Пунин, Николай Николаевич

Николай Николаевич Пунин
Фотография Пунина после ареста, 1949
Дата рождения	16 (28) ноября 1888(1888-11-28)
Место рождения	Гельсингфорс, дер. Тюсьба Великое княжество Финляндское, Российская империя
Дата смерти	21 августа 1953(1953-08-21) (64 года)
Место смерти	Абезьский лагерь, Коми АССР, СССР
Гражданство (подданство)	Российская империя  СССР
Образование	Царскосельская гимназия (1907) историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета[вд] Институт истории СПбГУ
Род деятельности	искусствовед, прозаик, профессор
Годы творчества	1914—1950
Направление	история искусств, художественная критика
Жанр	филология
Медиафайлы на Викискладе

Никола́й Никола́евич Пу́нин (16 [28] ноября 1888, Гельсингфорс, Великое княжество Финляндское, Российская империя — 21 августа 1953, Абезьский лагерь, Коми АССР, РСФСР, СССР) — русский историк искусства, художественный критик^[1][2].

Родился в Гельсингфорсе (Хельсинки) в семье военного врача из мещан Николая Михайловича Пунина в 1888 году. Выпускник царскосельской гимназии 1907 года^[3] с серебряной медалью, учился у Иннокентия Анненского, который стал его первым идейным вдохновителем.

В 1907 году поступил в Петербургский университет на юридический факультет — в дальнейшем перевёлся на историко-филологический, окончив его в 1914 году по специальности история искусств с выпускным сочинением на тему «Черты античности в пейзаже Джотто» (под руководством профессора Д.В. Айналова).

С 1913 по 1916 — сотрудник «Аполлона», ради которого ему пришлось оставить университетскую карьеру. В этом журнале Пунин впервые пробует свои силы в качестве художественного критика: он пишет статью «К проблеме византийского искусства». В эти же годы участвует в редакции отдела искусства журнала «Северные записки», становится членом редакционной комиссии сборников «Русская икона»^[4].

С 1913 по 1917 год работал в Русском музее в качестве ученого регистратора по отделению древнерусской живописи. Пунин был приглашён на работу ещё студентом: фактически он стал одним из организаторов древнерусского отдела музея^[5].

После революции — комиссар при Русском музее и Государственном Эрмитаже.

В 1918—1919 годах заведовал Петроградским ИЗО Наркомпроса.

Вместе с В. Маяковским, О. Бриком и Э. Шталбергом входит в редакционный совет газеты «Искусство коммуны» (октябрь 1918 года)^[6].

С 1924 года был членом учёного совета и заведующим отделом общей идеологии Института художественной культуры (ГИНХУК)^[7].

В 1927 году возглавил отделение и создал экспозицию новейших течений в искусстве Русского музея.

В 1939 году ему была присвоена степень кандидата исторических наук. С 1942 года он был заведующим кафедрой западноевропейского искусства Института живописи, скульптуры и архитектуры, с 1944 года он был профессором кафедры всеобщей истории искусств исторического факультета ЛГУ, в 1944 году он был принят в Ленинградский союз художников^[7]. В ЛГУ читал курсы по истории западноевропейского искусства, истории русского искусства XIX века, курс анализа художественных произведений, спецкурсы о творчестве русских и западноевропейских мастеров. В это же время работал над докторской диссертацией по творчеству А. Иванова^[5].

Впервые арестовывался в 1921 году по делу «Петроградской боевой организации», однако был освобождён через два месяца за недоказанностью обвинения^[7][8].

В 1934 году был уволен из Русского музея. Был арестован 24 октября 1935 года вместе с Л. Н. Гумилёвым по обвинению в том, что «являлся участником и вдохновителем контрреволюционной террористической группы студентов»^[8][9]. Возлюбленная Пунина, Анна Ахматова, выехала в Москву и с помощью Бориса Пастернака сумела передать прошение в Кремль, после чего Пунин и Лев Гумилёв были освобождены^[9][10].

Войну встретил в Ленинграде с некоторой апатией и постоянно переживал страх смерти, не желая втягиваться в неё до последнего и испытывая чувство бессилия:

«Очень уговаривали меня ехать. Я бы поехал; ведь это в Самарканд. Но это значит втягиваться в войну, попасть в ее ритм, в ее жерло, а мне совсем как-то ни к чему война, и нет никакого у меня побуждения втягиваться в войну. Нет, я не еду. Лучше буду «удить серебряной удочкой» (прим. ред.: вести созерцательный образ жизни), пока можно. У меня такая сейчас тишина в сердце. Горит лампа. Тихо. Упо­кой, Боже, души, подымающиеся в эфир»…^[11]

К этому периоду Пунин практически полностью утратил прежнее воодушевление идеями революции. Если прежде записи в личном дневнике носили фрагментарный и спорадический характер, то теперь на страницах появляются обширные, ничем не завуалированные рассуждения на тему религиозного поиска, которые однако лишены всякой системности:

«И вот перед лицом всего этого я не стал «самим собой», я так и не мог собраться. Не то чтобы я растерялся, но живу в суете, правда, просто, но не торжественно и не на высотах. На это у меня не хватило сил. И если меня убьют сейчас или через несколько дней, я не подымусь в эфир в любви и покое. Я пред­стану там таким, каким я был в своих буднях: жадным и бес­цельным, скорее даже немного шумным и суетливым. От жиз­ни я мало устал, но и не стал более мудрым; так и не охватил ее, не научился созерцать ее в той неограниченности, которая только одна и дает правильное чувство отношений.<...> Я сейчас подумал: если бы были открыты церкви и тысячи молились, наверное, со слезами, в мерцающем сумраке, насколь­ко менее ощутима была бы та сухая железная среда, в которой мы теперь живем..»^[11]

Только уже после начала блокады Ленинграда, будучи тяжело больным, был эвакуирован в 1942 году вместе с Академией Художеств в Самарканд, где пробыл до лета 1944 года. После возвращения занимает должность профессора на только созданной кафедре всеобщей истории искусств ЛГУ.

Был арестован 26 августа 1949 года и по обвинению в террористических намерениях, контрреволюционной агитации, участии в контрреволюционной организации 22 февраля 1950 года был приговорён ОСО при МГБ СССР к 10 годам ИТЛ.

Причиной для заключения могли послужить негативные оценки современного советского искусства вместе с восхвалением западноевропейского модернизма. Так, член партбюро исторического факультета Г. В. Ефимов говорил:

«Пунин — не может быть руководителем на отделении. Я знаю, что им было брошено такое выражение в отношении ленинградских художников: — Пережили блокаду, переживем и это! Как же можно допустить руководить человека с такими взглядами?»^[12]

Подобные критические высказывания Пунина особенно широко стали обсуждаться в прессе, начиная с 1946 года, после знакового доклада «Импрессионизм и проблемы картины» и последующей дискуссии с одним из главных художников-соцреалистов В. А. Серовым, а также после выступления в защиту журналов «Звезда» и «Ленинград».

В заключении находился в Абезьском отделении Минлага, где и умер 21 августа 1953 года^[13].

Посмертно реабилитирован в 1957 году.

• Первая жена — Анна Евгеньевна, урождённая Аренс^[14], дочь генерала флота Евгения Ивановича Аренса,
  • Дочь — Ирина
• Вторая жена (неофициально) — поэтесса Анна Ахматова.
• Брат — Александр (1890—9.02.1942), биолог, преподаватель^[14], женат на Зое Евгеньевне Аренс, сестре Анны, у них дочь Ирина^[14].
• Брат — Леонид (1892—1916), поручик, известный партизан Первой мировой войны, Георгиевский кавалер, организатор и атаман отряда Особой важности при Главкоме Северным фронтом (с марта 1917 — отряд Особой важности имени Атамана Пунина)
• Брат — Лев (27.10.1897—5.03.1963), участник Первой мировой, Советско-финской и Отечественной войн, военный историк^[15].
• Сестра — Зинаида, во время Первой мировой войны — сестра милосердия.
• Племянник — Андрей Львович Пунин (1932—2020) — инженер-мостостроитель, историк архитектуры, заведующий кафедрой истории и теории архитектуры Санкт-Петербургского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина;

22 марта 2015 года в Санкт-Петербурге на фасаде дома 34 по набережной реки Фонтанки был установлен мемориальный знак «Последний адрес» Николая Николаевича Пунина^[16]. В память о Пунине Анна Ахматова написала:

И сердце то уже не отзовётся
На голос мой, ликуя и скорбя.
Всё кончено, и песнь моя несётся
В пустую ночь, где больше нет тебя.

• Андрей Рублев [Очерк]. Пг., 1915.
• Японская гравюра. Пг., 1916.
• Татлин (Против кубизма). Пг., 1920.
• Курс лекций по современному искусству. Пг., 1921.
• Владимир Васильевич Лебедев [Плакаты 1919-1921]. Л., 1928.
• История западноевропейского искусства (Живописи и скульптуры). Л., 1938^[7].

• Пунин Н. Н. Мир светел любовью: дневники и письма. — М., 2000.
• Карасик И. Н. Н. Пунин и «новое искусство» // Искусство XX века. Вопросы отечественного и зарубежного искусства / под ред. Н. Н. Калитиной Вып. 5 — СПб.: Санкт-Петербургский университет, 1996. — С. 57-68
• Филиппова И. И. Н. Н. Пунин о В. А. Гринберге / Война и художественная культура. Сб. докладов. — Курск: Из-во Курск. гос. пед. ун-та, 2000. с. 90-97.
• Rykov A. Avant-garde in the service of Stalinism: Nikolay Punin as art historian // Politica, poder estatal y la construccion de la Historia del Arte en Europa despues de 1945/ Politics, State Power and the Making of Art History in Europe after 1945/ Las Tesis. Madrid, 2015.
• Рыков А. В. Николай Пунин // Рыков А. В. Формализм. Социология искусства. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2016.
• Рыков А. В. Политика модернизма. Николай Пунин и Александр Блок // Перекресток искусств Россия-Запад (Труды исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета № 25). — СПб.., 2016. С. 177—184.
• Рыков А. В. Между консервативной революцией и большевизмом: тотальная эстетическая мобилизация Николая Пунина // Новое литературное обозрение № 140 (4/2016)
• Rykov A. V. Nikolay Punin’s Views on Art and Politics in the Early Soviet Period // The Social Sciences 2016 Vol.11 № 19 pp. 4745–4750 DOI: 10.3923/sscience.2016.4745.4750
• Rykov A. Between a Conservative Revolution and Bolshevism: Nikolai Punin’s Total Aesthetic Mobilization //Russian Studies in Literature, vol. 53, no. 2, 2017, pp. 147–171, DOI: 10.1080/10611975.2017.1400270

•  Могилы Льва Карсавина и Николая Пунина на мемориальном кладбище заключенных на станции Абезь в Республике Коми