Эстонизация

Перейти к навигацииПерейти к поиску

Эстониза́ция (эст. eestistamine) — политика властей Эстонии, направленная на усиление позиций эстонского языка и культуры в общественной жизни страны, а также один из видов языковой и этнокультурной ассимиляции, выраженный в попытках распространения среди неэстонского населения эстонского языка с последующим принятием эстонского этнического самосознания. В настоящее время эстонизация непосредственно связана с процессом дерусификации[1].

С 1989 года политика эстонских властей направлена на обеспечение доминирования этнических эстонцев, эстонского языка и культуры во всех сферах общественной жизни, в результате чего создаются условия для ассимиляции некоренного населения Эстонии.

После восстановления независимости страны, с 1992 года в Эстонии проводится этноцентристская политика развития государства. Так, эстонский парламент отказался автоматически предоставлять гражданство приехавшим в Эстонию в советское время лицам и их потомкам, классифицировав их как «неграждан» и исключив из политической жизни страны (за исключением активного избирательного права на местных выборах[2])[3].

Предыстория

В Российской империи крупными национальными меньшинствами были немецкие и русские жители Эстляндии и Северной Лифляндии. Русское население не превышало 5 % от общей численности и представляло преимущественно военных и интеллигенцию. Доля немцев по переписи 1881 года составляла около 5,3 %. Также в регионе проживала небольшая часть шведов еще со времён Шведского господства. На территории Эстляндской и Лифляндской губернии активно проводилась политика русификации.

Эстония 1918—1940 годов

В Первой Эстонской Республике русские представляли в основном сельское население, в городах жили белоэмигранты и беженцы из Советской России (всего до 8 % населения[4]).

Основная статья: Кампания по эстонизации имён и фамилий (1920—1940)

В этот период была проведена компания по эстонизации имён и фамилий, которая в основном затронула эстонцев, ранее носивших немецкие фамилии и имена.

Советский период Эстонии

В составе СССР доля русского и другого неэстонского населения резко возросла, достигнув почти 40 % ко времени распада Советского Союза, большая часть из них была занята в промышленности[5]. В советский период языковая ситуация в Эстонии характеризовалась широким распространением эстонско-русского двуязычия и достаточно сильной позицией эстонского языка. Какие-либо формы государственной политики по ассимиляции эстонского населения, как и естественная ассимиляция эстонцев фактически отсутствовали.

В Эстонской ССР на эстонском языке развивались театр, литература, музыкальная культура, издавалась периодика, энциклопедические издания, функционировало радио- и телевещание. При этом эстонский язык был средством коммуникации для эстонцев, а русский — для существовавшего параллельно с эстонским русскоязычного сообщества. Политика миграции, как признаёт ряд исследователей, в СССР не ставила своей целью намеренной русификации, а тем более «этнических чисток, колонизации или других мер геноцида» в отношении коренного населения Прибалтики[6].

В то же время советская политика характеризовалась стремлением к построению гражданской идентичности (советского народа) на основе русского языка, и позитивной дискриминации коренного населения на их традиционной территории. Эта политика во многом стала причиной современной культурно-языковой политики Эстонии[7]. Кроме того, события в 1940-х годов в Эстонии оценивается как оккупация государства и как следствие весь советский период считается нелегитимным, то есть Эстонская Республика де-юре не прекращала своего существования в 1940 году, а следовательно послевоенные переселенцы не могут быть автоматически признаны её гражданами. Также национально-демографическая структура Эстонии, сложившаяся в советский период, представляла определённую угрозу для сохранения и развития эстонского языка и культуры в республике[8].

В современной Эстонии

После распада СССР и восстановления независимости Эстонии начался процесс формирования национального государства на основе эстонской культурной и языковой общности. Понятие гражданства в Эстонии стало равносильно понятию нации. В то же время большая часть населения прибывшая в республику в советский период и их потомков оказалась в статусе апатридов, так как власти расценивали присоединение Эстонии к СССР незаконным, отказывали в автоматическом получении гражданства для этих лиц[9]. Для «неграждан» была сформирована система интеграции в единую культурно-языковую общность через процедуру натурализации, по которой требовалось изучить основы эстонского языка, историю и культуру. Нежелание становиться хотя бы двуязычным препятствует включению жителей этих государств в государственную нацию с получением соответствующих прав. В. А. Тишков называет подобную политику, проводимую также и в некоторых других странах постсоветского пространства, «политикой этнического исключения», или же, фактически ассимиляции или непризнания особого группового статуса национальных меньшинств[10].

По мнению В. А. Тишкова и В. В. Степанова, дискриминационная политика в отношении «неграждан» проводилась в Эстонии с целью вызвать массовый отъезд неэстоноязычные населения из страны[9]. Но несмотря на проводимую нациольную политику страны «добровольной репатриации» меньшинств или их «политического сдерживания», неэстоноязычное население продолжает жить в стране и разделять общегосударственную лояльность, что вероятно является следствием сравнительно более благополучной экономической ситуации в странах Балтии[11]. Тем не менее, несмотря на отсутствие массовой миграции русскоязычного населения, политика натурализации эстонского государства в какой-то мере удалась, так с момента восстановления независимости доля неэстонцев перешла в разряд численно сокращающегося меньшинства[12]. Одним из результатов проводимой политики стал наметившийся в конце 1990-х годов в Эстонии (как и в Латвии), курс части так называемого русскоязычного населения на изучение официальных языков и намерение интегрироваться в местные гражданские сообщества, включая обретение гражданства. Для нынешнего поколения национальных меньшинств это означает существование в рамках «неассимилированного двуязычия и сохранения собственной культурной идентичности наряду с гражданской лояльностью». Хотя в целом полная ассимиляция эстонцами такой значительной по численности части населения, представляющей такие большие культуры, как, например, русская или украинская, вряд ли возможна в ближайшее время[10].

Языковая ассимиляция

Основные статьи: Русский язык в Эстонии и Образование в Эстонии

В результате государственной политики Эстонии процесс освоения русскими эстонского языка происходит достаточно энергично. Русский язык был определён как иностранный на уровне государства и на местном уровне (где носители русского составляют большинство). Дерусификации подверглись государственные учреждения, публичная сфера, сокращается число школ с преподаванием на русском языке, проводятся реформы, направленные на вытеснение русского языка из сферы образования. Постепенно русский язык становится языком преимущественно бытового общения. Тем не менее, русский язык и русская культура сохраняют сильные позиции. В 2004 году в Эстонии из 1,3 млн человек 0,5 млн активно владели русским языком[13].

Эстонизированные имена

См. также

Примечания

  1. ↑ Yiftachel O., Ghanem A. Understanding ‘ethnocratic’ regimes: the politics of seizing contested territories // Political Geography XX (2004). — Published by Elsevier Ltd., 2004. — С. 14. Архивировано 9 ноября 2013 года. (Дата обращения: 5 июня 2014)
  2. ↑ ERR, Оде Мария Пунамяэ | Саартс и Лауристин: лишение неграждан права голоса может принести больше вреда, чем пользы. ERR (10 апреля 2024). Дата обращения: 6 июля 2024. Архивировано 4 июня 2024 года.
  3. ↑ Yiftachel O., Ghanem A. Understanding ‘ethnocratic’ regimes: the politics of seizing contested territories // Political Geography XX (2004). — Published by Elsevier Ltd., 2004. — С. 15. Архивировано 9 ноября 2013 года. (Дата обращения: 5 июня 2014)
  4. ↑ Фурман Д. Е., Задорожнюк Э. Г. Притяжение Балтии (балтийские русские и балтийские культуры) // Мир России. 2004. Т. XIII. № 3. С. 98—130
  5. ↑ Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 379—380.
  6. ↑ Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 11—12.
  7. ↑ Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 376—377.
  8. ↑ Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 378—380.
  9. ↑ 1 2 Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 11.
  10. ↑ 1 2 Тишков, 1997, с. 136—137.
  11. ↑ Тишков В. А. Нулевой вариант для государств и этнических общностей. Институт этнологии и антропологии РАН. Научные труды. Архивировано 6 декабря 2014 года.
  12. ↑ Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 16.
  13. ↑ Полещук, Степанов, Тишков, 2013, с. 20—21.

Литература

  1. Aalto P. Constructing Post-Soviet Geopolitics in Estonia. Routledge, 2013. ISBN 1135294429. P. 122
  2. Тишков В. А. Феномен сепаратизма // Институт этнологии и антропологии РАН. Сайт директора, академика РАН В. А. Тишкова. — 1997. — С. 122—180.
  3. Полещук В. В., Степанов В. В., Тишков В. А. Европейские меньшинства и политизированные мифы в балтийском контексте. Заключение // Этническая политика в странах Балтии / отв. ред. В. В. Полещук, В. В. Степанов. — М.: Наука, 2013. — С. 9—24, 376—385. — 407 с. — ISBN 978-5-02-038044-8.

Ссылки