Экономическая реформа 1965 года в СССР

Экономи́ческая рефо́рма 1965 года в СССР — реформа экономической политики Советского Союза, проводившаяся с 1965 по конец 1960-х годов. Реформа проводилась в годы правления Брежнева. Реформа 1965 года не посягала на директивную экономику, но расширяла самостоятельность предприятий, предоставляла им возможность распоряжаться прибылью и предусматривала механизмы материального стимулирования производителей в результатах и качестве труда. В рамках «хозрасчётного планирования» важнейшим показателем, по которому оценивалась деятельность предприятий, становилась их рентабельность; множество ранее обязательных к исполнению предприятиями плановых показателей было отменено. Были упразднены территориальные совнархозы, созданные в ходе реформы 1957 года, и вновь учреждена система отраслевых министерств.

«Хозяйственная реформа», запущенная после отставки Никиты Хрущёва, была призвана решить в долгосрочном плане системные проблемы в экономике, ставшие особенно острыми в 1964 году. «Золотая» восьмая пятилетка 1966—1970 годов показала чрезвычайно высокий экономический рост. Тем не менее, к началу 1970-х годов реформа была свёрнута; советская экономика вернулась к жесткому директивному планированию. Реформу в последующие годы также называли «косыгинской» — по имени председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина, руководившего её проведением; в западной литературе также встречалось название «либермановская» — по имени экономиста Евсея Либермана, подготовившего научное обоснование реформы^[1].

На протяжении 1950-х годов экономика СССР росла исключительно высокими темпами — в среднем на 10,5 % в год^[2]. На рубеже пятидесятых-шестидесятых годов этот рост замедлился: уже задания шестой пятилетки по ряду показателей не были выполнены. Темпы прироста производительности труда и снижения себестоимости промышленной продукции оказались гораздо меньше, чем в пятую пятилетку^[3]. Несмотря на эти тревожные признаки, семилетний план (1959—1965) ставил чрезвычайно амбициозные цели по росту экономики — она должна была вырасти на 80 %, а промышленность, в том числе машиностроение — в 2 раза; для промышленных отраслей это означало рост на 13-14 % в год. Такие планы нельзя было реализовать за счёт увеличения численности занятых — их предполагалось осуществить за счет роста производительности труда и других мер по повышению эффективности производства. Фактически к 1965 году планы не были выполнены — хотя национальный доход и объём промышленной продукции за семилетку и выросли, показатели прироста оказался ниже заявленных в Программе КПСС и семилетнем плане^[4].

В 1963 году среднегодовой темп прироста национального дохода снизился до 4 % против 12 % в середине 1950-х годов; среднегодовой рост производительности труда в первой половине 1964 года составил лишь 4 % против 7-8 % в пятой пятилетке. В сельском хозяйстве прирост объёмов продукции в семилетке составил лишь 14 % вместо изначально запланированных 70 %^[2]. Согласно докладу Президиума Академии наук СССР председателю Совмина СССР Алексею Косыгину, подготовленному в декабре 1964 года, в группе промышленности Б (производство потребительских товаров и услуг) падение роста составляло 40 % — с 9,3 % в 1954 году до 6,5 % в 1963; в сельском хозяйстве рост в 1963 году достиг нулевой отметки; прирост капитальных вложений за десять лет сократился в четыре раза — с 15 % до 4 %^[2]. Несмотря на рост экономики в целом и предыдущие надежды советского руководства «догнать и перегнать США», национальный доход СССР составлял лишь 53 % от американского; производительность труда была низкой — как из-за технического отставания, так и из-за «человеческого фактора» — более низкой квалификации рабочих, воровства и «бесхозяйственности», неразумных трат ресурсов из-за отсутствия «хозяйского» отношения к ним^[2]. Замедление экономического роста сказывалось на социально-экономическом положении страны: резко замедлился рост уровня жизни населения, увеличился товарный дефицит, усилилась инфляция, ухудшилось качество многих видов продукции. Недовольство экономическим положением охватывало все большие слои населения и сопровождалось появлением оппозиционных политических настроений^[5]. В 1964 году возник дефицит хлеба, и СССР впервые со времен революции 1917 года столкнулся с массовыми городскими беспорядками — «хлебными» и «базарными» бунтами — и также впервые был вынужден закупать зерно за границей^[2].

По мнению историка Николая Митрохина, ухудшение экономической ситуации в 1962—1964 годах было сопряжено и с ошибками Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва, его чрезмерным упором на машиностроительную отрасль, многочисленными и непродуманными реформами политических и государственных институтов^[2]. В рамках неоднозначной экономической реформы 1957 года на замену отраслевым министерствам были созданы территориальные совнархозы, контролировавшие каждый на своей территории предприятия разных отраслей ^[6]. В начале 1960-х годов совнархозы были укрупнены, их количество стало меньше; в 1962 году был создан СНХ СССР, а в 1963 — Высший совет народного хозяйства СССР, «суперминистерство» с исключительно широкими функциями в области экономики. Эти крупные реорганизации проводились поспешно, усложняли и запутывали управление экономикой. Экономист Григорий Ханин рассматривал их как «рецентрализацию» управления экономикой, проводимую как ответ на фактическое невыполнение семилетнего плана и замедление роста экономики — в противовес «децентрализации» предыдущего десятилетия^[7].

В октябре 1964 года Никита Хрущёв был отправлен в отставку с поста Первого секретаря ЦК КПСС; его место занял Леонид Брежнев. Эта смена лидера была сопряжена и со сменой экономической политики: новое руководство желало решить накопившиеся экономические проблемы в долгосрочной перспективе^[2].

Идеи «хозяйственной реформы» были подготовлены в первой половине 1960-х годов в ходе экономической дискуссии, возникшей после публикации в 1962 году в газете «Правда» статьи профессора Харьковского инженерно-экономического института и Харьковского государственного университета Евсея Либермана «План, прибыль, премия»^[8]. Хотя Либерман и был представителем провинциального вуза^[9], он принадлежал к достаточно влиятельной в тот период харьковской школе экономистов, связанной с выдвинувшейся во времена Хрущёва «харьковской» группой в партийно-государственном аппарате. Выходцы из Харькова, в том числе бывшие ученики и коллеги Либермана из тех же самых харьковских вузов, занимали ряд высоких партийных и академических должностей и в УССР, и в Москве — это придавало Либерману авторитет и позволяло его идеям быть услышанными. Ещё во второй половине 1950-х годов Либерман опубликовал две статьи об экономическом стимулировании предприятий в журнале «Коммунист» — Алексей Румянцев, главный редактор этого издания в 1954—1958 годах, ранее тоже учился и преподавал в харьковских вузах^[10].

«План, прибыль, премия» предлагала решение одной из задач, поставленных в Программе КПСС 1961 года — обеспечении эффективности производства. Для этого Либерман формулировал следующие меры^[8][10]:

• Сократить число плановых показателей, спускаемых предприятиям сверху, до трёх самых важных: номенклатуры производимой продукции, её объёма и сроков поставок; более конкретные планы предприятия должны составлять себе сами.
• Сделать критериями работы предприятий только рентабельность (соотношение прибыли к производственным фондам) и выполнение планового задания; премировать предприятия за высокую рентабельность так, чтобы премия прямо зависела от прибыльности.
• Создать на предприятиях единые фонды материального поощрения — коллективного и личного — наполняемые из премий за рентабельность.
• Стимулировать предприятия вводить новую продукцию, установив гибкое ценообразование — так, чтобы предприятия были заинтересованы в выпуске более новой и более высокорентабельной продукции.

Показатели прибыли и рентабельности традиционно связывались с капиталистической рыночной экономикой, и такой упор на них для советской экономики был новым и необычным^[11]. Тема ценообразования в 1962 году была политизированной и болезненной — повышение цен в мае этого года вызвало недовольство населения, в том числе протесты в Новочеркасске; впрочем, статья Либермана ничего не говорила об интересах населения, рассматривая ценообразование только применительно к государственным предприятиям^[10].

Либерман проводил свои исследования на базе предприятий машиностроения и лёгкой промышленности, для которых были характерны высокие показатели прибыльности и постоянная необходимость в выпуске новых моделей продукции; они были менее пригодными для других отраслей промышленности, таких, как пищевая — впрочем, для Хрущёва именно машиностроительная отрасль была приоритетной. Концепция Либермана резко повышала роль директоров и высшего управленческого персонала предприятий, которые теперь должны были брать за себя ответственность за достижение нужных показателей, а не опираться на инструкции и нормативы, пересылаемые предприятиям вышестоящими органами^[10].

В поддержку взглядов Либермана выступил авторитетный академик Василий Немчинов — в 1963 году он опубликовал брошюру «О дальнейшем совершенствовании планирования и управления народным хозяйством», а в 1964 опубликовал в «Коммунисте» аналогичную по содержанию статью «Социалистическое хозяйствование и планирование производства»^[12]. Немчинов критиковал существующий хозяйственный механизм и предлагал обширный проект перехода к «хозрасчётному планированию» — расширению товарно-денежных отношений и децентрализации экономики; в число этих предложений, помимо повышения роли прибыли и рентабельности в оценке деятельности предприятий, входило формирование государственного заказа на конкурсных началах, новые методы ценообразования, свободная торговля средствами производства между предприятиями вместо привычного материально-технического снабжения^[13]. В 1964—1965 годах в советской печати шла особенно оживлённая дискуссия об отходе от детального административного управления в пользу хозяйственной самостоятельности предприятий и увеличения роли прибыли; со статьями и книгами на эту тему выступали как экономисты и хозяйственники — Евсей Либерман, Лев Леонтьев, председатель Государственного комитета СССР по торговле Александр Струев — так и пользовавшиеся научным авторитетом «технари» — академик Вадим Трапезников и авиаконструктор Олег Антонов. Эта дискуссия убедила часть советского хозяйственного руководства в целесообразности расширения товарно-денежных отношений^[14].

В 1964 году было запущено несколько экономических экспериментов — в лёгкой промышленности и в грузовых автоперевозках; из этих отраслей экономики первая особенно страдала из-за низкого качества продукции и неудовлетворительного ассортимента, вторая — из-за неэффективности и приписках для её скрытия. Так, два швейных объединения, московская «Большевичка» и горьковский «Маяк», получили право работать по заказам торговли; в 1965 году эти эксперименты были расширены и на другие предприятия в европейской части СССР. Участвовавшие в эксперименте предприятия могли сами устанавливать себе планы по объёму производства и номенклатуре продукции; единственным директивным показателем для них оставалась прибыль. Работа переведенных на новую систему предприятий оценивалась по выполнению принятых ими планов перед торговыми предприятиями и плана по прибыли. Эксперимент с грузовыми автоперевозками, также расширенный в 1965 году, к 1967 году был прекращён — автоперевозчики стали лучше удовлетворять потребности клиентов, но потеряли интерес к припискам, что снижало показатели грузооборота на бумаге^[15].

Реализуемая после отстранения от власти Н. С. Хрущёва реформа представлялась как разрыв с проявлениями присущего советской экономической политике второй половины 1950-х — начала 1960-х годов «субъективизма» и «прожектёрства», практикой административных и волевых решений. Декларировалось повышение научного уровня руководства экономикой, основанного на законах политэкономии социализма. Проведение реформы осуществлялось под руководством Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина.

Реформа вводилась в действие группой постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР, распространявших её положения на отдельные отрасли и секторы народного хозяйства:

• «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» (Постановление сентябрьского 1965 г. Пленума ЦК КПСС)^[16]
• «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» (постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 4 октября 1965 г.)
• «Положение о социалистическом государственном производственном предприятии», утверждено СМ СССР 4 октября 1965 г.^[17]
• «О мерах по дальнейшему улучшению кредитования и расчётов в народном хозяйстве и повышению роли кредита в стимулировании производства» (постановление СМ СССР от 3 апреля 1967 г.)
• «О переводе совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий на полный хозяйственный расчёт» (13 апреля 1967 г.)^[18]
• «О переводе предприятий Министерства гражданской авиации на новую систему планирования и экономического стимулирования» (от 7 июня 1967 г.)^[19]
• «О переводе железных дорог Министерства путей сообщения на новую систему планирования и экономического стимулирования» (от 23 июня 1967 г.)^[20]
• «О переводе предприятий Министерства морского флота на новую систему планирования и экономического стимулирования» (от 7 июля 1967 г.)^[21]
• «О переводе предприятий речного транспорта союзных республик на новую систему планирования и экономического стимулирования» (7 июля 1967 г.)^[22]
• «О переводе эксплуатационных предприятий и производственно-технических управлений связи системы Министерства связи СССР на новую систему планирования и экономического стимулирования» (8 июля 1968 г.)^[23]
• «О совершенствовании планирования и капитального строительства и об усилении экономического стимулирования строительного производства» (28 мая 1969 г.)^[24]

Реформа представляла собой комплекс из пяти групп следующих мероприятий.

• Ликвидировались органы территориального хозяйственного управления и планирования — советы народного хозяйства, созданные в 1957 г., предприятия становились основной хозяйственной единицей. Восстанавливалась система отраслевого управления промышленностью, общесоюзные, союзно-республиканские и республиканские министерства и ведомства.
• Сокращалось количество директивных плановых показателей (с 30 до 9). Действующими оставались показатели по: общему объёму продукции в действующих оптовых ценах; важнейшей продукции в натуральном измерении; общему фонду заработной платы; общей суммы прибыли и рентабельности, выраженной как отношение прибыли к сумме основных фондов и нормируемых оборотных средств; платежам в бюджет и ассигнованиям из бюджета; общему объёму капитальных вложений; заданий по внедрению новой техники; объёму поставок сырья, материалов и оборудования.
• Расширялась хозяйственная самостоятельность предприятий. Предприятия обязаны были самостоятельно определять детальную номенклатуру и ассортимент продукции, за счёт собственных средств осуществлять инвестиции в производство, устанавливать долговременные договорные связи с поставщиками и потребителями, определять численность персонала, размеры его материального поощрения. За невыполнение договорных обязательств предприятия подвергались финансовым санкциям, усиливалось значение хозяйственного арбитража.
• Ключевое значение придавалось интегральным показателям экономической эффективности производства — прибыли и рентабельности. За счёт прибыли предприятия получали возможность формировать ряд фондов — фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурного назначения, жилищного строительства, др. Использовать фонды предприятия могли по своему усмотрению (разумеется, в рамках существующего законодательства).
• Ценовая политика: оптовая цена реализации должна была обеспечивать предприятию заданную рентабельность производства. Вводились нормативы длительного действия — не подлежащие пересмотру в течение определённого периода нормы плановой себестоимости продукции.

В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию повышались в 1,5-2 раза, вводилась льготная оплата сверхпланового урожая, снижались цены на запчасти и технику, уменьшились ставки подоходного налога на крестьян.

Новая система народнохозяйственного планирования была закреплена в статье 16 Конституции СССР 1977 года:

Экономика СССР составляет единый народнохозяйственный комплекс, охватывающий все звенья общественного производства, распределения и обмена на территории страны. Руководство экономикой осуществляется на основе государственных планов экономического и социального развития, с учётом отраслевого и территориального принципов, при сочетании централизованного управления с хозяйственной самостоятельностью и инициативой предприятий, объединений и других организаций. При этом активно используется хозяйственный расчёт, прибыль, себестоимость, другие экономические рычаги и стимулы.

Основные мероприятия реформы были введены в действие на протяжении 8-й пятилетки (1966—1970 годы). К осени 1967 года по новой системе работали 5,5 тыс. предприятий (1/3 промышленной продукции, 45 % прибыли), к апрелю 1969 года — 32 тыс. предприятий (77 % продукции).

На протяжении пятилетки фиксировались рекордные темпы экономического роста. В 1966—1970 годах национальный доход в СССР рос в среднем на 7,8 % ежегодно^[25]. Был осуществлён ряд крупных хозяйственных проектов (создание Единой энергосистемы, внедрение автоматизированных систем управления на предприятиях, развитие гражданского автомобилестроения и пр.). Высокими были темпы роста жилищного строительства, развития социальной сферы, финансировавшихся за счёт средств предприятий. Объём промышленного производства вырос на 50 %^[26]. Было построено около 1900^[26] крупных предприятий, в том числе Волжский автозавод в Тольятти.

Реформа имела выраженный эффект разового привлечения резервов роста: повысилась скорость обращения в фазе «товар — деньги», уменьшилась «штурмовщина», увеличилась ритмичность поставок и расчётов, улучшалось использование основных фондов. Предприятия разрабатывали индивидуальные гибкие системы поощрения^[27].

В августе 1967 года на Щёкинском химическом комбинате был начат экономический эксперимент по проверке основных положений реформы, получивший известность как Щёкинский эксперимент.

Суть эксперимента заключалась во внедрении на предприятии элементов хозрасчёта с целью повышения производительности труда. В частности, предприятию был определён стабильный фонд зарплаты на 1967—1970 годы, а вся экономия этого фонда при повышении производительности труда и при сокращении числа работников оставалась в распоряжении коллектива предприятия^[28]. За два года такой работы число рабочих на комбинате сократилось на 870 человек, за 10 лет объём выпускаемой продукции вырос в 2,7 раза, производительность труда в 3,4 раза, почти в 4 раза повысилась рентабельность, расходы заработной платы на рубль товарной продукции снизились с 13,9 до 5 копеек^[28]. Через некоторое время эксперимент фактически прекратился — в 1976 году комбинат добился 143 % использования проектной мощности, но с планом не справился, что привело к лишению тринадцатой зарплаты и потере выплачиваемой надбавки^[28]. Этот опыт получил одобрение ЦК и в 1967—1969 годах щёкинский эксперимент был внедрён на многих предприятиях^[28]. Так, в составе Дальневосточного морского пароходства на начало 1975 года на 140 судах было высвобождено 730 человек, но сказался износ: пароходство за пятилетку сократилось на 20 судов, а поступило лишь три современных судна^[28].

В 1970-е годы Совет Министров и Госплан СССР приняли решения, призванные скорректировать выявившиеся негативные стороны реформированной хозяйственной системы — тенденцию к росту цен, стремление использовать максимально затратные схемы хозяйственных отношений (в том числе с принесением в жертву инновационного развития), обеспечивающие наиболее высокие показатели по т. н. «валовой выручке», поскольку именно этот показатель присутствовал в государственном плане.

Постановлением СМ СССР «О некоторых мерах по улучшению планирования и экономического стимулирования промышленного производства» от 21 июня 1971 года были восстановлены, начиная с 9-го пятилетнего плана 1971—1975 годов, директивные задания по росту производительности труда, в заданиях по реализации выделялся объём новой продукции.

В 1970-е годы многоступенчатая система управления промышленностью была заменена на двух- и трёхзвенную (министерство — объединение — предприятие; министерство — хозрасчётный комбинат — шахтоуправление). Соответственно, были перераспределены и децентрализованы функции управления и планирования.

В 1970 году существовало 608 объединений (6,2 % занятого персонала, 6,7 % реализуемой продукции), в 1977 году — 3670 объединений (45 % персонала, 44,3 % реализованной продукции), например: ЗИЛ, АЗЛК, Воскресенскцемент, Электросила, АвтоГАЗ, АвтоВАЗ, КамАЗ, Уралмаш, Позитрон, Большевичка.

Новообразованные объединения и комбинаты действовали на основах хозрасчёта, осуществляли основную инвестиционную деятельность, кооперировали хозяйственные связи предприятий. Министерствам отводилась роль проводника общей научно-технической политики. Резко сокращалось количество форм документации и показателей отчётности. Реорганизация сопровождалась значительным высвобождением управленческого персонала.

Были отмечены и негативные тенденции: быстрый износ основных средств без их своевременного обновления, уклон интереса к «сиюминутной» выгоде без заинтересованности в реализации стратегических целей, повышение криминализации отношений как внутри предприятий, так и между ними (расцвет «цеховиков»).

Постановлением ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов» от 12 июля 1979 года вводился новый плановый показатель чистой (нормативной) продукции, учитывавший вновь созданную стоимость — зарплата плюс усреднённая прибыль. Его задачей было остановить тенденцию к росту цен и затрат. Вводились поощрительные надбавки к цене на новую и высококачественную продукцию и стабильные долговременные нормативы для фондов экономического стимулирования. Расширялась практика составления целевых комплексных научно-технических, экономических и социальных программ развития регионов и производственно-территориальных комплексов, развитие получал принцип нормативов длительного действия.

В пореформенный период в экономике СССР происходил выраженный сдвиг в сторону интенсивных факторов экономического роста. Основным фактором роста было повышение производительности общественного труда и экономии живого труда, то есть уменьшалась роль основного экстенсивного фактора — увеличения числа занятых, — что было характерно для 1930—1940-х годов.

Во второй половине 1960-х — 1970-е годы реформа подверглась критике «слева» со стороны группы учёных, авторов т. н. системы оптимального функционирования экономики (СОФЭ). К ним относились директор Центрального экономико-математического института АН СССР Н. П. Федоренко, А. И. Каценелинбойген, С. С. Шаталин, И. Я. Бирман, поддержанные академиком Г. А. Арбатовым. Авторы СОФЭ в качестве альтернативы реформе предложили создать конструктивную экономико-математическую модель социалистической экономики. Будучи альтернативой «описательной» политической экономии, СОФЭ должна была полностью вытеснить товарное производство, заменив его системой экономико-математического планирования и учёта. Впервые СОФЭ была представлена на научно-теоретической конференции Института экономики АН СССР в 1967 году. СОФЭ находила поддержку в ЦЭМИ, Институте США и Канады, аппарате ЦК КПСС. Оппонентами выступали Совет Министров, Госплан, Институт экономики АН СССР: профессора Я. А. Кронрод и Н. А. Цаголов, Л. И. Абалкин.

Несостоятельность СОФЭ была признана расширенным совещанием Госплана СССР с участием ведущих учёных-экономистов в 1970 году^[30]. Политизируя вопрос, сторонники СОФЭ ставили в вину Косыгину заигрывание с Западом, непростительные уступки ему, «предательство» социализма, «перетаскивание» на советскую почву чуждых народу идей, чем содействовали торможению и определённому затуханию реформаторских усилий^[31].

Среди причин «захлёбывания» реформы обычно приводятся сопротивление консервативной части Политбюро ЦК (негативную позицию по отношению к реформе занимал председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный), а также ужесточение внутриполитического курса под влиянием Пражской весны 1968 года^[32]. По воспоминаниям заместителя Косыгина Н. К. Байбакова, особенно негативную роль играло внутриаппаратное соперничество между А. Н. Косыгиным и его замом Н. А. Тихоновым^[33]. Контрпродуктивными были разногласия между Совмином, Госпланом СССР, с одной стороны, и Министерством обороны — с другой. Маршал Д. Ф. Устинов выступал за постоянный рост военных расходов, против увеличения которых выступали Косыгин и Байбаков.

Неблагоприятным фактором для развития реформ мог также быть рост поступлений от экспорта нефти (так, открытое в 1965 году Самотлорское нефтяное месторождение было пущено в эксплуатацию через четыре года, а нефтяной кризис 1973 года поднял цены на нефть во много раз), позволивший консервативному крылу советского руководства маскировать экономические проблемы СССР, в частности покрывать дефицит продовольствия за счёт поставок по импорту: закупок кормового зерна в Канаде и мороженой говядины и китового мяса в Австралии^[].

А. Н. Косыгину приписываются слова, сказанные в беседе с главой правительства Чехословакии Любомиром Штроугалом в 1971 году: «Ничего не осталось. Всё рухнуло. Все работы остановлены, а реформы попали в руки людей, которые их вообще не хотят… Реформу торпедируют. Людей, с которыми я разрабатывал материалы съезда, уже отстранили, а призвали совсем других. И я уже ничего не жду»^[34].

Л. И. Брежнев в узком кругу выcказывался более откровенно: «Да вы что, какие реформы. Я чихнуть даже боюсь громко. Не дай бог, камушек покатится, а за ним лавина… Экономические свободы повлекут хаос. Такое начнется. Перережут друг друга»^[35].

Оценивая итоги реформы, в частности, феномен «замедления темпов роста» в 1970—1980-е годы, следует принимать во внимание ряд факторов, влиявших на темп и качество экономического развития:

• исчерпание экстенсивных факторов роста, прежде всего, из-за исчерпания резервов мобильной рабочей силы и снижения экономической отдачи от увеличения занятости (из-за технологического застоя, вызванного изначально заложенным в реформе отсутствием стимула к снижению себестоимости, и негибкого планового характера сферы услуг);
• необходимость прямого и косвенного дотирования неэффективных предприятий, отраслей и экономик отдельных территорий, вызванная усилением ведомственного и территориального лоббизма и стремлением союзного руководства избегать непопулярных решений;
• социальные программы 1970-х годов (сокращение рабочего времени, рост доходов населения)^[36];
• затратные программы хозяйственного развития Сибири и Дальнего Востока, не давшие ожидавшейся валовой прибыли в краткосрочном периоде;
• крайне затратную программу развития вооружённых сил Брежнева—Гречко—Горшкова^[37];
• кредиты СССР странам третьего мира в рамках борьбы за влияние в мире (Африка, Ближневосточный конфликт и пр.).

В ходе реформы в СССР была сделана неудачная попытка перехода к интенсивному экономическому росту, само понятие экономической эффективности (выраженное в показателе валовой прибыли предприятия) создало условия для попыток децентрализации хозяйственной жизни.

Наработки реформы 1965 года использовались при подготовке экономической реформы 1987—1988 годов, в том числе Закона «О государственном предприятии».

Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон в книге «Почему одни страны богатые, а другие бедные», проанализировав реформы, пришли к выводу, что они были обречены на неудачу с самого начала. Первая причина этого состоит в том, что цены в плановой экономике были слабо связаны с реальной стоимостью товаров и услуг, а значит, невозможно было оценить и стоимость инноваций, без которых не происходит экономического развития. Вторая причина заключается в привязанности премиального фонда к размеру общего фонда заработной платы. Это привело к тому, что предприятия не хотели снижать фонд заработной платы, что означало отсутствие стимулов к механизации и автоматизации труда, которые неизбежно ведут к сокращению персонала. По мнению авторов, для достижения устойчивого экономического роста необходимо наличие у широких слоев населения стимулов к инновациям, которые обеспечивают непрерывность технологического прогресса, а это связано со свободой мысли и нестандартными идеями — то, чего советская власть допустить никак не могла. Потому причина провала не в сворачивании реформ или несовершенстве выбранных Косыгиным методов, а в принципиальной невозможности устойчивого развития при советской политической системе^[38].

• Экономическая реформа 1957 года в СССР
• Эксперимент в Акчи
• Чёрные субботы — увеличение раб. времени

• Косыгина реформа 1965 : [арх. 21 октября 2022] // Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов. — М. : Большая российская энциклопедия, 2004—2017.
• Ольсевич Ю. Я., Грегори П. Плановая система в ретроспективе: анализ и интервью с руководителями планирования СССР. — М., 2000.
• Упущенный шанс или последний клапан? (к 50-летию косыгинских реформ 1965 г.) / Под науч. ред. Р. М. Нуреева. — М.: КНОРУС, 2017. — 352 с.
• Ханин, Г.И. Экономика СССР в конце 30-х годов – 1987 год // Экономическая история России в новейшее время (рус.). — Новосибирск: Издательство Новосибирского государственного технического университета, 2008. — Т. 1. — 516 с. — ISBN 978-5-7782-0903-9.
• Митрохин, Н.А. Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах (рус.). — Москва: Новое литературное обозрение, 2023. — Т. 1. — (Historia Rossica). — ISBN 978-5-44-482091-9.
• Аджемоглу Д., Робинсон Дж. А. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты = Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty (2012). — М.: АСТ, 2016. — 693 с. — ISBN 978-5-17-092736-4.

• История несостоявшейся реформы
• Пихорович В. Д. Невостребованная альтернатива рыночной реформе 1965 года
• Нерешение актуальных задач отечественной элитой в середине XX века по О. А. Матвейчеву