Химерический антисемитизм

Перейти к навигацииПерейти к поиску

Химерический антисемитизм, оккультный антисемитизм — иррациональный антисемитизм, возникший в Средние века и выраженный в мифических представлениях о практиках еврейских общин, включая использование крови в ритуальных целях, ритуальные убийства, похищение христианских детей, осквернение гостии, отравление колодцев, колдовство распространение заразы, а также об особых связях с дьяволом, физиологических отличиях евреев от других людей и готовящемся ими заговоре против христиан и др.[1][2]. Связан с этнофобией и богословским антииудаизмом[1].

Юдензау, антисемитская гравюра XVIII века из Франкфурта-на-Майне

Понятие химерический антисемитизм введено в научный оборот американским медиевистом Гэвином Ленгмюром[1] в обширной и высоко оценённой научным сообществом монографии (1990)[3]. Историк Джон Клир использовал термин оккультный антисемитизм[1]. Введение термина греч. chimera было вызвано необходимостью отличать антииудаизм от антисемитизма и антисемитизм XIX—XX веков от средневековой христианской мифологии о евреях[1].

Вплоть до XI века в Европе в отношении к евреям преобладала относительная в сравнении с более поздним периодом терпимость. Однако с конца XI века, начиная с эпохи крестовых походов, враждебность к ним стала быстро расти. Согласно исследованиям американского историка Р. Ландеса (1997), это изменение произошло раньше, в начале XI века. Происходят кровавые погромы в прирейнских городах в период первых крестовых походов, истребление евреев во второй половине XII веках в Англии и Северной Франции, широко распространяются обвинения в ритуальных убийствах, кампании по сожжению Талмуда и погромы в XIII веке, изгнание евреев из большей части европейских стран в XIV—XV веках. Этим фактам европейской истории в научной литературе даются разные объяснения. Точка зрения Ленгмюра считается одной из самых убедительных[3].

Всякая религия является нерациональной, поскольку касается сверхъестественного и трансцендентного, которое не может быть установлено при помощи эмпирического опыта, но религия не обязательно иррациональна, поскольку она может соответствовать опыту и с пользой объяснять его. Иррациональными религиозными убеждениями являются убеждения, которые держатся вопреки тому, что люди знают и могут знать по стандартам своего общества. Этот подход позволил Ленгмюру строго разделить раннехристианские антиеврейские убеждения, рассматривавшие евреев и христиан как неизбежных противников, и антисемитские фантазии, появившиеся лишь в XIII веке, с обвинениями в ритуальных убийствах и верованиями в менструирующих еврейских мужчин[2].

Ленгмюр рассмотрел накопленный наукой материал относительно происхождения европейского антисемитизма и пришёл к выводу, что весьма характерные и распространённые антиеврейские представления, возникшие в XIII веке[3], в отличие от предшествующих антиеврейских стереотипов, не имели никакой связи с реальностью[1] и являются настолько нелепыми, что не могут считаться этническими фобиями, поэтому не могут быть определены как «антисемитизм»[3]. Они изображали воображаемых чудовищ, приписывая евреям ужасающие поступки, совершение которых евреями христиане в реальности никогда не наблюдали[1]. Эти представления он называет «химерами» общественного сознания[3]. По мнению учёного, химерические стереотипы выявляют необычное качество враждебности по отношению к евреям: имела место социально значимая химерическая враждебность[1]. Этот химерический антисемитизм (термин сохраняется за неимением лучшего), иррациональные обвинения, нужно отличать как от учёного богословского антииудаизма[1] как предубеждений, основанных на некоторых объективных различиях между христианами и иудеями[2], так и от этнической иудеофобии, подобной, например, этнической неприязни немцев к славянам, и от расового антисемитизма конца XIX—XX веков[3].

Согласно Ленгмюру, «химерические обвинения» составляли существо средневекового западнохристианского антисемитизма. Учёный считал, что нужно исключить из понятия «антисемитизм» расистский, этноцентрический или религиозный смыслов и «использовать его только для того, что эмпирически можно определить как необычный вид человеческой враждебности, направленной по отношению к евреям». По его мнению, нужно проводить различие между ксенофобской, «реалистической» враждебностью (универсальной) и иррациональной враждебностью, при которой евреи превращаются в символ «евреи». Ленгмюр понимает под антисемитизмом не только его расистские проявления, но и все случаи, когда евреев боятся как символ недочеловечности и ненавидят за приписываемую им опасность. Антисемитизм имел широкое распространение в средневековой Европе, где многие считали, что евреи были существами, неспособными к полностью рациональному мышлению, которые сговорились низвергнуть христианский мир, совершают ритуальные распятия, ритуальный каннибализм и осквернения гостии, а также вызвали Чёрную смерть путём отравления. Такой антисемитизм, возникший в Средние века, наряду со многими другими чертами поздней западной культуры, был неизвестен древнему миру[4].

Ленгмюр считал, что причиной этого перехода от антииудаизма к антисемитизму является не христианство как религия, а, скорее религиозность некоторых ключевых личностей, примером которых является монах Пётр Достопочтенный. Для Петра и его современников проблема заключалась в том, что социальные, экономические и политические изменения XII века создали общество, в котором религия больше не гарантировала безопасность их идентичности. Несоответствия между тем, что они знали, и тем, чему их учили, рождали недопустимые сомнения, которые можно было искоренить, только если найти источник всех бед в «объективном» враге, избавив их от невозможного бремени подвергать сомнению само христианство. Результатом стали убеждения о евреях, составившие оправдательное ядро антисемитизма: евреи сговорились для совершения ритуальных убийств мальчиков и осквернения причастия[2].

Канадский исследователь, профессор университета Альберты (Эдмонтон) А. Гау показывал взаимосвязь между подъёмом и обострением христианских эсхатологических страхов и распространением и нагнетанием антиеврейской враждебности. Обращение к источникам, созданным на границе народной и учёной культур, привело Гау к выводу, что антисемитские представления переносились из верхнего культурного слоя в нижний. Трансформация социальной и этнической фобии по отношению к евреям в химерический антисемитизм была произведена образованной элитой европейского общества[3].

По мнению историка Михаила Дмитриева и ряда других учёных, богословский антиудаизм и этническая иудеофобия привели на христианском Западе к таким формам антисемитизма, какие не были знакомы христианскому Востоку. По его мнению, средневековый опыт иудео-христианских отношений в таких странах, как Византия, православная часть Балкан, Украина, Белоруссия и Россия, свидетельствует о глубокой асимметрии между двумя историческими традициями отношения к евреям. Согласно Дмитриеву, объяснение происхождения западноевропейского химерического антисемитизма может быть найдено в сравнении истории отношений иудеев и христиан на западе и востоке Европы[3].

Ленгмюр и Гау и другие историки исходили из представления об отсутствии существенных различий в отношении к иудаизму и евреям на Западе и на Востоке христианского мира[3]. По мнению историка Владимира Петрухина, представление, что химерический антисемитизм, включающий кровавые наветы и т. п., составлял существо средневекового антисемитизма только в западном христианстве, тогда как в восточнохристианском мире ситуация ограничивалась «антииудаизмом», нуждается в коррективах. Учёный приводит примеры кровавых наветов и отмечает, что Джон Клир, возводивший распространение кровавого навета в русском православном мире к началу XVIII века, не принял во внимание сюжет «Слова» о Евстратии Постнике[5]. Согласно житию блаженного Евстратия Печерского, весной 1097 года в Херсонесе еврейский купец купил у половцев группу захваченных ими близ Киева пленников, среди которых был монах Киево-Печерской лавры Евстратий, который вскоре умер в плену, согласно житию — убит хозяином за нежелание отказаться от Христа. Житийная легенда о казни Евстратия иудеем ряд учёных рассматривает как первый случай кровавого навета на евреев на Руси[6].

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Дмитриев, 2011, с. 11.
  2. ↑ 1 2 3 4 Koziol et Given, 2006, pp. 10—11.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Дмитриев, 2021.
  4. ↑ Дмитриев, 2011, с. 11—12.
  5. ↑ Петрухин, 2013, с. 10.
  6. ↑ Белова, Петрухин, 2008, с. 225.

Литература