Черногория во Второй мировой войне

Черногория во Второй мировой войне
Основной конфликт: Вторая мировая война, Народно-освободительная война Югославии
Слева направо и сверху вниз: Военный губернатор Черногории Пирцио Бироли; Народный герой Югославии Сава Ковачевич; черногорские партизаны на Зеленгоре, июнь 1942 года; четнические командиры и немецкий офицер в Подгорице, весна 1944 года; руководители Июльского восстания Милован Джилас (второй справа) и Арсо Йованович (третий слева), 1 сентября 1942 года; командир 2-го ударного корпуса Пеко Дапчевич перед строем партизан, Плевля, ноябрь 1943 года; раненые партизаны после форсирования Ибара, 4 августа 1944 года; танки 2-го ударного корпуса НОАЮ в Никшиче, 1944 год
Дата	апрель 1941 — май 1945
Место	Черногория
Причина	оккупация нацистской Германией и фашистской Италией
Итог	по­сле ос­во­бо­ж­де­ния Юго­сла­вии (1945 год) Черногория во­шла в Фе­де­ра­тив­ную Народную Рес­пуб­ли­ку Юго­сла­вия на пра­вах народной рес­пуб­ли­ки.
Противники  Нацистская Германия Фашистская Италия Народно-освободительная армия Югославии Югославская армия на родине
Медиафайлы на Викискладе

Черногория к началу Второй мировой войны не имела собственной государственности и входила в состав Королевства Югославия. По итогам раздела Югославии державами «оси» Италия аннексировала основную часть Черногорского Приморья — Боку Которскую, а на остальной территории, включая Санджак, установила с конца апреля 1941 года оккупационное управление.

Первоначально итальянские власти планировали создать марионеточное черногорское королевство, тесно связанное с Королевством Италия личной унией. Для этого 12 июля 1941 года собранный при покровительстве Италии так называемый Петровданский сабор^[серб.] принял подготовленную в Риме декларацию о восстановлении независимости Черногории и обращение к итальянскому королю с ходатайством о назначении регента. Однако итальянский план был навсегда отложен после начавшегося 13 июля народного восстания, возглавленного краевым комитетом КПЮ. В августе 1941 года превосходящие силы итальянских войск 9-й армии подавили восстание и установили контроль над большей частью Черногории. 3 октября 1941 года Бенито Муссолини учредил губернаторство Черногория в качестве военно-оккупационной административной единицы.

Вместе с тем подавление восстания не привело к ликвидации движения Сопротивления в Черногории. Оставшиеся повстанческие силы в течение осени/зимы 1941 года разделились на два враждебных движения: так называемое народно-освободительное под руководством КПЮ (НОД, партизаны, НОАЮ) и четническое равногорское (четники, ЮВуО), формально возглавляемое Драголюбом (Дражей) Михайловичем. Оба движения преследовали цель воссоздания Югославии, однако их видение нового государства было взаимоисключающим. КПЮ боролась за освобождение страны от оккупантов и завоевание власти с целью социально-политического переустройства Югославии по советскому образцу^{[К 1]}. Четники выступали под антикоммунистическими лозунгами за восстановление монархии. В результате с января 1942 года Черногория стала ареной вооружённой борьбы партизан с четниками, итальянскими оккупационными войсками и формированиями так называемых «зеленашей», черногорских националистов-сепаратистов. Непреодолимые антагонизмы между народно-освободительным и четническим движением обусловили коллаборационизм черногорских четников сначала с итальянскими оккупационными властями, а затем и с немецкими.

После капитуляции Италии в сентябре 1943 года около трети территории Черногории оккупировали немецкие войска, в то время как остальную её часть с конца сентября по конец октября 1943 года заняли партизаны. Большая освобождённая территория с центром в городе Колашин обеспечила партизанам новый приток бойцов^[3][4]. Состоявшаяся в Колашине 16 февраля 1944 года II сессия Земельного антифашистского веча народного освобождения (ЗАВНО) поддержала решения II сессии АВНОЮ о федеративном устройстве Югославского государства, а на III сессии ЗАВНО 13—15 июля 1944 года было преобразовано в Черногорскую антифашистскую скупщину народного освобождения (ЧАСНО) — высший законодательный и исполнительный орган Черногории^[3]. Летом 1944 года части НОАЮ сорвали попытку немецких оккупантов уничтожить партизан в северо-западной части Черногории. Операции НОАЮ по освобождению Черногории начались осенью 1944 года и завершились в начале января 1945 года взятием города Биело-Поле^[4][5][6].

За время войны в Черногории погибло, в том числе было убито оккупантами, от 37 тысяч до 40,5 тысяч человек, что составляет около 10 % населения края по состоянию на 1941 год. Ещё 26 тысяч человек стали инвалидами войны. В тюрьмах и концлагерях побывало 95 тысяч человек. По данным государственной статистики, 32 % населения Черногории считались жертвами войны и оккупационного террора^[7][8].

По итогам Первой мировой войны Черногория утратила свою независимость и с 1918 по 1941 год являлялась частью Королевства Югославия (до 4 октября 1929 года называлось Королевством сербов, хорватов и словенцев)^[9]. В переписи 1919 года термин «черногорцы» отсутствовал, а население Черногории было определено как сербы^[10]. В то же время национальное самоопределение черногорцев было неоднозначным: одни считали себя частью сербской нации, другие — отдельной нацией, хотя и тесно связанной с сербами^[11]. Соответственно черногорская политическая арена характеризовалась существованием двух противоборствующих лагерей: т. н. «белашей» (сторонников объединения с Сербией) и «зеленашей» (сторонников восстановления государственной независимости Черногории). «Белаши» не сформировали собственную политическую организацию и входили в состав сербских политических партий. «Зеленашам» создавать политические партии не разрешалось, однако в парламентских выборах 1923 года приняла участие Черногорская федералистская партия (ЦФС), чья программа была нацелена на создание автономной Черногории в составе Королевства СХС и признание черногорской нации равноправной, наряду с хорватской, сербской и словенской. С этого времени федералисты стали самой важной политической силой на территории Черногории. В конце 1920-х годов федералистская партия начала раскалываться на три потока. Первый составляли сторонники восстановления черногорской государственности. Второй, более многочисленный — состоял из сторонников федерализации Югославии. Третий, наименьший, но наиболее радикальный, проповедовал открытую вооружённую борьбу за создание независимого черногорского государства и возглавлялся Секулой Дрлевичем^[12]. После установления 6 января 1929 года диктатуры короля Александра деятельность всех национальных партий была запрещена. Большинство руководства и членов федералистской партии присоединились к провластной партии — Югославянскому радикальному объединению^[хорв.] (ЮРО)^[12][13].

Ещё одним элементом политической сцены Черногориии был Главный комитет объединения четников (хорв. Glavni odbor udruženja četnika za područje Crne Gore), сформированный в Никшиче 1 декабря 1920 года при поддержке влиятельных политиков из числа «белашей». Четники не признавали существование черногорской нации, а их ориентация была исключительно сербско-националистической. Эта организация стала главным пропагандистом идеи создания Великой Сербии и продвигала на территории Черногории идею единства сербского и черногорского народов^[14][12].

После прихода к власти в Италии Бенито Муссолини фашистский режим начал проявлять возрастающий интерес к территории Юго-Восточной Европы, в том числе Югославии. Вторжение войск Италии в Албанию и её анексия в апреле 1939 года послужили усилению сепаратистских устремлений на территории Черногории. С созданием Бановины Хорватия в августе 1939 года черногорские федералистские круги развернули политическую кампания за реорганизацию Зетской бановины, в которую тогда входила черногорская территория, в автономную административную единицу — Бановину Черногория^[12]. Политическая обстановка в Черногории была напряжённой, разногласия между федералистами и сторонниками единства с Сербией укоренились, однако формирование отдельной политико-территориальной единицы до нападения держав «оси» на Югославию не было возможным. Таким образом накануне вторжения сил «оси» в Югославию в апреле 1941 года внутри Черногории, по определению историка Кеннета Моррисона, «линия фронта уже была намечена»^[15].

В ходе так называемой Апрельской войны Черногорию к 17 апреля 1941 года оккупировали немецкие войска^[12]. Ещё до окончания боевых действий в Югославии нацистское руководство в Германии и фашистское в Италии приступили к разделу югославской территории. При этом обе стороны руководствовались разными мотивами. Нацисты стремились обеспечить свои политические, военные и экономические цели на Балканах. Они включали ликвидацию Версальского порядка, контроль над транспортными путями и обеспечение доступа к необходимым для войны экономическим ресурсам региона, а также предотвращение высадки сил западных союзников. Фашисты рассматривали Юго-восточную Европу как собственную историческую сферу влияния и часть среды обитания Италии (итал. spazio vitale), простиравшуюся от Адриатики до Африки и Ближнего Востока. В этой связи план Муссолини в отношении Черногории заключался в её присоеденении к Италии с особым статусом (вассальным — по определению историка Карло Ружичич-Кесслера^[16])^[17][18].

На Венской конференции министров иностранных дел Германии и Италии 21—22 апреля 1941 года решение черногорского вопроса было отведено исключительно Италии. Венские соглашения предусматривали будущий статус Черногории как полунезависимого государства, объединённого с Италией политическими и конституционными узами^[19]. 25 апреля 1941 года германские войска покинули черногорские земли, а их оккупацию переняли на себя войска Италии^[12].

По итогам раздела югославских земель Италия анексировала большую часть Черногорского Приморья, включая Боку Которскую, а Улцинь, Плав, Гусине и Рожае вместе с прилегающими территориями передала своему протекторату «Великой Албании»^[20][21]. В качестве компенсации территорию Черногории дополнили Санджаком. По заключению Ружичич-Кесслера, санджакские земли «не компенсировали остальных потерь ни территориально, ни экономически»^[22].

Нападение Германии и её союзников на Югославию, а также провозглашение усташами Независимого государства Хорватия подтолкнули черногорских сепаратистов к активным действиям. Группа ведущих деятелей ЦФС приветствовала итальянские войска как «освободителей» от имени Комитета освобождения Черногории. Одними из первых установили контакт с итальянцами генеральный секретарь ЦФС Душан Вучинич и член руководства Йово Попович. Они взяли на себя управление Цетинской общиной. Вместе с тем у комитета освобождения в стране традиционно сильных клановых традиций, где главы кланов диктовали политику на местном и региональном уровне, не было шансов быть услышанным. Поэтому вместо него сформировали Временный административный комитет^[серб.] (ВАК), который перенял власть в бановине. 19 апреля 1941 года в Цетине вышел первый номер газеты «Глас Црногорца^[серб.]» с лозунгом черногорских сепаратистов «Да здравствует свободная Черногория», а 24 апреля возобновился выпуск газеты «Подгоричка Зета» — неофициального печатного органа федералистской партии. В её редакционной статье «Черногорский народ, счастливая свободная Черногория» одобрялись сепаратистские действия в некоторых югославских землях, называемые «самоспасением»^[23][24].

В свою очередь итальянская оккупация Черногории сопровождалась пропагандой об освободительной миссии Италии и восстановлении черногорской государственности^[19]. ВАК, который, как провозглашалось, иcполнял роль бановинской власти до формирования временного правительства, был вскоре преобразован во Временный черногорский административный комитет, должный представлять временное правительство. По замыслу сепаратистской части руководства ЦФС, в состав комитета должны были войти представители политических партий и деятели, не имевшие отношения к Великой Сербии. В окончательном варианте председателем комитета стал Йово Попович^[25]. Таким образом, сепаратисты с помощью оккупантов устранили югославскую административную власть в Зетской Бановине и сформировали квислинговскую^{[К 2]} власть в Черногории. Временный черногорский административный комитет в Цетине подчинялся командующему итальянской дивизией «Мессина»^[англ.], а его местные комитеты во внутренних районах страны подчинялись оккупационным военным командованиям, созданым почти одновременно с комитетами сепаратистов. Вместе с тем влияние сепаратистов распространялось не на всё население страны, а в северных и северо-восточных районах Черногории ЦФС не имела никакого влияния. Исключением в некоторой степени являлись только Андриевица и Биело-Поле^[27][28].

Черногорские федералисты, сторонники независимости, приняли сотрудничество с итальянцами в условиях военной оккупации, рассматривая её как временную ситуацию, и преследовали цель стать носителями суверенной власти в стране. Однако, по заключению историка Новака Аджича^[хорв.], «это было из области политической фантастики»^[29]. Комитет, не имевший авторитета и поддержки народа, чья деятельность среди черногорцев уже квалифицировалась как измена, существовал недолго. 28 апреля 1941 года по приказу начальника Генерального штаба и итальянскими войсками в Албании генерала армии Уго Кавальеро на территории Черногории был образован Гражданский комиссариат во главе с сотрудником Министерства иностранных дел Италии Серафино Маццолини. Комиссариат был прикреплён к госсекретариату по Албании в министерстве иностранных дел, располагался в Цетине и подчинялся по вопросам безопасности командованию итальянской 9-й армии, дислоцированной в Албании. Маццолини приступил к выполнению своей миссии 30 апреля, прибыв в Цетине с заранее подготовленным планом по созданию оккупационной гражданской власти и подготовке почвы для провозглашения «независимой» Черногории под итальянским протекторатом. С собой Маццолини привёл канцелярский персонал министерства иностранных дел. В его распоряжении был один батальон королевских карабинеров, разведчики дислоцированной в Цетине дивизии, а также, на ограниченное время, личный состав «1-го отделения Албании». 5 мая 1941 года Маццолини распустил Временный черногорский административный комитет, а всё его имущество передал комиссариату. Вместе с тем, учитывая большое количество противников квислинговской власти, приказ о роспуске ВАК предусматривал сохранение судебных и других чиновников старого правительства Королевства Югославия, за исключением некоторых «неугодных» лиц. 18 мая 1941 года Маццолини назначил Совещательный совет (серб. Савјетодавно вијеће Црногораца — Соnsulta/Консульта) в составе 6 членов. Этот орган не имел какого-либо решающего влияния, а право изменять состав принадлежало Маццолини. Гражданский комиссариат принял меры по установлению гражданской власти Италии во внутренних районах. В этих целях в период с 6 мая по 15 июня были назначены гражданские комиссары-делегаты, которым поручалось управление гражданской администрацией во всех районных городах^[30][31][28].

В первые три месяца оккупации итальянцы перебирали разные варианты организации управления Черногорией под эгидой Рима с участием местных сепаратистов^[28]. В мае 1941 года был рассмотрен вариант с преемником короля Черногории в лице принца Михайлы из династии Петровичей-Негошей. Однако кандидат отверг предложение, отметив, что для него не существует черногорской нации, а идея создания черногорского государства равнозначна идее восстановления Неаполитанского королевства или Генуэзской республики. Кандидатура королевы Елены была отвергнута самим королём Виктором Эммануилом III^[24], а князя Николая Романовича Романова — его отцом Романом Петровичем^[32]. Таким образом никто из дома Петровичей-Негошей не дал согласия занять королевский трон. В итоге режим Муссолини санкционировал созыв 12 июля 1941 года так называемого черногорского сабора^[хорв.] (Петровданский сабор), составленного из числа сепаратистских деятелей, принятие на нём подготовленной в Риме декларации об отмене решений Подгорицкой скупщины 1918 года об объединении Черногории с Сербией, провозглашении восстановления независимой Черногории и обращении к итальянскому королю с ходатайством о назначении регента^[33]➤.

Действия итальянского управления в Черногории в период до проведения Петровданского сабора были продиктованы стремлением добиться при поддержке «зеленашей» из ЦФС хотя бы пассивного согласия большинства населения на включение страны в планируемую итальянскую империю (нем. Herrschaftsbereich). Согласно историку Клаусу Шмидеру^[нем.], военное присутствие было сведено к абсолютному минимуму, чиновники и жандармы несуществующего югославского государства оставались на своих постах, а население щедро снабжалось продовольствием. Не было даже никаких репрессивных мер против действующей в подполье Коммунистической партии Югославии (КПЮ), которая по отношению к населению была представлена здесь больше, чем в любой другой части страны. Спокойная обстановка первых трёх месяцев оккупации даже позволила осуществить многодневный визит в страну короля Италии Виктора Эммануила III^[34].

Однако настроения в общесте начали меняться по мере ухудшения экономической ситуации в стране. В народе ширились слухи о предстоящем создании личной унии с Италией, о планах новых территориальных переустройств за счёт Черногории в пользу НГХ и «Великой Албании». Как пишет историк Гай Трифкович, «все инакомыслящие, включая националистов и членов довоенной элиты, стекались к коммунистам, единственным людям, которые, казалось, знали, что они делают. Влияние КПЮ среди масс было сильным, несмотря на то, что Черногория представляла собой глубоко патриархальное общество»^[35].

Черногорские сепаратисты/федералисты не были однородной политической группой. Согласно Моррисону, они составляли две «явные фракции: одну возглавлял Крсто Попович, другую — Секула Дрлевич». Их различал подход к вопросу о форме будущего черногорского государства. Попович и его сторонники стремились к созданию независимой Черногории, но оставляли открытой возможность присоединения к будущей югославской федерации. Они пользовались поддержкой в Старой Черногории и опирались на членов Черногорской федералистской партии и значительное количество бывших членов черногорской армии, эмигрировавших в Италию после гражданской войны, вызванной Рождественским восстанием 1918 года. Фракция Поповича первоначально поддерживала многие итальянские инициативы, однако решение Италии аннексировать Боку Которскую и передать черногорские земли «Великой Албании» стало для них «горьким разочарованием». Как следствие, «зеленаши» Крсто Поповича отказывались признать провозглашение Италией черногорской «независимости». В отличие от них, федералисты Секулы Дрлевича отвергали восстановление Югославии в любой форме, выступали за независимую Черногорию и сотрудничество с итальянцами для достижения своих целей, а также стремились к партнёрству с оккупантами в борьбе с коммунистами и другими внутренними врагами^[36].

Наряду с постепенным изменением настроений в обществе, у оккупантов в Черногории была ещё одна значимая проблема — наличие оружия у гражданского населения. Как пишет Карло Ружичич-Кесслер, «опасность вооружённого восстания была очевидна с самого начала». Летом 1941 года итальянские военные обходили сёла, чтобы побудить население сдать оружие. Однако это имело «лишь умеренный успех». Угроза восстания в Черногории усилилась с нападением Германии и её союзников на СССР. 29 июня в 9-й итальянской армии отмечали, что «участие СССР в конфликте сняло завесу безразличия» с народа и теперь «истинные чувства населения» стали очевидными. Итальянское руководство и до этого не упускало из виду потенциальные угрозы в Черногории. Район был труднодоступен, а возможности укрыться для «повстанцев» были огромными. С учётом возможного развития негативных событий, уже на раннем этапе оккупации принимались меры по контролю черногорской территории, включающие разъяснение ответственности за невыполнение распоряжений властей и административные правонарушения, запрет на предоставление убежища беглым и любым другим лицам, разыскиваемым полицией, а также несдачу передающих устройств. Была ограничена свобода передвижения населения, а с 22:30 часов 4 мая действовал комендантский час. Ввиду недоверия со стороны оккупантов была уволена большая часть югославских должностных лиц, включая начальника полиции и большинство его руководящих сотрудников. По этой причине, как отмечал министр иностранных дел Чиано, «осталось лишь несколько малопригодных для использования элементов». Таким образом итальянская оккупационная власть в Черногории зависела от сил безопасности, расположенных за её пределами, а комплектование соответствующего аппарата в Черногории занимало больше времени, чем ожидалось^[37].

Антиоккупационную силу на территории Черногории представляла находившаяся на нелегальном положении КПЮ, которая не приняла капитуляцию Югославии и не признала раздел страны нацистской Германией и её союзниками. На совещании членов Политбюро КПЮ в Загребе 10 апреля 1941 года было решено отправить членов ЦК в Боснию, Черногорию, Сербию и Словению, чтобы готовить там восстание против оккупантов. В соответствии с генеральной линией КПЮ, черногорская краевая партийная организация провела в селе Веле-Брдо^[серб.] вблизи Подгорицы 24 апреля 1941 года расширенное заседание, на котором было решено немедленно начать подготовку к вооружённой борьбе против оккупантов. С этой целью создали Комиссию по сбору оружия и другого военного снаряжения, которую возглавил организационный секретарь крайкома Блажо Йованович^[серб.]. Вслед за этим сформировали военные комиссии при местных комитетах партии. Так как члены гражданских партий в основном придерживались переданных Радио Лондона посланий югославского эмигрантского правительства о преждевременности открытых выступлений и необходимости дождаться их сигналов о начале борьбы, черногорский крайком уделял особое внимание офицерам югославской королевской армии, которых насчитывалось около четырёхсот человек. В отличие от гражданских политиков, значительное количество офицеров пошло на сотрудничество с коммунистами. В районах, где число таких офицеров было выше, их принимали в партийные военные комитеты и привлекали к руководству подготовкой к военным действиям. Так, на территории Колашинского окружного комитета КПЮ в военном комитете Беранского района (серб. срез, котар состояли два офицера, а с началом Июльского восстания➤ их пополнили ещё трое. Наиболее выделялся из них капитан первого класса Павле Джуришич. В состав военного комитета Андриевицкого района входили 6 офицеров, в том числе майор генерального штаба Джёрджие Лашич^{[серб.][38][39][40][41]}.

Условия для подготовки восстания и формирования боевых групп черногорского коммунистического Сопротивления были благоприятными. В маленьком крае парторганизация была сравнима по численности членов с гораздо более густонаселённой и урбанизированной Сербией: 1800 по сравнению с 2500 (в 1941 году, без учёта кандидатов в члены партии)^[42][35]. Их дополняли около 3000 членов комсомольских организаций (сокр. SKOJ/СКОЙ, скоевцы)^{[сербохорв.]}. Коммунисты и скоевцы представляли собой значительную политическую группу как по численности, так и по влиянию среди народа. Военными комитетами было подготовлено 287 боевых групп, насчитывавших более 6000 членов, в основном коммунистов и скоевцев^[42].

4 июля 1941 года Политбюро ЦК КПЮ приняло решение о переходе к вооружённой борьбе против оккупантов и коллаборационистов. Вместе с тем на состоявшемся в тот день заседании подробные указания относительно ведения войны не прорабатывались. Как отмечает историк Гай Трифкович, «главное было начать формировать партизанские группы на селе и как можно скорее отправить их в бой». Важным организационным итогом заседания стала отправка ряда высокопоставленных партийных работников в области Югославии для обеспечения беспрепятственного выполнения указаний сверху. Так, в Черногорию направили делегатом (делегатов ещё называли инструкторами) главного пропагандиста партии, черногорца Милована Джиласа. Ему надлежало «принять власть в своей родной Черногории»^[43]. Вспоминая заседание Политбюро, сам Джилас отмечал, что тогда не было речи о «разработке плана» партизанских действий или создании свободных территорий. Акцент делалася только на диверсиях и партизанской войне. «Молодой, амбициозный и идеологически преданный коммунист» Джилас прибыл в Черногорию непосредственно перед Петровданским сабором^[44]. 8 июля 1941 года при его участии было проведено совещание актива крайкома компартии в населённом пункте Стиена-Пиперска^[серб.]. На нём согласовали меры по организации дальнейших действий, в том числе решили создать 4 окружных комитета КПЮ, назначили делегатов для их формирования и доведения до местных товарищей указаний крайкома. Сам краевой комитет располагался в Подгорицком районе^[45]. Об обстановке в Черногории накануне восстания Джилас вспоминал, что сразу почувствовал недовольство итальянскими оккупантами и их планами создать «независимое» черногорское государство. Даже некоторые из наиболее видных «зеленашей» отвергли всякое сотрудничество с итальянцами и объединились с коммунистами. Их противники «белаши» были пассивными или присоединились к коммунистам как сильнейшему антиоккупационному движению^[44].

Петровданский сабор состоялся 12 июля 1941 года в исторической столице Цетине и прошёл гладко. Однако, как пишет Клаус Шмидер, уже на следующий день (13 июля 1941 года^[46]) вся прилегающая к столице территория в радиусе 30 км была охвачена бунтом. Затишье первых трёх месяцев оккупации переросло в вооружённое восстание без всякого перехода ввиду накопившегося негодования народа, вызванного «новым порядком», отторжением черногорских территорий, бедственным положением беженцев из усташской НГХ и Косова, присоединённого к итальянской «Великой Албании». Смесь сдерживаемого негодования и слабого военного присутствия оккупантов привела не к постепенному росту, а к взрывной вспышке восстания, триггером которого стала «попытка Италии легализовать фактическую аннексию страны посредством её одобрения тщательно подобранным „черногорским сабором“». Небольшие размеры Черногории и её архаичная клановая социальная структура способствовали распространению восстания подобно «лесному пожару»^[34]. Повстанцы «смели» телефонные и телеграфные столбы и мачты, жандармские посты и патрули карабинеров в сельской местности, а также вынудили «испуганных солдат дивизии „Мессина“» укрыться в городах. Большая часть территории перешла в руки восставших без боя из-за отсутствия итальянских войск. В то же время повстанцы блокировали крупные итальянские гарнизоны и приступили к уничтожению более мелких. С 17 по 22 июля под контролем итальянцев оставались только Подгорица, Цетине, Плевля, Никишич и прибрежные города. Остальные опорные пункты оккупантов капитулировали, включая гарнизоны с численностью до батальона в Беране и Даниловграде. Некоторые сдались после того, как провели несколько дней без воды под палящим июльским солнцем. Итальянцы не решались покидать укреплённые казармы даже большими группами из-за реальной угрозы быть уничтоженными со стороны повстанцев. Так, 15 июля у Кошчеле (сербохорв. Košćele) вблизи Цетине попала в засаду повстанцев и после трёх-дневного боя была в значительной степени разгромлена итальянская колонна, состоявшая из одного батальона пограничников и чернорубашечников (итал. Camicie nere — CCNN). По сообщению повстанцев, ими среди прочего были захвачены 48 пулемётов, четыре пушки и шесть миномётов. Три дня спустя в засаде возле Браичи^[серб.] на дороге из Будвы в Цетине оказался усиленный 108-й батальон чернорубашечников. После боя его потери составили 22 человек убитыми, 37 ранеными и 169 пропавшими без вести, а также 12 грузовиков и один танк^[35][34].

Так совпало, что воззвание ЦК КПЮ к народам Югославии о переходе к вооружённой борьбе с оккупантами было опубликовано 12 июля^[47], однако неудержимая стихийность и общенародный характер восстания застал врасплох даже черногорское партийное руководство во главе с Милованом Джиласом и Мошей Пияде, пытавшееся следовать инструкциям ЦК КПЮ и поэтому оказавшееся в «непривычной роли тормозящего». Лишь с опозданием в несколько дней краевое партийное руководство безоговорочно присоединилось к восстанию^[34].

Численность повстанцев достигала по разным данным от более 30 тысяч до около 32 тысяч человек при общей численности населения Черногории от около 389 тысяч до 417 тысяч человек^[48][35]. Для руководства этими силами краевой комитет КПЮ 18 июля 1941 года образовал Временное верховное командование национально-освободительных войск Черногории, Боки и Санджака (сербохорв. Privremena vrhovna komanda nacionalnooslobodilačkih trupa za Crnu Goru, Boku i Sandžak — PVK/ВВК). Его командиром стал делегат Главного штаба Народно-освободительных партизанских отрядов Югославии Милован Джилас, членами назначили троих представителей крайкома КПЮ: политического секретаря Божо Люмовича^[серб.], Блажо Йовановича, Будо Томовича^[серб.], а также двух офицеров Югославской армии: капитана генерального штаба первого класса Арсо Йовановича и полковника Байо Станишича^{[серб.][46][49]}. Таким образом из шести членов ВВК четверо были ведущими ветеранами КПЮ. Ещё один — Арсо Йованович — офицер генштаба, присоединившийся к коммунистическому Сопротивлению непосредственно перед началом восстания. Это закладывало возможность конфликтов, вызванных претензией коммунистов на лидерство, которые были отодвинуты на второй план итальянским контрнаступлением^[50].

После провала политического эксперимента по включению Черногории в новую «Римскую империю» Муссолини упразднил 24 июля 1941 года должность гражданского комиссара и отозвал Маццолини, а руководство новым театром военных действий вверил командующему 9-й армией генерал-полковнику Алессандро Пирцио Бироли, наделив его всей полнотой военной и гражданской власти. Подавление восстания и реоккупация Черногории были поручены командиру 14-го армейского корпуса^[англ.] генералу Луиджи Ментасти^[итал.]. Для операции против повстанцев задействовались пехотные дивизии «Венеция»^[итал.], «Таро»^[итал.], «Марке»^[итал.], оставшиеся части дивизии «Мессина», а также горнопехотные дивизии (ГПД): 5-я альпийская дивизия «Пустерия», 22-я («Каччиатори делле Альпи»)^[англ.] и 38-я («Апулия»)^[итал.]. Кроме них к операции привлекли албанские вспомогательные части. Общая численность оперативной группы войск под командованием 14-го корпуса с учётом албанских вспомогательных подразделений составила около 70 тысяч человек. Военное превосходство итальянских войск, наступающих из Албании, Косова и Герцеговины, в сочетании с депортациями, захватом заложников, сожжением имущества и смертными приговорами оказали разрушительное воздействие на моральный дух повстанцев.

Некоторые из них сдались в обмен на амнистию, большинство же разошлось по домам. К середине августа итальянская армия, преодолевая в основном спорадическое сопротивление, вновь оккупировала практически всю страну^{[К 3][50][52][53]}. Итогом восстания стала гибель около 5000 черногорцев, ещё 7000 были ранены, а 10 тысяч депортированы в концентрационные лагеря. Оккупанты сожгли множество сёл. Потери итальянской армии составили 1079 человек убитыми и ранеными^[54].

3 октября решением Муссолини было создано губернаторство Черногория в качестве военно-оккупационной единицы, а Пирцио Бироли дуче назначил военным губернатором. В его руках сосредоточивалась вся военная и гражданская власть. Одной из первых мер губернатора Бироли стал роспуск объявленного членами Консульты 5 августа 1941 года так называемого Комитета независимости Черногории (серб. Комитет за независност Црне Горе), задуманного ими как орган временной власти, а также высылка из страны двух главных членов комитета: Йово Поповича и Секулы Дрлевича. На этом идея создания гражданского правительства страны и образования личной унии с итальянским королевством окончательно потерпела крах. Теперь власть Бироли опиралась на военно-оккупационный контингент численностью до 100 тысяч человек, что составляло соотношение 1 солдат на 3 черногорских жителя^{[55][56][57][12]}.

Пирцио Бироли придерживался в отношении повстанцев жёсткой линии, считая это единственным способом приведения страны к повиновению^{[К 4][57]}. Вместе с тем, когда ситуация в крае после карательных экспедиций, расстрелов, сожжений имущества и интернирования большого количества населения в концентрационные лагеря на севере Албании пришла по его оценке к «умиротворению», Бироли призвал черногорцев к миру, объявил всеобщую амнистию, освободил интернированных и тех, кто подвергся преследованиям и пообещал терпимую оккупацию, если они откажутся от Сопротивления. Партизанам дали тридцать дней, чтобы сдать оружие и вернуться домой. В этой обстановке в Черногории на коммунистов из-за репрессий стали смотреть как на авантюристов, которые вели людей на смерть. По заключению черногорского историка Бобана Батричевича^[босн.], это пробудило старые внутренние черногорские противоречия, которыми умело воспользовался Бироли. В отличие от Маццолини, опиравшегося на антисербские настроения сепаратистов-федералистов, Бироли увидел потенциал сотрудничества с черногорскими политиками и офицерами бывшей королевской армии, придерживающимися великосербской ориентации. Таким потенциалом был антикоммунизм. Оценивая партизан как наибольшую опасность, Бироли стремился включить все антикоммунистические силы, «белашей» и менее влиятельных черногорских сепаратистов-федералистов, в совместную борьбу против народно-освободительного движения. Со второй половины 1941 года Бироли приступил к работе над объединением этих двух противоположных черногорских политических сил, чтобы создать максимально сильный антикоммунистический фронт^{[59][60][61][62][63]}.

Восстановив гарнизоны во всех крупных городах и многих сёлах вдоль путей сообщения, оккупационные власти снова приступили к организации местного самоуправления^[64]. Несколько обновлённый югославский административный аппарат возглавили итальянские офицеры. Частично использовались также кадры прежней югославской полиции и жандармерии^[55]. При этом итальянцы не отвергли сепаратистов-федералистов, но кроме них стали устанавливать контакт с готовыми к сотрудничеству великосербскими гражданскими кругами. В результате их представители не только вошли в состав квислинговской администтрации, но и сформировали свои политические органы — так называемые национальные комитеты. Наряду с организацией квислинговской власти оккупанты создали в начале ноября 1941 года из местных лиц вооружённые отряды Добровольческой антикоммунистической милиции (итал. Milizia volontaria anticomunista — MVAC/МВАК) с функциями охраны коммуникаций и других объектов^[64][62].

За примирительную политику Бироли подвергался критике, однако вскоре его позиция изменилась. 1 декабря 1942 года, после нападения партизан на Плевлю➤, Бироли отметил, что примирение не приводит к спокойствию. С этого момента сёла, подозреваемые в укрытии бунтовщиков, стали сжигать, а скот крестьян конфисковывать^[61].

После повторной оккупации Черногории итальянскими войсками ряд повстанческих отрядов укрылся в лесах, но большинство рассеялось и смешалось с народом. Из-за опасения дальнейших репрессий в Черногории наступило временное затишье военной активности^[61]. Из-за предполагаемых ошибок Тито отозвал Джиласа в Ужице, а в Черногорию в конце октября отправил Ивана Милутиновича^[65][66][67]. Двухмесячный период относительного затишья в августе — сентябре сменился в октябре подъёмом вооружённой борьбы, переросшим к концу года в новое народное восстание^[68].

Теперь Черногорское НОД сосредоточилось на партизанских действиях в духе инструкций Тито: минировании дорог, «вырубке» телефонных столбов, покушениях на коллаборационистов, представителей оккупационных властей и устройстве засад для оккупантов. Так, по сведениям Гая Трифковича, только в районе Котора за 20 дней ноября было зафиксировано 13 подобных партизанских действий. 18 октября у Елин-Дуба партизаны из засады уничтожили колонну из примерно 40 транспортных средств и захватили более 60 солдат противника, 26 ноября у Вилуси^[серб.] — 88 пленных, а у Подгорицы четыре дня спустя — 60 пленённых. В период с августа по ноябрь 1941 года была проведена реорганизация НОД и приняты меры для укрепления его сплочённости^[65].

24 октября 1941 года из бывшего Штаба народно-освободительных герильских (партизанских) отрядов Черногории, Боки и Санджака создали Главный штаб народно-освободительных отрядов (НОПО) Черногории и Боки. В начале ноября командиром главного штаба назначили Ивана Милутиновича. Согласно решениям Политбюро ЦК КПЮ и Верховного штаба партизанских отрядов Югославии в Столице^[серб.] (теперь часть села Брштица^[серб.], Сербия), оперативный район Санджака отделили от Черногории и вместе с санджакским штабом подчинили напрямую Верховному штабу НОПО. Вскоре штаб в Санджаке сменил название на Главный штаб НОПО Санджака (возглавлял штаб Владимир Кнежевич) и с 21 декабря 1941 года командовал партизанскими отрядами в своём крае, а до начала марта — только санджакскими подразделениями в районе между реками Лим и Увац^[69]. Прежняя «народная армия», представлявшая собой разрозненный конгломерат родственных и клановых рот, постепенно уступила место отрядам батальонного состава, построенным в соответствии с рекомендациями совещания в Столице, с чёткой системой командования и ядром преданных делу КПЮ бойцов в каждом подразделении. Партизанские силы свели в четыре отряда: Ловченский, Зетский^[серб.], Дурмиторский и Комский^[серб.] (вскоре реорганизованные в шесть за счёт формирования Никшичского^[серб.] и отряда «Биели Павле^[серб.]») численностью около 4500 человек, не считая отдельных батальонов и территориальных подразделений^[65][70].

14 ноября 1941 года Главный штаб Черногории принял решение о создании Черногорского народно-освободительного партизанского отряда^[серб.] и проведение его силами наступления в Санджаке, центральным элементом которого было овладение крупным городом Плевля. Согласно замыслу, успех операции должен был обеспечить связь освобождённых территорий Черногории с Западной Сербией. Проводившаяся кампания по набору добровольцев по всей стране нашла положительный отклик у населения^[72][73].

К 26 ноября девять батальонов Черногорского партизанского отряда численностью 3690 бойцов, вооружённых лёгким пехотным оружием, одной пушкой и шестью миномётами, собрались у подножия горы Дурмитор. Четыре дня спустя они заняли позиции в районе Плевли, а ранним утром 1 декабря атаковали город. Однако далее события пошли не по плану. Действия батальонов не координировались, велись без должной разведки и учёта состояния обороны противника, особенно его морального состояния. Городской гарнизон, состоявший из около 2000 солдат дивизии «Пустерия», оказал ожесточённое сопротивление. В итоге нападавшие были отброшены с большими потерями, составившими 203 убитых и 269 раненых. По оценке Гая Трифковича, бой за Плевлю стал одним из самых кровавых однодневных действий партизан за весь период до 1944 года. Весть о тяжёлых потерях у Плевли вызвала скорбь в Черногории и вынудила её Главный штаб выразить публичные соболезнования всей стране^[74][75].

Провал операции в Плевле имел тяжёлые последствия. Отряд расформировали. Из первоначальной численности в 3690 человек около 670 (18 %) распределили по другим отрядам. Около 3000 человек разошлись по домам. Из них большая часть затем присоединилась к четникам. Партизанское движение в Черногории после Плевльского поражения охватила аппатия, на преодоление которой ушло много времени. Вместе с тем события у Плевли вызвали резкую критику со стороны противников партизан, которые назвали битву «бойней черногорской молодёжи». Ещё одним следствием Плевли явилось неожиданное враждебное отношение к НОД мусульманского населения, которое, восприняло акцию партизан как наступление сербов на Санджак и помогло итальянцам отбить партизанскую атаку. Такое отношение мусульман в сочетании с расправами оккупантов над мирным населением, неудачей партизан и их террором в отношении мнимых и реальных противников, вызвали усиление антикоммунистических настроений в народе. В ответ Краевой комитет КПЮ в Черногории, Боке и Санджаке потребовал 12 декабря 1941 года от областных, районных и местных комитетов и бюро «без колебаний и самым энергичным образом устранить всё, что в любой форме стоит на пути единства и солидарности народа в борьбе с оккупантом»^{[К 5]}. С учётом сложной обстановки, вызванной «психозом» после неудачи в Плевле, крайком КПЮ указал Колашинскому комитету в письме от 20 декабря на необходимость круглосуточной работы в массах и «энергичной ликвидации пятой колонны»^[77][75]. Итог деятельности колашинских коммунистов описывает Стеван Павлович: за сорок семь дней их власти в Колашине, в период с января по февраль 1942 года, партизаны убили около 300 из 6000 жителей города, а изувеченные трупы свалили в братские могилы, которые они назвали «собачьим кладбищем»^[78]. Развязанный коммунистами террор не был локальным явлением или самостоятельными выходками отдельных лиц, а совершался по указанию «сверху». В результате массовых преступлений в отношении реальных и мнимых врагов народно-освободительного движения, названных впоследствии «левым уклоном», народ в Черногории почти полностью ополчился против партизан^[79][78].

В этой обстановке, по данным Главного штаба НОПО Черногории, эффективная численность партизан в крае оценивалась в январе 1942 года примерно в 7 тысяч человек^{[К 6][74]}.

Поражение Июльского восcтания выявило временный тактический характер сотрудничества с коммунистами националистически настроенных офицеров «белашей», сторонников тесных связей с Сербией^[81][82]. Радикально разные цели коммунистов и националистов — целью первых была социальная революция, в то время как вторые стремились воссоздать Королевство Югославия под сербской монархией^[83] — привели к конфликту между ними и вызвали раскол в лагере повстанцев^[84][85]. Джёрджие Лашич, Павле Джуришич и другие офицеры покинули повстанческие военные комитеты или командования и приступили уже в начале сентября 1941 года к антикоммунистической деятельности и созданию подпольных «офицерских организаций»^[86][87].

Эти офицерские организации выступали с позиций сербского национализма, «исключающего экономический либерализм и принудительный коммунизм». Их целью было предотвращение революционных изменений на югославских землях до возвращения законного правительства Югославии. После установления связи с Дражей Михайловичем, Лашич был назначен командующим всеми четническими силами в Черногории, а Павле Джуришич — командующим в Полимле и Санджаке (районы: Беранcкий, Андриевицкий, Колашинский, Бьелопольский, Плевльский, Приепольский и общины — Бар и Буджево^[серб.])^{[88][89][90][91]}. Ежедневная пропаганда на Радио Лондона активизировала черногорских сторонников четнического движения. К середине ноября (по другим данным во второй половине декабря^[91]) Джуришич и Лашич приступили к мобилизации людей и стали организовывать их в отряды для борьбы с партизанами^[87][91].

Вместе с тем, согласно историку Маттео Милаццо, то, что в 1942 году стало движением четников на аннексированных Италией территориях изначально представляло собой запутанную совокупность сербских вооружённых отрядов, обычно формировавшихся спонтанно и под руководством местных лидеров, как гражданских, так и военных. Их создание происходило под влиянием неудач и эксцессов оккупационной системы, а не вследствие инициативы офицеров^[92]. Хотя формирование групп четников в Черногории началось в ноябре, планы Михайловича относительно офицеров были несколько преждевременными, и ни Джуришич, ни Лашич не добились многого за первые несколько месяцев. Несмотря на директивы Михайловича, Лашич и Джуришич имели очень мало влияния на большую часть некоммунистических групп и не смогли разработать эффективную стратегию против итальянских оккупационных сил или партизанского сопротивления^[93]. Фактически, до начала 1942 года четнические формирования не имели центрального руководства, не были хорошо организованы делегатами Дражи Михайловича и часто колебались между сопротивлением оккупантам и сотрудничеством с ними^[94].

Программные задачи черногорских четников приведены в инструкции Михайловича для Джуришича и Лашича, датированной 20 декабря 1941 года^{[сербохорв.]}. Согласно этому документу, отряды четников являлись продолжением югославской армии, целью которой провозглашалась «борьба за свободу „всего народа“ под скипетром короля Петра II, создание великой Югославии и внутри неё Великой Сербии, этнически чистой, в пределах Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины, Срема, Баната и Бачки»… В инструкции среди прочего провозглашалось, что не должно быть никакого сотрудничества с партизанами, а в момент всеобщего восстания, которое должно было последовать за высадкой союзных войск, нужно зачистить мусульманское население Санджака, а также мусульманское и хорватское население в Боснии и Герцеговине («очистка государственной территории от всех национальных меньшинств и ненациональных элементов»)^{[К 7][97][90]}. Указания Михайловича в отношении мусульман были впоследствии реализованы в практике черногорских четников в 1942—1943 годах^[90].

На развитие процессов в черногорском Сопротивлении большое влияние оказывали события в Сербии, где в ноябре — декабре 1941 года германские войска подавили восстание, а в самый разгар немецкого наступления между партизанами и четниками Дражи Михайловича вспыхнул вооружённый конфликт, положивший начало гражданской войны между двумя антиоккупационными силами. Поражение неумело управляемого Черногорского партизанского отряда в Плевле в начале декабря и осознание неудачи восстания в Сербии стали психологическим поворотным моментом в черногорском Сопротивлении. На этом фоне установление связи черногорских националистов — сторонников союза с Сербией — с Дражей Михайловичем способствовало созданию четнической организации на севере, в Беране и Андриевице, а также в других частях Черногории. Четники, воспользовавшись поражениями в Сербии и в Плевле, а также курсом КПЮ на ужесточение классовой борьбы, восстали против партизан, призывая народ избавиться от партизанского правления и террора^[98].

7 декабря 1941 года Джёрджие Лашич проинформировал Главный штаб НОПО Черногории о формировании Лиевориекского^[серб.] батальона, но не решился начать открытые вооружённые действия против партизан. В свою очередь Павле Джуришич организовал в начале января 1942 года в селе Заостро вблизи от Беране сбор офицеров бывшей югославской армии, гражданских политиков и других антикоммунистов, на котором ознакомил их с инструкцией Дражи Михайловича. После этого Джуришич сформировал штаб Лимских четнических отрядов под условным названием Горный штаб № 15 и 5 января назначил командный состав 7 четнических отрядов Беранского района. Личный состав его формирований включал 32 офицера и большое количество сержантов королевской армии. Кроме этого был назначен командир района, а вскоре районный политический комитет, в который вошли наиболее консервативные гражданские политики, враждебно настроенные в отношении коммунистического НОД. Члены политического комитета сопровождали Джуришича на всех его мероприятиях, организовывали политические собрания и призывали народ вступать в ряды четников^[99].

Вскоре после формирования Лимских четнических отрядов к Джуришичу присоединилась вся антикоммунистическая милиция из Беранского района и две небольшие группы из Колашина и Биело-Поле. В течение 13—16 января Джуришич установил контроль над большинством Беранского района. Тем временем в районе Андриевицы под руководством Лашича была сформирована Андриевицкая четническая бригада и ряд других подразделений. Комскому партизанскому отряду, действующему на территории Колашинского партийного округа КПЮ (Колашинский, Беранский и Андриевицкий районы), не хватало сил, чтобы одновременно выступить против четников Лашича в районе Андриевицы и Джуришича в Беране, поэтому было решено сначала разобраться с первым. Однако четники Лашича и Джуришича действовали решительнее и слаженнее и нанесли партизанским силам поражения сначала 20 января в Баре-Кральске^[серб.], а затем 24 января в Лубнице^[серб.]. При этом в Баре-Кральске четники взяли в плен 102 партизана и сразу убили 37 из них. В Лубнице четники Джуришича убили 27 сдавшихся партизан, а остальные были вынуждены отступить через гору Бьеласицу^[серб.], где из-за сильного холода большинство из них замёрзли насмерть. Позднее в боях с партизанами под Матешево^[серб.] Лашич получил тяжёлое ранение в голову и надолго выбыл из строя. Это способствовало выдвижению Джуришича на первый план и его становлению как самого видного и важного командира черногорских четников. По заключению Радое Пайовича, события в Баре-Кральске и Лубнице стали поворотным моментом в отношениях между черногорскими четниками и партизанами. До тех пор в партизанском руководстве ещё могла поддерживаться иллюзия, что четническая организация будет ликвидирована путём политического объединения и ликвидации её предводителей, то есть без крупного вооружённого конфликта. Однако кровопролитие в Баре-Кральске и Лубнице стало началом вооружённой борьбы между двумя черногорскими антиоккупационными силами^[100].

11 февраля примеру Джуришича последовал полковник Байо Станишич, поднявший восстание против коммунистов на территории своего племени Белопавличи к северу от дороги Подгорица — Никшич. Этим воспользовалась итальянская дивизия «Таро» и захватила Никшич. Перед лицом опасности оказаться между итальянцами и партизанами, Станишич заключил с командованием итальянской дивизии соглашение о ненападении^[78][101].

В ответ на действия четников Верховный штаб НОПО Югославии потребовал от черногорского штаба направить «всё остриё вашего оружия» против членов, сподвижников и сторонников четнического движения. В первой половине марта 1942 года Тито в своей директиве пояснял: «Вы должны прибегнуть к репрессиям против четников. Надо сжечь дома закоренелых злодеев и разбойников и обязательно все дома вождей и заправил. Всё их имущество должно быть конфисковано… Пока не ликвидируете четников, избегайте борьбы с итальянцами и принимайте её только тогда, когда не можете избежать её или уверены, что получите добычу в виде оружия и материалов». Спираль насилия, начавшаяся в декабре 1941 года, продолжалась с той же интенсивностью до апреля 1942 года и уносила сотни жизней^[79].

Итальянское командование не питало иллюзий по поводу симпатий черногорцев и ожидало к концу 1941 года подъём Сопротивления. Вместе с тем, учитывая шаткость военной ситуации, итальянское командование отказывалось внести какие-либо фундаментальные изменения в свою политику по отношению к повстанцам. Так, в конце октября начальник Генерального штаба Уго Кавальеро считал, что черногорских повстанцев возглавляют в основном лояльные Югославии и Великой Сербии бывшие югославские офицеры. По этой причине он отказался санкционировать сотрудничество с местными вооружёнными отрядами, «какими бы антипартизанскими они не были». В конце 1941 года Пирцио Бироли был обеспокоен притоком четников из Сербии в Санджак и потому отклонил просьбу представителя прогерманского сербского четнического воеводы Косты Печанца о разрешении отправить его подразделения в Восточную Черногорию. Итальянцы до начала 1942 года придерживались линии на сотрудничество лишь с небольшими сепаратистскими коллаборационистскими группами, так как переоценивали сплочённость черногорского антиоккупационного движения и роль югославских офицеров в его руководстве, которых «упорно считали заядлыми повстанцами или союзниками какого-то базирующегося в Белграде югославского или великосербского движения»^[94]. Тем не менее итальянские генералы предприняли важные шаги в направлении сотрудничества с номинальными врагами в лице четников на всей оккупированной территории Югославии^[102].

Итальянские военные пошли на контакты с Джуришичем и Станишичем и предоставили им немного оружия, но воздержались от принятия официальных обязательств до времени, когда монархисты смогли проявить себя на поле боя. К началу весны сомнения итальянцев в потенциальной полезности четников развеялись. По итальянским донесениям, люди Джуришича сражались «как сумасшедшие» и показали себя хорошо на тактическом уровне. Как следствие, итальянская армия начала снабжать их продовольствием, деньгами, а также большим количеством оружия и боеприпасов, включая несколько миномётов и лёгких артиллерийских орудий^[87]

Штаб Джуришича с согласия итальянцев располагался в контролируемом ими Колашине^[90]. Хотя первые решения о сотрудничестве между четниками и итальянскими воинскими частями были приняты ввиду децентрализованной организации четнического движения без ведома и согласия Дражи Михайловича^[103], о коллаборационизме Джуришича было известно командующему ЮВуО. 18 апреля 1942 года Михайлович наставлял Джуришича: «Зачищайте коммунистов везде, где только можете, избегайте [нападений] на итальянцев и используйте косвенно всё, что можно извлечь из них»^[90][81].

Главным интересом и четников и итальянцев была взаимопомощь в борьбе с партизанами^[104]. Сам Михайлович санкционировал вступление четников в милицию и заявлял подчинённым: «Мы хотим обмануть итальянцев для достижения наших целей. Они коварны, но мы должны быть хитрее их». Это означало, что поддержка итальянцев дала четникам возможность сражаться с их врагами во время войны, создавая позиции для послевоенных переговоров^[105].

Сотрудничество с четниками стало одним из главных камней преткновения в отношениях между Италией и её союзником Независимым государством Хорватия (НГХ) и вызывало многочисленные протесты усташского режима, направляемые командованию 2-й армии, итальянским представителям в Загребе и властям в Риме. На это итальянская сторона заверяла хорватов во временном характере сотрудничества, «пока не будут ликвидированы партизаны, а затем и с четниками будет покончено»^[106].

В Цетине с рубежа 1941/1942 года действовала группа сторонников четнического движения, к которой в начале марта присоединился бывший бан Зетской бановины бригадный генерал в отставке Блажо Джуканович. Готовясь начать общее наступление на народно-освободительное движение, итальянцы приняли меры по объединению внутренних контрреволюционных сил Черногории. По их оценке, именно Джуканович мог стать объединяющей фигурой создаваемого антикоммунистического фронта. 7 марта Джуканович принял эту роль, а 8 марта лидер черногорских сепаратистов Крсто Попович опубликовал прокламацию, в которой призывал своих сторонников немедленно присоединиться к «национальному фронту»^[107]. 9 марта собрание офицеров в Доме правительства в Цетине избрало генерала Блажо Джукановича командующим всеми вооружёнными «национальными силами» в Черногории^{[К 8]}, преобладающую часть которых составили четники Станишича и Джуришича, а меньшую — формирования сепаратистов. Станишич стал командующим сектором, а Попович — командующим сепаратистскими Катунскими войсками^{[К 9][63][91][107][109]}. В конце марта — начале апреля 1942 года четническо-сепаратистские и итальянские войска начали общее наступление против партизан от Орьена^[серб.], через Никшич, до Плевли^[109].

После того, как отряды Джуришича к середине января 1942 года овладели Беранским районом, четники постепенно вытесняли партизан из Черногории. Обеспокоенный положением дел и руководством Милутиновича, Тито отправил к нему в марте Джиласа, чтобы сохранить контроль хотя бы над частью страны. Однако принятые меры и обещания черногорского руководства, что ошибки прошлого не повторятся, мало что изменили в настроении основной силы антиоккупационного Сопротивления — крестьянства^{[К 10]}. Четники, пользующиеся поддержкой населения, совместно с итальянскими оккупантами и черногорскими автономистами выдавили партизан с большей части страны. Итальянцы контролировали главные города, а в менее населённом сельском севере Черногории власть перешла к четникам^[111][45].

К концу апреля 1942 года в Черногории оставалось около 4000 партизан, хотя и достаточно хорошо вооружённых лёгким оружием, однако испытывавших нехватку продовольствия и боеприпасов (средняя обеспеченность составляла 40 патронов на винтовку и 150 на пулемёт)^[112]. Тем временем высшее руководство Германии, Италии и НГХ согласовало в ходе совещаний на морском курорте Аббазия 2—3 и 29—30 марта 1942 года проведение самой крупной до сих пор совместной антипартизанской операции под условным названием «Трио»^[113]. Её целью было уничтожение главных сил НОПО во главе с Верховным штабом (1-я и 2-я Пролетарские бригады и группа партизанских отрядов) в Восточной Боснии. Операция проводилась в два этапа: «Трио-1» (22—30 апреля) и «Трио-2/Фоча» (2—15 мая). В ходе первого этапа в основном был зачищен от повстанцев район Восточной Боснии к северу от демаркационной линии^[хорв.]. Во время второго этапа силы «оси» восстановили контроль над ранее освобождённой партизанами территорией с центром в городе Фоча^[113][114].

Уклоняясь от наступающих войск «оси», Тито с Верховным штабом направились в Черногорию. Они сначала расположились в окрестностях Подгорицы, а затем двинулись на Никшич, где силам партизан удалось добиться лишь незначительных успехов. В этих условиях, несмотря на недостаточную численность войск, партизанское командование предприняло амбициозную атаку на сильно укреплённый опорный пункт четников — Колашин. Однако попытку овладеть городом сорвало начавшееся четническое охватывающее наступление частей Джуришича (с севера) и Станишича (с юга). Неудача под Колашином стала «лебединой песней» партизан. 19 мая четники пересекли хребет Синяевина и через семь дней овладели Жабляком. К середине мая четники при поддержке подразделений дивизии «Таро» вынудили остатки Ловченского отряда оставить крайний юго-западный угол страны и отойти к горе Голия^[серб.]. В то же время дивизия «Феррара» и четники, неуклонно теснившие с юга Никшичский и Дурмиторский партизанские отряды, к концу мая взяли Шавник и установили связь с войсками Джуришича. В Санджаке боевые группы дивизий «Пустерия» и «Венеция», усиленные местными жителями и пришедшими из Сербии четниками, вынудили партизанские силы отступить на северо-восточные склоны Дурмитора^{[115][116][117]}.

После потери Жабляка главные партизанские силы во главе с Верховным штабом оказались зажатыми с нескольких сторон в районе высоких гор между Никшичем, Гацко и Фочей, на бездорожной, малонаселённой, бедной местности, перерезанной глубокими каньонами рек Тара, Пива и Сутьеска. Противник уже надеялся, что партизаны находятся на грани уничтожения. Критическую ситуацию в стане партизан описывает Гай Трифкович. Им катастрофически недоставало боеприпасов, из-за чего четники насмешливо прозвали их «пятипульниками» (серб. petmetkovići). В элитных частях запас патронов сократился до 25 штук на винтовку, а в остальных — и того меньше. Непролетарские отряды были «уничтожены массовым дезертирством (включая даже членов партии)». Был по крайней мере один случай открытого мятежа. Численность партизан сократилась также за счёт увольнения личного состава и решения направить в тыл противника небольшие группы надёжных бойцов и партийного актива для организации народно-освободительной борьбы. Сосредоточившиеся в каньоне Пивы и окружающих горах люди были измотаны, разочарованы, тосковали по дому и, в основном, голодные. К середине июня норма хлеба упала всего до 200 граммов в день. Благодаря наличию сравнительно большого поголовья скота, нехватку продуктов частично компенсировали за счёт увеличения мясного рациона до 1 кг. Однако это было временным решением, поскольку армия не могла долго продержаться на такой низкоуглеводной диете. Понимая сложившееся угрожающее положение, Тито на совещании в окрестностях Жабляка 21 мая принял решение вывести свои части из Черногории, Санджака и Герцеговины. При этом членам ВШ и главных штабов земель было дано право решать, покинут ли их войска свою родную территорию^{[118][119][115]}.

Отступающих черногорских, санджакских и герцеговинских партизан Верховный штаб стянул к горе Зеленгора и переформировал в 3-ю^[серб.], 4-ю^[серб.] и 5-ю^[серб.] Пролетарские бригады, а также Герцеговинский партизанский отряд^[119]. Вместе с 1-й и 2-й Пролетарскими бригадами, остающиеся у Тито силы были хотя и малочисленными (около 5000 человек), но политически абсолютно надёжными и в значительной степени устойчивыми к попыткам проникновения в их ряды противников по гражданской войне^[120]. Как пишет Гай Трифкович, после реорганизации Тито с уверенностью заметил, что с четырьмя или пятью такими соединениями «нет силы на земле, которая могла бы устоять на нашем пути»^[115].

19 июня Тито и Верховный штаб рассмотрели вопрос: куда идти дальше, чтобы обрести новую базу для народно-освободительного движения? Сербским бойцам не терпелось вернуться на родину, но с практической точки зрения эта цель была нереальной. Более того — и это, по заключению Гая Трифковича было главной причиной — поражение Советского Союза во Второй битве за Харьков убедило Тито в том, что потребуется много времени, прежде чем Красная армия появится на восточных границах Сербии. В итоге, после рассмотрения других вариантов, командование решило пробиваться в Боснийскую Краину. 22 июня Тито отдал приказ о выдвижении ударной группы пролетарских бригад с Зеленгоры 24 июня в северо-западном направлении для прорыва в район между горой Динара и верхним течением реки Врбас^[121][115].

После ухода основных партизанских сил в Черногории осталось руководство и часть политработников крайкома, окружных и районных комитетов КПЮ и СКОЮ. Остались и партизаны, которым не удалось отступить с основными силами партизанских отрядов. Вскоре возвратились некоторые истощённые бойцы, беженцы, спасавшиеся от наступавших четников и итальянцев, а также около 700 сотрудников тыловых учреждений НОД. Четнические и сепаратистские вооружённые формирования обыскивали местности, схватили и ликвидировали большую часть партизан. Наряду с этим итальянские оккупанты с помощью четников и «зеленашей» массово интернировали пленных партизан, членов их семей и сторонников НОД. Вскоре было проведено несколько массовых расстрелов, в которых казнили несколько сотен участников НОД. Затем, после консолидации оккупационных и четническо-сепаратистских сил, стали осуществляться преимущественно индивидуальные, но многочисленные расстрелы. В этих условиях партийные и партизанские группы были вынуждены уйти в глубокое подполье^[122].

Несмотря на лояльность четников и их действия против партизан, итальянцы с недоверием относились к националистическим вооружённым формированиям. По этой причине Пирцио Бироли принял меры к более полному урегулированию взаимоотношений с четническими лидерами. 24 июля 1942 года между ним и генералом Джукановичем, выступавшим от имени черногорских националистов, было подписано общее соглашение, которое оставалось в силе в течение года. Как отмечает Йозо Томашевич, соглашение содержало несколько очень чётких пунктов: четники должны были бескомпромиссно продолжать борьбу против коммунистов и сотрудничать с итальянскими оккупационными властями в установлении и поддержании порядка и мира в стране; были официально признаны три «летучих отряда» (аналогичных подразделениям, входившим в МВАК) каждый по 1500 человек, командирами которых утверждались соответственно Джуришич, Станишич и Попович; четникам гарантировалась финансовое, материально-техническое обеспечение, включая вооружение, и помощь семьям четников-добровольцев. Соглашение легализовывало генерала Джукановича в качестве главы черногорских четников. Соглашение также предусматривало формирование Черногорского национального комитета, действующего под началом оккупационных властей и выполнявшего задачу посредничества в отношениях между оккупантами и четниками (состав комитета был одобрен Бироли в начале августа^[123]). Соглашение провозглашало, что националистическое движение и его Черногорский национальный комитет не имеют других политических целей, кроме как сокрушить коммунизм и обеспечить порядок, мир и благополучие черногорского населения. Заключительное положение договора гласило: «Комитет националистов Черногории обязуется использовать всю свою власть и полномочия для поддержания порядка и дисциплины в стране и предотвращения любых возможных действий, которые могут быть направлены против итальянских властей»^{[122][124][125]}.

Как пишет Стеван Павлович, британский разведчик Стивен Клиссолд (англ. Stephen Clissold) называл соглашение Пирцио Бироли — Джукановича «кондоминиумом итальянцев и четников». Это было соглашение о разделе власти между итальянской армией, черногорскими «зеленашами» и двумя группировками просербских четников. «Джуканович находился в Цетине, не имея военных сил под своим непосредственным командованием и с Национальным комитетом, не имевшим политического значения»^[126]. По оценке Ружичич-Кесслера, сотрудничество итальянских оккупационных властей с четниками весной 1942 года привело к успокоению ситуации в Черногории и избавлению от дальнейших партизанских действий на год, поскольку очаг партизанской активности переместился на территорию Боснии^[127]. По заключению Йозо Томашевича, четники в Черногории стали важной частью итальянского оккупационного режима. Они контролировали сельскую местность и позволяли итальянцам сосредоточиться на сохранении своей власти в городах. Соглашение Пирцио Бироли — Джукановича позволило сепаратистам и четникам в «некоторой степени» договориться о совместном сотрудничестве с итальянцами. Однако, поскольку их цели были диаметрально противоположными, отношения между двумя националистическими группами всегда были очень сложными. Сотрудничество с итальянцами способствовало укреплению черногорского четнического движения в течение почти года — с июня 1942 года до апреля 1943 года. В дополнение к 3500 четникам, легализованным в рядах МВАК, части ЮВуО в Черногории насчитывали в несколько раз больше вооружённых людей, не состоявших в итальянских вспомогательных войсках. Фактически четники контролировали очень большую часть всей Черногории^[128]

30 ноября — 2 декабря 1942 года в селе Шаховичи^[серб.] состоялось совещание четнических командиров (Остоич^[серб.], Лашич, Джуришич и др.) и интеллектуалов Черногории, Боки и Санджака, принявших резолюцию, в которой говорилось о балканской «диктатуре четников», охватывающей «половину Албании, всю Болгарию, половину Венгрии и Румынию вплоть до нефтяных месторождений»^[129][130]. В своей оценке резолюции Милаццо пишет: «так же, как союзники создали образ Михайловича и четнических отрядов, который имел мало общего с реальностью, так и офицеры в Черногории сильно преувеличивали свои политические и военные перспективы. По всей вероятности, они были гораздо больше впечатлены немецкими поражениями под Сталинградом и в Северной Африке, чем собственными неудачами в Боснии и Сербии». Вместе с тем черногорские четники, равно как и Михайлович, верили в скорое поражение Италии. Однако, прежде они стремились уничтожить с их помощью Тито и его народно-освободительное движение. Такая возможность для Михайловича и его сторонников возникла в 1943 году^[129].

На фоне неудач в Сталинграде и Северной Африке немцы были озабочены безопасностью своего тыла на Балканах, поэтому приняли в декабре 1942 года решение провести масштабную антипартизанскую операцию («Вайс») в НГХ и, «не спрашивая одобрения „Командо Супремо“», передали все военные обязанности на Балканах командующему силами вермахта на Юго-Востокне генералу Лёру^[131].

Намерения немцев предусматривали ликвидацию как партизан Тито, так и четников Михайловича. С этим неохотно согласился начальник итальянского генштаба Кавальеро, однако итальянское командование в Югославии в лице генерала Роатты «немедленно начало саботировать» немецкий план. Как следствие, итальянцы не только избежали операций против четников Михайловича, но и передали им большое количество оружия и разрешили черногорским четникам выдвинуться для борьбы с партизанами в Западную Боснию. Однако из-за двойственной политики итальянцы накануне операции «Вайс» не имели планов на широкомасштабное сотрудничество с четниками, а те в свою очередь не заключили долгосрочных соглашений со штабом Роатты об участии в антипартизанской операции, но поспешили начать свои военные действия в «последнюю минуту». К середине января четники быстро наращивали силы во всей итальянской оккупационной зоне. Кроме боснийских и герцеговинских формирований, в этой концентрации принимали участие четники Станишича и Джуришича^[132][133].

Как писал историк Бранко Петранович^[англ.], хотя «зеленаши», сопротивлялись участию черногорцев в операциях на территории Боснии, «Черногория зимой 1942/1943 года пережила одну из крупнейших мобилизаций в своей истории». Транспортировка четников в район предстоящих боевых действий против партизан осуществлялась итальянскими грузовиками, по железной дороге и даже кораблями. Однако завершилось это катастрофой. В марте 1943 года главные силы партизан, избежав уничтожения немцами, переправились через Неретву и разгромили четнические отряды в боях при Ябланице^[серб.] и Чичево^[серб.], на Прене^[серб.] и Трескавице, а затем наступая на Дрину, Калиновик, Невесине и Гацко, силы НОАЮ нанесли поражения четническим отрядам у Главатичева^[серб.], Калиновика и Невесине. От понесённых поражений четники полностью так и не оправились. Неудачи четников показали, насколько мала была их военная ценность^{[134][135][136]}.

Нанеся поражения четникам в Битве на Неретве, Оперативная группа дивизий Верховного штаба НОАЮ форсировала Дрину, проникла в Санджак и Черногорию, заняла там в апреле и первой половине мая новые районы и намеревалась до ожидаемой высадки западных союзников на Балканах нанести «решительный удар по черногорским четникам». Как писал Милаццо, при этом партизаны не только старались избегать итальянцев, но и имели особые инструкции избегать «начала агрессивных операций против четников Крсто Поповича». Этим планам не суждено было сбыться из-за начавшегося в середине мая нового масштабного немецкого наступления^[137][138]

К этому времени Черногория оставалась последней зоной четнического влияния за пределами Сербии. Однако, согласно Милаццо, лучшие черногорские четнические подразделения уже были использованы в кампаниях Станишича и Джуришича на севере, а возможность дополнительной мобилизация фактически исключалась^{[К 11]}. Четники также находились в серьёзном затруднении из-за конфликта с мусульманским населением. В пограничных районах к северу от Косово-Поля в течение почти двух лет шла настоящая религиозная война между албанцами и черногорскими сербами. В преимущественно мусульманском Санджаке «бесчинства» четников Джуришича, совершённые в 1942 году, превратили этот район в базу для вербовки пополнения как в ряды немцев^[139].

В этой обстановке в канун партизанского наступления четники получили в середине апреля информацию от итальянцев о готовящемся вторжении германских войск в Черногорию. Однако несмотря на итальянские предупреждения, в ходе начавшейся в середине мая 1943 года немецкой операции «Шварц» четники были не в состоянии оказать серьёзное сопротивление немецким частям и предпринимали всё возможное, чтобы избежать плена^[140]. После вторжения немецких войск в Санджак и Восточную Черногорию, Джуришич был схвачен подразделениями немецкой 1-й горнопехотной дивизии и несмотря на протест итальянцев отправлен в лагерь для военнопленных. Вместе с ним интернировали весь штаб Лимско-Санджакских четнических отрядов. Почти сразу после начала операции «Шварц» руководство четников было разгромлено и нейтрализовано. Станишич заболел и был вынужден временно передать командование Лашичу. Михайлович едва избежал плена и ушёл в июне в Западную Сербию. Оставшиеся вооружённые четнические отряды были полностью дезорганизованы и рассеяны. По предположению Милаццо, в отсутствие эффективного военного руководства четников в Черногории, вероятно, спасла от полного уничтожения только сложная горная лесистая местность и упорный отказ итальянце сотрудничать с немцами в их разоружении и пленении. Оставшиеся четники разбились на небольшие группы и ими «владело ужасное чувство поражения»^[141][142].

Согласно Милаццо, летом 1943 года полностью распался «хрупкий союз между Черногорским национальным комитетом, во главе которого фактически стоял Михайлович, и лидерами черногорских сепаратистов». Отряды Поповича не внесли никакого вклада в кампанию в Герцеговине, а его политические сторонники проявили больший интерес к пропаганде независимой Черногории, чем к поддержке югославского единства под властью сербской королевской династии. Секула Дрлевич отправился в Загреб, чтобы заручиться помощью Павелича в ответ на преданность «шести тысяч федералистских солдат», если Загреб аннексирует Черногорию как «автономную единицу» после выхода Италии из войны. Большинство черногорских четников были схвачены, скрылись в лесах или присоединились к партизанам. Предположительно несколько тысяч четников, сохранивших верность Михайловичу, разбились «на полдюжины групп» и двинулись в Санджак в июне 1943 года. Однако там они оказались в окружении «решительно враждебного» мусульманского населением и потерпели поражение практически во всех отношениях. Попытки Джукановича пополнить ряды четников на местной, клановой основе, успеха не имели. Гражданское население Черногории было изнурено войной и не желало быть насильно мобилизованным агентами Джукановича. Четническое руководство почти полностью исчезло в результате немецких налётов, а оставшиеся офицеры были не в состоянии реорганизовать разрозненные отряды. Так, по оценке итальянской разведки, под командованием Лашича в конце июня 1943 года состояло примерно шестьсот человек^[143].

Операция «Шварц» и разоружение четников были последними крупными событиями на черногорской земле в период перед капитуляцией Италии. После этого четники фактически перестали быть важной военной силой. Вместе с тем летом в Черногории активизировались прорвавшиеся из окружения на Сутьеске партизаны. Под контролем итальянских войск оставались лишь более крупные города, а отряды четников удерживали только небольшую часть сельской местности. Край снова погрузился в хаос, подобный тому, что был в начале итальянской оккупации^{[62][144][145]}. 15 июля Пирцио Бироли сменил генерал Курио Барбасетти ди Прун, перенявший на себя также функции военного начальника оккупационных сил. 25 июля Мусслолини был отстранён от власти и арестован. Отавшееся времени до объявления капитуляции 8 сентября 1943 года прошло в Черногории под знаком ожидания конца. Завершился союз итальянских оккупантов с националистическими силами, что означало утрату их влияния в Черногории, а немецкое командование сосредоточило внимание на прилегающих к Сербии регионах^[146]. Созданное 26 августа новое немецкое главнокомандование на Юго-Востоке, опасавшееся высадки западных союзников на Балканах и ожидавшее ежедневно капитуляции Италии, возложило на 2-ю танковую армию оперативную ответственность за Черногорию и Албанию и готовилось взять их под контроль войск 21-го горного армейского корпуса (ГАК). Это соединение имело наибольшую концентрацию войск в составе трёх пехотных дивизий (100-я и 118-я и 297-я) и 92-го мотопехотного полка^[нем.]. Перегруппирование сил, нацеленных на Адриатическое побережье, сопровождалось отказом от борьбы с крупными партизанскими частями^[147]. В свою очередь, используя сложившийся в Черногории вакуум сил, командование НОАЮ отправило туда 8 августа из Восточной Боснии 2-ю Пролетарскую дивизию^[148].

Сразу после объявления капитуляции Италии войска 5-го горного корпуса СС и подчинённых ему 7-й горнопехотной дивизии СС и 118-й егерской дивизии двинулись из Санджака, Албании и Герцеговины на территорию Черногории, чтобы разоружить итальянские части и закрепиться на ключевых военных и стратегических позициях, в первую очередь на побережье Черногории^[149][62]. К 20 сентября немцы оккупировали побережье, Цетине и взяли под контроль основные дороги^[150].

8 сентября 1943 года была учреждена должность командующего войсками в Албании и Черногории (нем. Militärbefehlshaber Albanien und Montenegro), переименованная 15 сентября на уполномочного генерала (нем. Deutsche Bevollmächtigte General) в Албании и Черногории и подчинённая командующему войсками на Юго-Востоке (нем. Militärbefehlshaber Südost) генералу Хансу Фельберу. Командующим войсками в Албании и Черногории назначили генерала Теодора Гайба (1 июня 1944 года его сменил генерал-лейтенант Отто Гулльман), на которого возлагались также задачи управления военно-оккупационной администрацией на указанных территориях^[62].

Для выполнения задач военно-оккупационной администрации на территории Черногории создали полевую комендатуру 1040 (нем. Feldkommandantur 1040, фельдкомендатура) со штабом в Цетине. Её начальником стал генерал Вильгельм Кайпер. Комендатуре была оставлена одна немецкая дивизия. Для обеспечения гражданского управленияа в составе комендатуры действовал административный штаб во главе с Хансом Ханке. Комендатуре 1040 также подчинялись местные комендатуры (нем. Ortskommandantur) в Цетине, Подгорице, Баре, Херцег-Нови и Которе и форпост в Тивате. Так как немцы не располагали достаточными собственными силами для борьбы с партизанами, было решено максимально задействовать для этих целей части, состоящие из черногорцев. 20 октября 1943 года Кайпер учредил новую черногорскую полицию, которая к концу 1943 года насчитывала восемь батальонов общей численностью 3000 человек. Тем же решением началась организация добровольческой «народной милиции», которая в конце 1943 года насчитывала 1500 человек в составе 4 батальонов. Помимо них на территории Черногории продолжали действовать части четников и Ловченская бригада Крсто Поповича^[62][150].

По приказу генерала Кайпера 10 ноября 1943 года была образована Народная управа Черногории, Боки и Санджака, подчинённая немецким военно-оккупационным властям. В её состав включили в основном бывших четнических деятелей, разошедшихся с местным четнических руководством, а также черногорских сепаратистов. Возглавил управу так называемый Народный административный комитет (серб. Narodni upravni odbor) во главе с Любо Вуксановичем. Управе подчинялся уже существовавший или вновь создававшийся местный административный аппарат. Основной задачей комитета было управление гражданскими делами. Вместе с тем по инициативе комитета и с одобрения фельдкомандантуры 30 января 1944 года было образовано Командование национальных войск Черногории (серб. Komanda nacionalnih trupa za Crnu Goru), задачей которого была организация борьба с партизанами под немецким контролем, а его командующим назначен майор Йован Джуканович. Командованию впоследствии формально подчинились силы черногорских четников. Однако усилия Джукановича по реальному объединению командования националистическими силами практически остались безрезультатными^{[151][62][152]}. В итоге Джуканович остался командиром без армии^[153].

В сентябре 1943 года руководителем СС и полиции Черногории и Санджака (нем. SS und Polizeiführer für Montenegro und Sandschak) назначили Карла фон Кремплера^[нем.]. Он подчинялся высшему руководителю СС и полиции (нем. der Höhere SS und Polizeiführer — HSSPF) Сербии Августу фон Мейшнеру^[англ.] (позднее Герману Берендсу). Кремплер создал две региональные полицейские комендатуры (нем. Polizeigebietskommandantur): одну для Черногории, а другую для Санджака. Черногорская комендатура фактически руководила подразделениями черногорской полиции и народной милиции. Санджакской полицейской комендатуре подчинялся вскоре сформированный полк полиции охраны «Санджак» (нем. Polizei Selbstschutz Regiment Sandschak) численностью в 4 батальона. Это подразделение стало основным в боевых действий против санджакских партизан^[62].

Ко времени капитуляции Италии численность вооружённых националистических формирований в Черногории и Санджаке составляла около 10 тысяч человек и включала силы Станишича, Лашича, Лукачевича^[серб.], поставленного Михайловичем командовать уцелевшими четниками Джуришича, а также федералистов Поповича^[154]. Четнические лидеры Джуканович и Станишич, надеявшиеся после итальянской капитуляции Италии на скорую высадку англичан и возвращение короля, не хотели сотрудничать с немцами и безуспешно призвали партизан к совместной борьбе против оккупантов. Вслед за этим Станишич, Джуканович и большинство членов Черногорского национального комитета укрылись в манастыре Острог, где, казалось бы в неприступном горном убежище, находился штаб Станишича. Здесь их 15 октября окружили партизаны 5-й Пролетарской Черногорской бригады 2-го ударного корпуса. После четырёхдневной осады Джуканович и члены его комитета сдались и были расстреляны, а Станишич и несколько его соратников покончили жизнь самоубийством^{[К 12][156][157]}. Ликвидация руководителей черногорских четников имела не только военное, но и политическое значение, так как вследствие партизанской акции начался заметный отлив из четнических рядов^[158]. Часть четников бежала в Санджак, а командование над оставшимися после гибели Джукановича и Станишича формально принял на себя Лашич^[156]. По оценкам Милаццо, его силы вероятно насчитывали около пятисот человек, а оставшихся черногорских четников не могло быть больше тысячи. Как пишет Милаццо, Лашич был «„разочарован во всем“, потому что „все [разбегаются] во всех направлениях, чтобы спасти свою шкуру“». В рядах четников углублялся кризис и среди их руководства расло недоверие к Михайловичу^[159]. В итоге Лашич отступил со своими людьми в Подгорицу, где подписал соглашение о сотрудничестве с немцами и открыто поставил себя на службу оккупантам^[160].

В этой обстановке в Сербию в ноябре 1943 года вернулся Джуришич, добравшийся после побега из плена до Белграда, где был арестован немцами^{[К 13]}. После 40 дней, проведённых в заключении, Джуришича освободили в результате вмешательства специального уполномоченного МИД Германии на Юго-Востоке Европы Германа Нойбахера^[нем.] и председателя квислинговского Сербского правительства Милана Недича. Договорившись с Недичем о сотрудничестве в борьбе с партизанами и заверив Михайловича в своей лояльности, Джуришич прибыл в Санджак, где в декабре 1943 года перенял командование четническими силами^[161][26]➤.

После капитуляции Италии в народно-освободительном движении в Черногории наступил перелом, чему способствовало прибытие в край частей 2-го ударного корпуса НОАЮ^[162]. Хотя это соединение насчитывало около 4 тысяч человек, командование расчитывало пополнить состав за счёт мобилизации на местах. Ко времени вступления партизан в Черногорию, край был в «полном хаосе». Немецкие дивизии устремлялись к побережью с запада и севера и мало обращали внимания на события в тылу и на флангах. Система командования итальянских войск полностью распалась и каждое подразделение «заботилось о себе само». В этих условиях партизанам удалось захватить большое количество итальянских вооружений и военного снаряженя, а также добиться перехода на сторону НОАЮ части дивизии «Венеция» и значительной части альпийской дивизии «Тауринензе», из которых сформировали дивизию «Гарибальди» численностью от 5 тысяч до 10 тысяч солдат^{[163][164][165]}. Партизаны нанесли ряд ударов по четникам в долинах Лима и Тары и вытеснили их к середине октября на небольшой участок территории около границы с Косово к западу от Печа. Тем временем немецкий 21-й горный корпус закрепился в южной части страны и в ходе операции под условным названием «Балканшлухт» (нем. Unternehmen Balkanschlucht) предпринял в октябре попытку зачистить от партизан район Колашин — Беране — Андриевица. После четырёх дней боёв немцы к 22 октября захватили эти города, но, как отмечает Гай Трифкович, это «была пустая победа. Противник не только отступил на север в полном порядке, но и разрушил дороги и мосты настолько основательно, что преследование стало невозможным». Вскоре, после возвращения 297-й дивизии в Албанию и переброски 118-й дивизии в Далмацию, немецкие войска оставили захваченный район^[164]. До конца октября 1943 года под контролем партизан было около двух третей территории Черногории. Это обеспечило им новый приток бойцов, в результате чего сформировали 31 партизанский батальон. В октябре 1943 года возобновил работу Главный штаб НОПО Черногории, располагавшийся теперь в Колашине^[3].

1 ноября 1943 года главнокомандующий вермахтом на Юго-Востоке генерал-фельдмаршал фон Вейхс в докладе для Верховного командования вермахта отмечал, что на тот момент самым опасным врагом на Балканах являлся Тито, который снова командовал обширной «республикой» и хорошо организованной армией из 100 тысяч бойцов. Признавая, что НОАЮ была слишком большой, чтобы её разгромить в одном наступлении по образцу операции «Шварц», фон Вейхс предложил провести ряд ограниченных операций против конкретных партизанских группировок в южной и западной частях НГХ и Северной Черногории и Санджаке^{[К 14][166]}.

Черногорские партизаны первыми приняли удар немецкого наступления зимы 1943/1944 года, начавшегося 3 декабря операцией «Шаровая молния». Подразделения НОАЮ, удерживавшие растянутый фронт, были полностью застигнуты врасплох внезапным нападением противника. Вместе с тем ценой самопожертвования 1-й Шумадийской и 2-й Пролетарской бригады 2-я Пролетарская и 5-я Краинская дивизии избежали окружения. В итоге, несмотря на большие партизанские потери, операция «Шаровая молния», завершилась 18 декабря 1943 года не достигнув успеха^[166]. В окружении не осталось ни одной партизанской части, ни одна из них не была уничтожена. Противнику также не удалось вынудить Верховный штаб НОАЮ отвести войска от границ Сербии^[167].

В целом период от капитуляции Италии и до конца 1943 года был отмечен в Черногории ростом поддержки партизан, что во многом объяснялось их приверженностью праву на самоопределение народов Югославии. 15 ноября коммунисты на I сессии Земельного антифашистского веча (серб. Земаљско антифашистичко вијеће народног ослобођења Црне Горе и Боке) в Колашине провозгласили, что Черногория будет признана равноправной федеральной единицей в составе новой социалистической федеративной Югославии. Это решение было поддержано II сессией АВНОЮ в городе Яйце 29 ноября 1943, провозгласившей преобразование Югославии в федеративное государство^[149][168].

Решения II сессии АВНОЮ, обозначившие шесть составных частей будущей федеративной Югославии, включая Черногорию, были поддержаны на II сессии ЗАВНО Черногории и Боки, состоявшейся в Колашине 16 февраля 1944 года. На III сессии ЗАВНО, проведённой в Колашине с 13 по 15 июля 1944 года, этот орган преобразовали в Черногорскую антифашистскую скупщину народного освобождения (ЧАСНО), наделённую полномочиями высшего законодательного и исполнительного органа Черногории. На сессии приняли решение, что Черногория как равноправная федеральная единица войдёт в состав Демократической Федеративной Югославии (ДФЮ). Этим решением была восстановлена государственность Черногории, упразднённая в 1918 году^[3][168].

После возвращения в Санджак Джуришич добился через Нойбахера освобождения из немецкого плена около 500 четников и получил некоторую помощь от Недича. В январе и марте 1944 года четники Джуришича успешно остановили продвижение партизан. В апреле им была предпринята попытка объединиться с силами Лашича. Однако это начинание сорвали партизаны, уничтожив формирования Лашича (сам Лашич погиб 5 мая 1944 года во время бомбардировки Подгорицы авиацией союзников). В июне Джуришич сформировал после переговоров с Нойбахером, Недичем и фон Вейхсом Черногорский добровольческий корпус (серб. Crnogorski dobrovoljački korpus, ЧДК) численностью от 6 тысяч до 7 тысяч бойцов. Это соединение являлось по сути частью немецких вспомогательных сил наряду с Сербским добровольческим корпусом Лётича (СДК). Вместе с тем Джуришич и его люди как своего рода часть четнического движения официально находились под командованием Михайловича, сохраняя автономную позицию и лавируя между четниками и немцами^{[169][170][171][172][173]}. В целом под командованием Джуришича, с учётом численности личного стостава ЧДК и других присоединившихся четников, состояло от 7 тысяч до 8 тысяч человек^[174].

Весной 1944 года военные действия 2-го ударного корпуса в Черногории направлялись против немецких линий коммуникаций, на борьбу с четниками и расширение контролируемой партизанами территории. С целью проведения операций в юго-западной части страны была сформирована Приморская оперативная группа (сербохорв. Primorska operativna grupa, сокр. POG/ПОГ) по численности примерно равная партизанской дивизии. В ответ на это черногорские националисты отрядили против неё в район к северу от Цетине свои силы, насчитывавшие более 4000 человек. Хотя ПОГ численно уступала противнику, она аковала его и обратила в «паническое бегство». В начале апреля 2-й корпус начал крупную операцию в долине Зеты с целью перерезать важнейшую транспортную артерию страны, связывающую Цетине с Никшичем и мобилизовать незадействованные людские и экономические ресурсы этого региона. В момент, когда 3-я ударная дивизия вступила в ожесточённые бои вдоль северной стороны дороги и вокруг Подгорицы, а ПОГ атаковала Даниловград, немцы неожиданно для партизан начали наступление в южной части Санджака в рамках операции с условным названием «Весеннее пробуждение» (нем. Frühlingserwachen). В ней в основном задействовались силы коллаборационистов, дополненные некоторыми немецкими мотопехотными и артиллерийскими подразделениями. Первоначально противник оттеснил растянутую 37-ю Санджакскую дивизию^[серб.] на левый берег Тары и взял в период 13—16 апреля Биело-Поле, Беране и Мойковац. Однако переброшенная штабом 2-го ударного корпуса с юга почти вся 3-я дивизия в течение последней недели апреля отбила все утраченные территории и вынудила немцев отменить операцию и отвести свои силы в Плевлю и Приеполе^[175].

После завершения операции «Весеннее пробуждение» черногорские четники пребывали в замешательстве из-за понесённых весной поражений и не проявляли активности. Немцы до середины июля ограничивались охраной своих коммуникаций и локальными действиями. При этом дорога снабжения в Никшич и его окрестности, особенно район Чево^[серб.], оставалась главной горячей точкой. Учитывая важное положение Санджака, его оборону с целью недопущения партизан в Сербию немецкое командование возложило на специальную боевую группу «Леб» (нем. Kampfgruppe «Leeb»), позднее переименованную в высшее командование Черногории. Для пресечения концентрации партизан на сербской границе в районе Лима в период 18—23 июня была проведена операция «Эндлих» (нем. Endlich), в которой против 3-й ударной дивизии задействовались по меньшей мере шесть немецких батальонов. В итоге партизаны потеряли в ожесточённых столкновениях более 160 человек. Серьёзное влияние в этот период на действия 2-го корпуса в Черногории и Санджаке оказывала в условиях царившего в крае голода нехватка продовольствия и фуража: тяжёлое вооружение пришлось складировать из-за нехватки тягловых животных. Наступление в районе Рожае в середине июня, проведённое силами около трёх бригад, фактически было крупномасштабной экспедицией с целью реквизиции продовольствия. В такой обстановке командир 2-го ударного корпуса Пеко Дапчевич предложил в начале июля 1944 года ускорить прорыв в Сербию, где не было голода^[176].

Тито согласился с предложением и выделил для выполнения этой задачи Дапчевичу три дивизии, объединённые под его командованием в так называемую Оперативную группу дивизий (ОГД). В неё вошли уже участвовавшие в первом прорыве в Сербию 2-я Пролетарская и 5-я Краинская, а также 17-я Восточно-Боснийская дивизия^{[серб.][176]}.

Согласно оперативному замыслу Тито и Верховного штаба, в наступлении в Сербию кроме ОГД должны были участвовать расположенный в Санджаке 1-й Пролетарский корпус (1-я Пролетарская и 6-я Ликская дивизии) и дислоцированный в Восточной Боснии 12-й Воеводинский корпус (16-я и 36-я Воеводинские дивизии). Однако, благодаря сведениям немецкой радиоразведки^{[К 15]}, командование группы армий «Е» и 2-й танковой армии располагали данными о намерениях Тито, Верховного штаба и руководства партизанских корпусов, а также расположении, составе и численности партизанских сил. Эти знания позволили немецкому командованию подготовить и провести цикл операций на трёх отдельных направлениях: в Восточной Боснии, Черногории и Санджаке, где концентрировались силы НОАЮ, предназначенные для прорыва в Сербию^[178]

Вместе с тем немецкие операции, направленные на предотвращение прорыва в Сербию, имели лишь частичный успех. В то время как двум дивизиям из состава 5-го армейского корпуса СС удалось в ходе операции «Фарш» (нем. Hackfleisch, 4—31 августа) оттеснить на юг 12-й корпус и нанести ему большие потери^{[К 16]}, предпринятая на севере Черногории 18—28 июля 1944 года операция «Сорвиголова» закончилась неудачей. Нанеся тяжёлое поражение 21-й дивизии СС, ОГД сумела оторваться от противника и продвинуться в Юго-Восточную Сербию (3 августа 1944 года). Отправив немецкую дивизию преследовать ОГД, немецкое главнокомандование на Юго-Востоке предприняло новую операцию «Рюбецаль» (12—26 августа) с целью «генеральной зачистки Черногории». На этот раз немцы расчитывали окружить и уничтожить сосредоточенные в Северной Черногории партизанские соединения до того, как они успеют вступить в Сербию. Этого результата предполагалось достичь за счёт концентрического наступления с востока силами 1-й горнопехотной дивизии, с северо-востока — силами 14-го горнопехотного полка 7-й дивизии СС «Принц Евгений» и 2-го полка дивизии «Бранденбург», а также с юга — 363-го гренадерского полка (нем. Grenadier-Regiment 363))^[180][181].

Ставки были настолько высоки, что фельдмаршал фон Вейхс назвал предстоящее сражение «самой важной операцией с начала войны». Перед лицом нависшей опасности, партизаны получили приказ беречь силы, поэтому принимали бой только при крайней необходимости и выискивали слабые места в немецком кольце окружения. Таким образом 1-й Пролетарский корпус обошёл немецкий гарнизон в Плевле и, переправившись через Лим по незащищённой переправе в Прибое, к 23 августа достиг горы Златибор. 3-й ударной дивизии, преследуемой немецкой 1-й горнопехотной дивизией, пришлось отступать под огнём от Беране до восточных склонов Дурмитора. Как пишет Гай Трифкович, в течение нескольких дней казалось, что на горизонте будет ещё одна «Сутьеска». На противоположной стороне Дурмитора 12-й корпус и 6-я Ликская дивизия в это время едва держались против наступавшей 7-й горнопехотной дивизии СС. Действия 12-го корпуса сковывало большое количество раненых. Чтобы обеспечить их эвакуацию самолётами западных союзников с аэродрома в Горня-Брезне^[серб.], партизаны вынуждены были стойко держать оборону и несли большие потери. Лишь отправив последний транспорт 23 августа, части 12-го Воеводинского корпуса вышли из боя, пересекли безводную Голию и «усеянную костями Зеленгору» и две недели спустя переправились через Дрину в Старом Броде^[серб.]. Ликская дивизия двинулась в противоположном направлении, через Тару, установив контакт с 1-м Пролетарским корпусом к концу августа, а 3-я ударная на пути в район Колашина разгромила 25 августа на плато Крново^[серб.] 2-й Железный полк (по другим данным 8-й^[182]) черногорского добровольческого корпуса и взяла при этом около 300 пленных четников^[183].

26 августа немецкое командование, не решив поставленной задачи уничтожения партизанских соединений, прервало операцию «Рюбецаль» ввиду необходимости срочной переброски самых боеспособных частей на защиту восточных рубежей Сербии из-за перехода Румынии на сторону антигитлеровской коалиции. Как заключает Клаус Шмидер, «Рюбецаль» потерпела аналогичный провал, как и операция «Сорвиголова». Вследствие немецких неудач ОГД, 1-й Пролетарский и 12-й Воеводинский корпус вступили в битву за Сербию и достигли политической победы над своим главным внутриюгославским противником — ЮВуО — разбив в середине сентября наиболее важные четнические части на Еловой горе. В результате начавшегося 28 сентября наступления из Румынии войск 3-го Украинского фронта немецкие войска, сосредоточенные к тому времени в Северной и Восточной Сербии, были разгромлены и 20 октября освобождена югославская столица Белград^[180][184].

В сентябре 1944 года руководство «зеленашей» во главе с Крсто Поповичем, опасаясь мести четников, перешло в подполье. Поскольку к тому времени сторонники ЦФС массово вступили в ряды НОД, Крсто Попович пытался тоже вести переговоры с партизанским командованием через своего бывшего соратника генерала НОАЮ Саву Челебича^[серб.], чтобы и самому переметнуться на их сторону. Однако Президиум ЧАСНО на заседании 29 сентября и 9 октября заключил, что Крсто Попович является военным преступником и с ним и его ближайшими соратниками не может быть никаких переговоров. В операциях по освобождению Цетине и черногорского побережья подразделения НОАЮ захватили многих членов руководства ЦФС, а Крсто Попович с небольшой группой своих людей укрылся в лесах. Одна незначительная группа вооружённых «зеленашей» бежала в НГХ, а оттуда в Словению. На этом федералистское движение в Черногории окончательно прекратило своё существование. Впоследствии Крсто Попович и его группа были ликвидированы после войны как преступники^[185][186].

Осенью 1944 года начались бои за окончательное освобождение Черногории. Действиям 2-го ударного корпуса способствовало уменьшение численности немецких войск и деморализация коллаборационистских и четнических сил. Части Приморской оперативной группы освободили Никшич 18 сентября, Херцег-Нови 28 октября, Цетине 13 ноября, а к концу ноября — Боку Которскую и всё Черногорское Приморье, включая Улцинь. Только Даниловград, Подгорица и окрестности оставались под контролем немецкого 21-го горного армейского корпуса, стянувшего сюда свои части из Албании, Греции и Македонии. Здесь же собрались четники Джуришича^[6][187].

В начале ноября командование 21-го ГАК планировало прорываться через Никшич и Требине в Мостар, чтобы оттуда добраться до Сараева и соединиться с группой армий «Е». Однако партизаны после десяти дней боёв в районе Даниловграда сорвали этот план своей устойчивой обороной^[188][189]. Теперь 21-й ГАК, насчитывавший примерно 50 000 человек, вынужден был пробиваться на соединение с частями группы армий «Е», движущимися из Косова, по единственному оставшемуся для него более длинному маршруту: узкой горной дороге в Санджак, протянувшейся к северу от Подгорицы через Колашин, каньоны Тары и Лима, Приеполе и оттуда в Вишеград и Сараево^[190][189].

Верховный штаб НОАЮ понимал геостратегическое значение Санджака и уже в конце сентября 1944 года возвратил туда из Западной Сербии 37-ю Санджакскую дивизию. Без немецкой поддержки четники и ополчение фон Кремплера «просто рассеялись» и дивизия к середине октября заняла район Сьеница — Плевля — Горажде — Вишеград. Именно через этот район теперь пролегал путь отступления группы армий «Е» и её командующий Александер Лёр приложил все усилия, чтобы закрепить его за собой. Когда немцы достигли Лима в районе Приеполя, их части столкнулись с ожесточённым партизанским сопротивлением. Попытка немцев открыть дорогу через Плевлю и Ябуку^[серб.] в Чайниче была сорвана энергичной обороной 3-й Санджакской бригады. Две другие бригады 37-й дивизии заняли позиции вдоль восточного края дороги Сьеница — Приеполе — Прибой и перекрыли движение ночными засадами и диверсиями. 14 ноября немецкий авангард пробился в Вишеград и начал строительство понтона через Дрину. Пять дней спустя он встретился на полпути между Соколацем и Рогатицей с батальоном 7-й дивизии СС, прибывшим из Сараева. Это событие послужило сигналом начала завершающей фазы отхода 21-го корпуса. 22 ноября Лёр приказал 91-му армейскому корпусу помочь прорыву 21-го горного корпуса^[191].

В тот же день части немецкой 297-й пехотной дивизии 21-го ГАК пересекли Морачу у Биоче^[серб.] и начали медленное восхождение на плато Вьетерник. 3-я ударная дивизия имела в этом секторе всего две бригады и пару орудий, но малочисленность её сил частично компенсировалась естественной прочностью оборонительной позиции. Проявляя мужество и стойкость, черногорцы держали оборону в течение почти двух недель ожесточённых боёв. К 5 декабря стойкость партизан достигла предела, так как в дополнение к боевым потерям их ряды «выкашивали» обморожения (немцы также страдали от этой проблемы, но в меньших масштабах). В этой обстановке командованию НОАЮ не оставалось ничего другого, как приказать 3-й ударной дивизии отступить и ограничить действия огневыми атаками и засадами против проходящих вражеских колонн. В это время на севере 22-я пехотная дивизия 91-го армейского корпуса заняла долину Лима между Приеполе и Биело-Поле и начала отвлекающую атаку в направлении Беране. Этот манёвр оттянул все партизанские резервы. Затем основная часть дивизии овладела 8 декабря Мойковацем. Этим путь отхода 21-го ГАК был практически расчищен. С этого момента главным врагом немцев стали самолёты западных союзников, которые бомбили их с начала кампании, если позволяли погодные условия. 19 декабря 22-я пехотная дивизия установила контакт с 297-й дивизией на полпути между Мойковацем и Колашином. В тот же день немецкий арьергард покинул Подгорицу. За исключением стычек с подразделениями 2-го ударного корпуса, который теперь включал две дивизии албанских партизан, отправленных Энвером Ходжей в знак его интернационалистской солидарноости, оставшаяся часть пути немцев к Дрине прошла в основном без происшествий. Группа армий «Е» сохраняла плацдарм на восточном берегу Дрины, пока последние конвои не отправились в Сараево в середине января 1945 года^[192]. 4 января 1945 года был освобождён последний черногорский город Биело-Поле ^[6][193]

Осенью 1944 года Гражданская война против НОАЮ была четниками практически проиграна. Видя безысходность своего положения, в конце сентября группа четнических старших командиров во главе с командующим силами ЮВуО в Санджаке и Юго-Западной Сербии Воиславом Лукачевичем откололась от Михайловича и сформировала так называемую Независимую группу национального сопротивления (НГНС) численностью около 4500 человек. Ожидая «неминуемой высадки союзников», Лукачевич начал военные действия против немцев и квислинговских формирований и предложил Джуришичу совместно участвовать в операциях против немцев. Одновременно он попытался заключить перемирие с НОАЮ. Однако сотрудничество с группировкой Лукачевича не входило в планы коммунистического руководства новой Югославии. По приказу Тито 29-я Герцеговинская дивизия атаковала НГНС 25 сентября и в течение нескольких дней заняла четнический опорный пункт Билечу, а затем полностью разгромила силы Лукачевича в южной Герцеговине^{[194][195][196]}. Пример Лукачевича показал Джуришичу, что единственным способом спастись от мести партизан оставалось добраться до западной зоны оккупации^{[К 17][196]}.

Вместе с тем, подчинившись приказу Михайловича от 22 ноября 1944 года^[198], части черногорских четников, насчитывающие около 7000 человек и около 3000 членов их семей, во главе с Павле Джуришичем последовали 6 декабря 1944 года за немецким 21-м армейским корпусом тяжёлым и изнурительным зимним маршем из Подгорицы через долины Тары и Лима, а затем через боснийские горы в Северо-Восточную Боснию. В середине февраля 1945 года крайне измотанное, неспособное к дальнейшему движению, не говоря о каких-либо серьёзных действиях, войско Джуришича прибыло на Требаву^[199]. Джуришич вскоре выяснил, что у Михайловича не было не только каких-либо устойчивых каналов связи с западными союзниками, но и плана по сохранению армии, а потому отделился от своего бывшего командира и направился со своими людьми в Словению, чтобы объединиться с четниками Джуича, Евджевича и Сербским добровольческим корпусом Лётича. Чтобы обеспечить безопасный проход через территорию НГХ, Джуришич заключил в Добое в марте 1945 года соглашение с союзником Павелича Дрлевичем, согласно которому созданное Дрлевичем в Загребе в середине 1944 года Черногорское государственное вече объявлялось высшим органом власти черногорцев в эмиграции, войско Джуришича переходило под верховное главнокомандование Дрлевича в качестве Черногорской народной армии (ЦНВ), а Джуришич становился её оперативным командующим. Как только стало ясно, что четники не собираются выполнять принятые обязательства, усташи устроили им 4—5 апреля засаду на Лиевче-Поле. В бою несколько сотен четников были убиты, а остальные сдались в плен и, предпочитая сохранить себе жизнь, вступили в ЦНВ. Джуришича и более 130 его офицеров усташи казнили в концентрационных лагерях в Ясеноваце и Стара-Градишке. Во время последующего отступления через Словению в мае 1945 года несколько сотен черногорских четников — членов ЦНВ — погибли в боях с партизанами, часть была захвачена в плен в боях, а несколько большая часть, сумевшая прорваться в Австрию, была разоружена и передана югославским войскам британскими союзниками. Наименьшее количество черногорских четников добровольно сдались партизанам на словенской земле. Югославская армия подвергла пленных массовым ликвидациям, в большинстве случаев без суда. В итоге было казнено около 3000 человек^{[200][201][202][203]}. Секула Дрлевич и ряд его командиров были схвачены и убиты в Австрии четниками их собственной армии во время мятежа, случившегося в ходе капитуляции квислинговских войск^[204][205].

Итогом освободительной и революционной войны в Черногории в период 1941—1945 годов стало обретение ею статуса федеральной республики в составе Федеративной народной республики Югославия благодаря ключевой роли черногорских партизан, жертвам и ущербу, понесённым в борьбе с оккупантами и противниками руководимого КПЮ народно-освобобительного движения^[206].

Послевоенная перепись населения выявила 18 573 погибших членов народно-освободительного движения Черногории, жертв фашистского террора и гражданских лиц. Это число не включало потери сторон, которых послевоенные власти считали вражескими. Однако согласно последним исследованиям, за период 1941—1945 годов в Черногории погибло или было расстреляно оккупантами 40,5 тысяч человек, что составляет около 10 % населения по состоянию на 1941 год. Около 6 тысяч детей остались сиротами, 65 тысяч потеряли кормильца. Если добавить к этим данным цифру в 95 тысяч человек, находившихся в тюрьмах и лагерях, а также жертв в рядах коллаборационистских войск и 26 тысяч инвалидов войны, то в Черногории не было ни одной семьи, которая не пережила бы утраты близких или не пострадала бы в большей или меньшей степени за четыре военных года. По данным государственной статистики, 32 % населения Черногории считались жертвами войны и оккупационного террора. Согласно демографическим оценкам если бы не было войны, то численность населения Черногории в 1945 году была бы на 80—90 тысяч человек больше, чем в 1941 году^[207]. Общие демографические потери Черногории оцениваются в около 103 тысячи человек^[206]. Ущерб от войны оценивался в 43 миллиарда 813 миллионов динаров^[7].

По заключению историка Шербо Растодера^[англ.], Черногорию в годы Второй мировой войны характеризовали сочетание сильного революционного и, в то же время, контрреволюционного движения, массового сопротивления оккупантам и одновременно сотрудничесва с ними. И всё же, благодаря победившему партизанскому движению, Черногория вошла в состав федеративной Югославии «с огромным моральным капиталом», включающим самое массовое в европейском масштабе восстание 1941 года, 1850 командиров-черногорцев в различных родах войск, треть (восемь) из 23 членов Верховного штаба НОАЮ. В конце 1944 года черногорцы командовали восемью из 18 партизанских корпусов, а среди партизанских генералов на конец войны 36 % были черногорцами (доля черногорцев в населении Югославии едва превышала 2 %)^[7]. В течение войны и после её окончания черногорцы были широко представлены в структуре КПЮ, а доля черногорских коммунистов в численности населения республики была выше, чем в любой другой земле Югославии^[206].

Народно-освободительное движение на территории Черногории носило массовый характер, а всего к концу войны в подразделениях НОАЮ суммарно приняли участие около 40 тысяч черногорских мужчин и женщин^[60]. Вместе с тем война создала большой политико-идеологический раскол среди населения Черногории, поделив его на сторонников партизан и четников. Не было ни одного вопроса, по которому обе стороны имели бы хотя бы примерно схожие точки зрения^[207]. За период 1941—1945 годов потери партизан составили около 14,5 тысяч человек. Приблизительно такими же были потери черногорских четников и других коллаборационистов^[7][206].

В новом послевоенном югославском территориальном устройстве Черногория пополнилась Которским заливом, который ранее никогда ей не принадлежал, а также вернула себе черногорскую половину Санджака^[206].

• Хлебникова, В. Б. Черногория  (рус.). Научно-образовательный портал «Большая российская энциклопедия». Дата обращения: 8 апреля 2024. Архивировано 23 января 2023 года.
• kvisling (хорв.). Hrvatska enciklopedija (mrežno izdanje). Leksikografski zavod Miroslav Krleža (2013. — 2024). Дата обращения: 28 августа 2024.
• Crna Gora 1944 (босн.). Javna ustanova Muzej II zasjedanja AVNOJ-a. Дата обращения: 3 июля 2024.
• Самарџић, Милослав^[серб.]. Црногорски четници (серия фотографий черногорских четников, 1942 год) (серб.). «Погледи^[серб.]» (3 августа 2013). Дата обращения: 30 июня 2024. Архивировано 30 июня 2024 года.
• Werhas, Mario. Okupacija Crne Gore i Sandžaka (хорв.). Vojna povijest^[хорв.]. Večernji list (28 января 2020). Дата обращения: 13 апреля 2024.
• Werhas, Mario. Crna Gora i Sandžak u Drugom svjetskom ratu (хорв.). Vojna povijest^[хорв.]. Večernji list (29 января 2020). Дата обращения: 11 апреля 2024.