Гейне реминисценцией на его балладу^[вд], который программно заявляет, что поэт есть синтез насмешника и пророка, что справедливо для раннего периода творчества автора, соединявшего доходящую до дурачества пародию с серьёзными политическими притязаниями. Ранние драматические работы, которые сам Хакс характеризовал «интеллектуально декадентскими», не имели успеха, в отличие от песен и стихов для кабаре^[12].

В 1949 году Петер Хакс вступил в труппу кабаре «Швабингский фонарь». Спустя некоторое время вместе с композитором Хайнцем Гройлем^[вд] Хакс выступил автором заглавной песни любительского кабаре «Моноптер» Петера Пауля Альтхауса^[вд]. В 1949 году благодаря участию в подготовленной студентами театроведческого отделения карнавальной постановке Хакс познакомился с руководителем отдела культуры Bayerischer Rundfunk и таким образом обзавёлся связями на радиовещании, для которого он будет сочинять радиоспектакли для детей и взрослых. Первым коммерческим успехом Хакса станет сентиментально-ироническая «Песнь пастуха», которую в записи Хайнца Гройля он продал в 1949 году за 700 марок, в тот же год она выйдет синглом в исполнении знаменитой Лале Андерсен. Хакс не станет видной фигурой в театральной жизни Швабинга: аполитичная богема и её интересы ему скучны. В стихотворении «Швабинг. 1950» Хакс подводит черту: в переполненном подвальчике сидят знаменитости с грязными воротниками, если налить им бокал вина, они начнут обсуждать вопросы дзена и экзистенции, которые им никто не задавал. А ещё за столом сидит моя красивая женщина и без конца зевает, я обниму её и пойду с ней домой. Завершив обучение летом 1950 года, Хакс за два месяца написал докторскую диссертацию «Пьеса бидермайера», которую защитил в апреле 1951 года. Исследованием 92 почти забытых пьес начиная с Шарлотты Бирх-Пфейфер и заканчивая Эрнстом Раупахом Петер Хакс попытался восстановить картину бидермайеровского театра и заполнить соответствующий пробел в театроведении^[12].

Отказавшись от научной карьеры, Хакс оказался в стеснённом материальном положении: несмотря на все усилия, ему не удавалось устроиться на работу в новые послевоенные газеты, а его стихи не брали к публикации. После смерти отца в сентябре 1950 года он, как оставшийся без отца «депортированный» получал положенные ему в Бизонии ежемесячные 70 марок материальной помощи и работал на радио. В 1952 году его взяли внештатным сотрудником на «Баварское радио», записи его стихов, песен для детей и позднее радиоспектаклей транслировались почти всеми радиостанциями ФРГ, Австрии и Швейцарии, но уже в январе 1953 года на его сочинения для радио наложили запрет на трансляцию: в рождественской пьесе «Младенец Иисус и гангстер», переписанной дважды по просьбе руководства Bayerischer Rundfunk, Петер Хакс так и не отказался от сюжета с похищением Христа, а в следующей возмутительной пьесе Хакса «Джесси и полтергейст» уже усматривалось «оскорбление чувств верующих» согласно статье 166 УК. Жалобы на то, что иронические тексты Хакса с их подспудной игрой слов не годились для детской аудитории, поступали и от других радиостанций, и вскоре он переключился на радиопостановки для взрослых, которые в основном шли на либерально настроенной радиостанции Süddeutscher Rundfunk. Многие ранние стихи и истории для детей Хакс публиковал под псевдонимами Salomon Fink, Konrad Fobisch, Wilfred Siebener. Вместе с другом Джеймсом Крюсом, ставшим впоследствии одним из самых успешных детских писателей ФРГ, Петер Хакс сочинил в 1954 году пьесу «Из воспоминаний волшебного поросёнка Адальберта», а под псевдонимом Bogumil Schmidt они писали стихи. В работе над «Поросёнком Адальбертом» принимала участие подружка и будущая супруга Хакса Анна Элизабет Виде^[вд], увлечённая литературой берлинка, обучавшаяся после войны в Мюнхене на переводчика английского языка^[13].

В 1953 году благодаря детским радиоспектаклям Хаксом заинтересовался драматург Мюнхенского камерного театра^[вд] Вернер Бергольд^[вд]. Он предложил ему сотрудничество в адаптации для театра его радиопьесы «Казимир, ворующий детей», а затем помогал советами в работе над пьесой «Народная книга о герцоге Эрнсте, или Герой и его свита» по старинному роману на средневерхненемецком языке. Ни «Казимир», ни «Герцог Эрнст» не дождались постановки. По задумке Петера Хакса, «Народная книга» демонтировала геройство как явление, критиковала лишившиеся содержания социальные и политические представления о геройской добродетели, косвенно намекая на военную нацистскую пропаганду, и раскрывала общественно-идеологический механизм классового общества. Эрнст, восставший против отчима Конрада II, в изгнании осознаёт, что феодальное геройство без социальной базы и власти ничего не значит, и превращается в клоуна, Гансвурста, выживая в скитаниях по миру только благодаря жертвенной свите. «Герцог Эрнст» с его марксистской социологией даёт представление о политическом образовании молодого драматурга в начале 1950-х годов, изучавшего в течение семестра политэкономию и систематически взявшегося за марксистскую литературу. Переход Хакса из не определившихся левых в марксисты произошёл стремительно, но совершенно сознательно, и он никогда не подвергал это решение сомнениям. Значительную роль в этом процессе сыграл Бертольт Брехт^[13].

Бертольт Брехт, вернувшийся из Швейцарии в 1949 году в Восточный Берлин, произвёл на Петера Хакса, как и на многих молодых левых его поколения, огромное впечатление. Для Хакса по окончании учёбы он стал импульсом для изменений в творчестве и теоретическом самопонимании. На фоне современного театра, помещавшего индивидуума в безысторическое пространство, терявшегося в бесцельных обвинениях, демонстрировавшего затхлый и пустой классицизм, Брехт стал сенсацией. В январе 1949 года Хакс побывал на поставленных в Мюнхене спектаклях «Господин Пунтила и его слуга Матти», «Трёхгрошовая опера» и «Мамаша Кураж». Благодаря специальному, посвящённому Брехту выпуску литературного журнала Sinn und Form^[вд] Петер Хакс познакомился с «Кавказским меловым кругом» и брехтовской эстетикой, изложенной в «Малом органоне для театра». Брехт решительно сочетал своё искусство с марксизмом, и это отвечало хаксовскому стремлению к разуму. Он отказался от постулата автономного искусства и осознал необходимость общественной позиции для художника, искусство для него стало коммуникацией с публикой о проекциях общества в конкретном произведении. В нём важна не индивидуальная рефлексия автора, а степень проработки проблем общества. Революционизация общества должна найти отражение в революционизации искусства, и простое следование традиции более невозможно, необходимо её преодоление^[14].

Знакомство с Брехтом имело большие последствия во всех жанрах литературного творчества Петера Хакса за исключением лирики. Его ранняя лирика с иногда намеренным архаизированным языком свидетельствовала о серьёзном увлечении Гейне и тщательном изучении литературы XVIII — начала XIX века. Крёстными отцами хаксовской лирики выступали также Иоахим Рингельнац и Курт Тухольский. В ранних стихотворениях Хакса царит ирония, и в пародиях на гимны Фридриха Гёльдерлина, и на чрезвычайно популярную в 1950-х годах безлюдную пейзажную лирику Вильгельма Лемана^[вд]. Драматические произведения Хакс уже старался писать под знаком идеологической критики, чтобы из действий исторических фигур зритель понимал, как функционирует классовое общество и при каких условиях в нём могут произойти изменения. В написанном весной 1953 года и так и не принятом к постановке радиоспектакле «Пандора, или Из Аркадии в Утопию. Зингшпиль по Кристофу Мартину Виланду и Ален-Рене Лесажу» Хакс, всё ещё верный эпохе Просвещения, стремился перевести классический сюжет на марксистскую основу, актуализировав его появлением отношений собственности и денежной экономики, и задал «серьёзный вопрос о диалектической роли зла в прогрессе человечества»^[14].

В 1954 году Петер Хакс увлёкся исследованием диалектики истории на примере открытия Америки. Импульс для написания пьесы дала прочитанная Хаксом пьеса П. Клоделя «Книга Христофора Колумба», в которой первооткрыватель предстаёт истым христианином, исполняющим волю Господа. Хакс видит Колумба человеком прогресса, мечтающим об эпохе без пыток и мучений, и выводит его, под влиянием Брехта, на широком социальном фоне испанского общества, от народных низов до изобличающих самих себя христианских учёных. Открытие индийской эпохи у Петера Хакса ознаменовывает начало капитализма, а его предпосылкой является по К. Марксу первичное накопление, то есть жестокое разграбление колоний и живущих в них людей. Христофор Колумб преодолевает разнообразные препятствия для осуществления своей миссии открытия западного морского пути в Индию и находит себе союзников в лице королевы Испании Изабеллы и её финансового советника Луиса де Сантанхеля, которыми, в отличие от Колумба, руководят не научные, а экономические интересы. Во сне Колумбу видятся кровавые последствия открытия так называемого Нового Света, и он осознаёт, что «мысль и действительность […] разделяет нечто большее, чем просто время и расстояние», а все действия вписаны в социальный контекст, на который отдельно взятый человек имеет лишь ограниченное влияние. При содействии Вернера Бергольда пьеса «Открытие индийской эпохи» участвовала и победила в городском конкурсе молодых авторов, организованном для продвижения современной драматургии. Петер Хакс проснулся знаменитым и получил премию в две тысячи марок, им внезапно заинтересовались газеты и театры, будущий главный редактор издательства Drei Masken Ханс-Йоахим Павел^[вд] объявил Петера Хакса «талантом столетия». В марте 1955 года в Камерном театре состоялась премьера «Открытия индийской эпохи» в постановке Ханса Швайкарта^[вд], театральные декорации подготовил друг Брехта Каспар Неер. Автору постановка понравилась, он оценил её как «виртуозную, хотя и без учёта морали». В письме восточноберлинскому издательству Henschelverlag^[вд] Хакс отметил, что перемены, происходящие по ходу действия пьесы в персонаже Колумба, поданы в мюнхенской постановке неправильно и даже плохо^[15].

О переезде в ГДР Хакс задумывался давно и даже спрашивал в длинном письме у Бертольта Брехта, стоит ли переезжать в Восточную зону. Несмотря на уклончивый ответ Брехта Хакс в октябре 1952 года побывал в гостях у тётки Маргариты в Галле, чтобы увидеть ГДР вблизи и особо ни в чём не разочаровался. Пасху 1954 года Хакс вместе с Виде провели в Восточном Берлине, где вновь выразили своё желание переехать в ГДР и произвели благоприятное впечатление. Брехт предложил Хаксу место в его международном классе при Академии искусств ГДР^[вд] со стипендией в 1200 марок, и после того, как в ноябре 1954 года «Открытие индийской эпохи» было принято к постановке в Мюнхене, Хакс дал окончательное согласие. Он назначил издательство Drei Masken представлять его права на постановки на Западе, а Henschelverlag — на Востоке. Все формальности в Берлине были завершены к началу 1955 года благодаря содействию ассистента режиссёра Изот Килиан^[вд] по поручению Брехта. 23 февраля 1955 года Петер Хакс и Анна Элизабет Виде оформили брак. В ГДР Хаксу открывались блестящие перспективы: в мае 1955 года успешно завершились переговоры о постановке «Открытия» в Немецком театре, где также выразили интерес к новой комедии Хакса «Сражение при Лобозице^[вд]». Хакс и Виде переехали в Восточный Берлин в июле 1955 года^[16].

Переезд Петера Хакса в ГДР восприняли как победу в большой пропагандистской войне с Западной Германией. В качестве приветствия центральный орган СЕПГ Neues Deutschland опубликовал 31 июля 1955 года слегка сокращённый финал пьесы «Открытие индийской эпохи», Хакс вскоре вступил в Союз писателей ГДР^[вд] и PEN-центр. В октябре 1955 года Фриц Эрпенбек, член группы Ульбрихта, писатель и видный партийный функционер от культуры, пригласил молодую звезду в совет журнала «Театр времени^[вд]». В январе 1956 года, ещё до постановки его пьес в ГДР, Хакс удостоился медали Лессинга^[вд] министерства культуры ГДР^[вд]. Супруги поселились в двухкомнатной квартире в Пренцлауэр-Берг, аренда которой вместе со счетами за центральное отопление и горячую воду составляла 75,54 марок, и наняли экономку. Все дефицитные в ГДР товары они заказывали из ФРГ через маму Элли Хакс. Она с тяжёлым сердцем отпустила сына в ГДР, и тот пообещал ей регулярно писать письма, благодаря чему о жизни Хакса на новой родине имеется обширная информация^[17].

Первые месяцы в ГДР Хакс полностью находился под влиянием Брехта и выполнял небольшие драматургические задачи для Немецкого театра. Его первым литературным текстом, написанным в ГДР, стала радиопьеса «История старого Вдовца в 1637 году», действие которой разворачивается во время Тридцатилетней войны и непосредственно примыкает по времени к брехтовской «Мамаше Кураж». Рассказчик пьесы, имеющей подзаголовок «Моралите», сам в действии не участвует, а лишь ведёт её повествование через комментирующие его зонги и отвечает за изложение её морали. Жена главного героя умерла от чумы, и Вдовец не может устроить ей достойные похороны, получив отказ в помощи от Столяра, Священника и Ростовщика. Вместо гроба для жены у него есть только ящик из-под зерна, а у выкопанной им могилы для жены ему является Смерть и предлагает ему самому лечь в гроб к жене и предаться вечному сну: люди скверны, а их земные усилия безнадёжны. Но старик даёт Смерти решительный отпор. По его мнению, люди «испорчены по причинам», вытекающим из конкретного устройства общества. Негативной антропологии Смерти, за которой прослеживается послевоенный дискурс о причинах фашизма, он противопоставил восприятие войны как чрезвычайного положения. Вдовец заключает: «Если человек злобен в нищете, то в счастье он добр. А в изобилии станет великодушен. Так что я питаю надежду в бессилии человека, но в завтрашнем мире»^[18].

На одной из встреч в загородном доме Брехта в Буккове в ноябре 1955 года Хакс, не решавшийся пока писать современные пьесы, поделился с мэтром замыслом переложить одну из пьес Эрнста Раупаха, уже знакомых ему по работе над диссертацией. Но Брехт посоветовал ему вместо этого написать пьесу о Фридрихе Великом. По его мнению, на примере этой овеянной легендами монаршей персоны, которую нацисты активно использовали в своей пропаганде, можно великолепно изобличить немецкий дух верноподданничества. Вместе с другом, композитором Хансом Эйслером Брехт работал над фарсом по известной истории о прусском мельнике Арнольде. По следам «Домашнего учителя^[вд]» Якоба Михаэля Рейнхольда Ленца в обработке Брехта 1950 года публика, столкнувшись с реакционным прошлым Германии, должна выучиться смеяться над собственным ничтожеством, чтобы выстроить дистанцию с прошлым. Чтобы разобраться с классовыми предпосылками фридерицианской политики, Брехт привлёк экспертов. На встрече с Юргеном Кучинским, Хайнцем Камнитцером^[вд] и Хансом Эйслером требовалось найти ответ на вопрос: по какой причине Старый Фриц вёл войны? «Они знали не больше меня», — подвёл итог совещания Хакс в письме матери^[18]. Брехтовская идея антигерманской национальной комедии об эпохе, близкой к его недавно написанной комедии «Сражение при Лобозице», поначалу не особо заинтересовала Хакса. Для него верноподданничество — черта мелкой буржуазии, общественного класса, который в силу своеобразного положения в экономике гнёт спину перед теми, кто выше, и попирает тех, кто ниже. По сюжету комедии Хакса «Мельник из Сан-Суси» шум работающей мельницы мешал королю разрабатывать план агрессивной войны, и он приказал её закрыть. Столкнувшись с отказом мельника, ссылавшегося на свои гражданские права, подчиниться королевскому приказу, Фридрих II решается использовать его сопротивление в пропагандистских целях как проявление собственной милости, чтобы опровергнуть обвинения в деспотизме, угрожающие его военным планам. Тем самым Хакс использует идею Брехта с мельником из Сан-Суси, чтобы обнажить инсценировку прусской законности. Современная власть умеет прикидываться демократией, но Хаксу также важно показать, что и главный герой никак не выглядит героем, от гордого ремесленника в начале пьесы к концу не остаётся ничего. Даже по приказу короля мельник не в силах произнести знаменитое высказывание «Есть ещё судьи в Берлине»^{[к. 1][19]}, и король вынужден выбивать его из него палкой. Хакс демонстрирует публике не только логику власти в Пруссии, но и то обстоятельство, что её поддержание зиждется на подобострастном и по-плебейски бесцельном поведении подданных. В итоге король побеждает по всему фронту: он и милостивым правителем выглядит, и хитро мельницу закрывает, призвав в армию работника мельника, без которого мельница не может дальше работать. На свои возражения мельник слышит: «Превыше короля Пруссии закон, и он это великолепно знает». Хаксовский «Мельник из Сан-Суси» — обличительная комедия о германском ничтожестве в прусском мундире, какие позднее писали и другие драматурги ГДР, Хайнер Мюллер или Гюнтер Рюккер. Её отличие состоит в том, что единственным мало-мальски положительным персонажем в комедии выглядит Фридрих II. Образ мельника, который в отношениях с работником сам выглядит как король, выписан Хаксом настолько негативно, что вся симпатия достаётся прусскому монарху. После постановки «Мельника из Сан-Суси» в Немецком театре в 1958 году молодого драматурга в характерном для того времени ключе раскритиковали за изображение Фридриха «выдающейся личностью», не имевшей прогрессивной оппозиции, а не выразителем идеи прусского милитаризма. Умерший в августе 1956 года Брехт постановки «Мельника из Сан-Суси» не увидел^[20].

Фактически единственным проектом Хакса, выполненным по непосредственному заказу Брехта и в тесной координации с ним, стал перевод трагикомедии Дж. М. Синга «Ирландский герой^[вд]» в 1955 году. Брехт высоко ценил ранних ирландских драматургов, считал Синга выдающимся представителем поэтической пьесы, которую он хотел видеть в ГДР. Синг — признанный мастер сельского ирландского английского, сложного для перевода. Работа над «Ирландским героем», к которой Хакс привлёк жену, заняла около двух месяцев. Супруги придумали своеобразный язык, напоминавший «Бравого солдата Швейка» Я. Гашека, как отмечали критики, «отчасти архаичный, отчасти баварско-богемский, отчасти экзотически фольклорный». Репетиции пьесы под началом учеников Брехта Петера Палича и Манфреда Векверта начались в феврале 1956 года, а премьера спектакля, имевшего большой успех у молодёжи, состоялась в «Берлинер ансамбль» 11 мая 1956 года. Изначально Брехт планировал занять Хакса у себя в театра на полтора-два года, чтобы контролировать его «литературную продукцию» и «повысить его мировоззренческую квалификацию». Но своенравный Хакс не желал быть среди толпившихся вокруг Брехта учеников, не любил командный подход к работе, пропускал столь важные Брехту репетиции и считал для себя время, проведённое в театре, напрасной тратой. Особо близких отношений с Еленой Вайгель и Манфредом Веквертом, возглавившими театр после смерти Брехта, у Хакса не сложилось, и «Ирландский герой» на долгие годы останется единственной его пьесой, поставленной на Шиффбауэрдамм^[20].

В возглавляемом Вольфгангом Лангхоффом Немецком театре интерес к пьесам Хакса проявил заведовавший литературной частью Хайнар Кипхардт. 26 июня 1956 года на сцене Немецкого театра прошла премьера «Открытия индийской эпохи», поставленного под названием «Колумб» режиссёром Эрнстом Калером^[вд]. Четырёхчасовой спектакль имел успех у публики и понравился самому драматургу, который оценил его намного выше мюнхенского и был впечатлён актёрской работой Рудольфа Вессели^[вд] в заглавной роли. В исполнении Вессели Колумб — не герой, противостоящий трону и церкви, а интеллектуал, признающий, что действительность сложнее его теоретических предположений, и именно так его задумывал автор. После постановки «Колумба» в Немецком театре Хакса приняла культурная элита ГДР. Супругов Хакс приглашают в гости на кофе почётный председатель Академии искусств Арнольд Цвейг и адвокат и влиятельный член СЕПГ Фридрих Карл Кауль^[вд]. На организованном Каулем отдыхе на водах в курортном Фельдберге^[вд] в Мекленбурге Хакс встретился со сценаристами Жанной^[вд] и Куртом Штерн^[вд] и графиком Гербертом Зандбергом^[вд]. Вместе с друзьями Кипхардтами, литераторами Гизелой Штайнеккерт^[вд] и Хайнцем Калау Хаксы часто отдыхали в домах отдыха при Союзе писателей ГДР^[вд] в Петцове^[вд] и Закрове^[вд]. До середины 1960-х годов Хакс и Виде часто бывали в длительных поездках за рубежом: в 1953 году — в Северной Италии, в 1954 году вместе с Джеймсом Крюсом — в Югославии, летом 1957 года они провели месяц в Париже. Позднее они побывали в Румынии, Венгрии и Чехословакии. В июне 1957 года Петер Хакс вместе с Эрихом Арендтом, Фрицем Раддацем и Паулем Винсом^[вд] представляли ГДР на 4-й встрече немецких и французских писателей в западногерманском Марле^[21].

В конце 1955 года к постановке в Немецком театре была принята комедия Хакса «Сражение при Лобозице», режиссёром выступил художественный руководитель Вольфганг Лангхофф, приверженец системы Станиславского. Эстетика Брехта была Хаксу ближе, тем не менее, у него с самого начала возникло взаимопонимание с руководителем театра, который высоко ценил умного и образованного и остроумного автора и видел в Хаксе отличную поддержку Кипхардту. Так, в 1957 году вместе с Куртом Зеегером и Эрнстом Бушем Хакс готовил к постановке в Немецком театре к 40-й годовщине Октябрьской революции советскую революционную пьесу «Шторм» В. Н. Билль-Белоцерковского^[21].

1. ↑ Фраза «Есть ещё судьи в Берлине» — название рассказа Макса Ринга, опубликованного в 1866 году в журнале Die Gartenlaube^[вд] и повествующего о независимом берлинском суде, осмеливавшемся выносить справедливые решения вопреки воле прусского короля.

• Вернер Г. Г. Петер Хакс // История литературы ГДР. — М.: Наука, 1982. — С. 424—432. — 543 с. — 3300 экз.
• Ronald Weber. Peter Hacks. Leben und Werk. — 2. (korrigierte) Auflage. — Berlin: Eulenspiegel Verlag, 2018. — 605 S. — ISBN 978-3-359-01371-6.
• Peter Hacks. Interview // Essays on German Theater / Edited by Margaret Herzfeld-Sander. Foreword by Martin Esslin. — New York: The Continuum Publishing Company, 1985. — P. 304—310. — 354 p. — ISBN 0-8264-0297-6.
• Volker Meid. Hacks, Peter // Reclams Lexikon der deutschsprachigen Autoren. — Stuttgart: Philipp Reclam jun. Stuttgart, 2001. — S. 322—323. — 1007 S. — ISBN 3-15-010487-4.
• Hacks, Peter // Metzler Autoren Lexikon. Deutschsprachige Dichter und Schriftsteller vom Mittelalter bis zur Gegenwart / Herausgegeben von Bernd Lutz und Benedikt Jeßing. — 3., aktualisierte und erweiterte Auflage. — Stuttgart / Weimar: Verlag J. B. Metzler, 2004. — S. 259—261. — 848 S. — ISBN 3-476-02013-4.
• Hacks, Peter // Wer war wer in der DDR? : ein biographisches Lexikon / Helmut Müller-Enbergs^[вд] (Hg.). Unter Mitarb. von Olaf W. Reimann und Bernd-Rainer Barth^[вд]. — Überab. und erw. Neuausg.. — Berlin: Links^[вд], 2000. — S. 300—301. — 1037 S. — ISBN 3-86153-201-8.

• Петер Хакс (англ.) на сайте Internet Movie Database
• Биография (нем.)
• Общество имени Петера Хакса (нем.)
• Петер Хакс на сайте издательства Drei Masken (нем.)